Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Остап и его дама поспешили выскочить за ограду театра и встать под крону платана у тыльной стороны сцены. Укрываясь от дождя, слышали из театра голос все того же рыцаря-кудесника:

— Да нет же, граждане! Это так по драме! Не виноват я, не виноват!

Но если винить его никто не собирался, то некоторые зрители тайком приписывали все же ему силу нечистую.

Изрядно промокнув, покидая свое пристанище после дождя, Остап и Леля все еще слышали многократное клятвенное заверение артиста-рыцаря:

— Ну, не виноват я, не виноват я, товарищи…поверьте…

Глава XIX. ТОВАРИЩ ПРИСТРОЙКИН! ВАШ ПУТЬ УСЕЕТСЯ СЛАВОЙ!

Пристройкин сидел за большим письменным столом, что-то мурлыкал себе под нос и размашистым почерком писал. Встал, потянулся, прошелся по просторному кабинету, окнами выходящими к не шумной улице, вернулся, вспомнив что-то, и тут же записал. И так несколько раз, пройдется и опять к столу — чирк, чирк — и зафиксировал намертво «умные» мысли свои.

Открылась дверь, и белокурая головка секретарши Светы просунулась в кабинет со словами:

— К вам представитель адмирала Кузина, Влас Нилович.

Пристройкин вскочил, одернул одежду и не успел еще сказать: «Проси, проси!», как в кабинет шагнул великий предприниматель. Выглядел он великолепно. На нем был отлично выутюженный морской китель, а на голове лихо сидела мичманка. Все это было позаимствовано у его хозяина капитана Ступина.

— Я не надолго, спешу на встречу с адмиралом Кузиным, Влас Нилович, — развязно уселся в кресло Остап. — Моя фамилия Бендер, — впился своим взором посетитель в настороженное лицо председателя.

— Очень приятно познакомиться, — протянул руку осводовец. — Пристройкин.

— Вам, конечно, уже звонил о моей миссии адмирал Кузин? — спросил Остап с напускной небрежностью человека, который пришел не просить что-то, а наоборот, помочь своим опытом и энтузиазмом добровольному обществу.

— Э-э-э, конечно, конечно же, звонил… дорогой товарищ Бе-е-е…

— Бендер, просто Бендер, — помог Пристройкину искатель морского клада.

— Извините, товарищ Бендер, как же, как же…

— Так вот, я родился в Мариуполе и честь моего города превыше всего. Мне больно, очень больно, что большинство кубков, — указал он на шкаф с глиняным кубком-одиночкой, — не у нас, товарищ Пристройкин… После демобилизации я решил оживить работу по морскому спорту в родном городе по совету адмирала Кузина. И всю организацию морского клуба беру на себя, — решительно заявил Остап.

— Это чудесно! Замечательно! Я просто в восторге был, когда мне об этом сказал адмирал Кузин, — забегал по кабинету в сильном возбуждении председатель. — Восхищен вашим порывом, товарищ Бер-р-дин…

— Бендер, просто Бендер.

— Да, да, Бендер, извините, товарищ Бендер. Это патриотично, это… особенно, когда адмирал Кузин заострил… пообещал и единицы для штата дать…

— Вот именно. Я уверен, все кубки не только области, но и республики, заполнят этот скромный кабинет, куда придется поставить еще несколько шкафов. И я убежден, что когда вот эти руки возьмутся за организацию морского клуба, вы, товарищ Пристройкин, поможете мне и этим самым положите себе начало пути усыпанного Славой! — с жаром продолжал Остап, сделав паузу.

— А как же не помочь, как же, у нас есть все! И средства и штаты обещал дать адмирал Кузин… Нет только инициативных людей сейчас, таких, как вы, товарищ Бендер.

— Вот, вот, — подсказал «моряк», которого так и распирало продолжить свою красноречивую речь, видя, что тот окончательно пленен предстоящей славой.

— Вот именно, дорогой товарищ организатор, — засуетился вокруг своего большого стола, как перрон дачного полустанка, Пристройкин. — Так вы говорите…

И пока между председателем и Остапом шел обстоятельный разговор, по ОСВОДу из комнаты в комнату передавался слух о том, что Пристройкин заперся с каким-то посланцем адмирала в своем кабинете и вот уже более часа не отзывается ни на стук секретаря Светы, ни на звонки по внутреннему телефону.

Осводовцы терялись в догадках. Они привыкли к тому, что их председатель весь день звонит всем по очереди, вызывает к себе, дает накачку, требует больше проявлять общественную деятельность, поучает, поручает сочинять разнообразнейшие письма.

А между тем приходили бумаги и требовали резолюций председателя. Секретарша подходила к двери кабинета и прислушивалась, но оттуда слышались лишь отдельные невнятные фразы посетителя и самого Пристройкина.

— Ума не приложу, о чем это они там? — удивлялась девушка.

— Ты считаешь, что от самого адмирала посетитель? — спрашивала Болотова, от которой несло запахами парфюмерии. — Наверное, все же из инспекции?

— Может быть, но по виду моряк обыкновенный.

— И у председателя он уже более часа?

— Ума не приложу, о чем это они там, — повторяла Света.

— Что же делать? — волновался Клавдия. — Мне срочно нужно отправлять отчет о кадрах.

В приемной собрались уже многие сотрудники с большими и малыми бумагами. Подождали еще какое-то время, но тщетно. Дверь кабинета председателя не отворялась. Но вот, наконец, она распахнулась и в приемную щагнул Остап Бендер. Вслед за ним вынырнул и Пристройкин. Сотрудники, толпившиеся в приемной, расступились, давая дорогу не иначе, как высокому посетителю, которого провожал сам шеф, что было не в его правилах.

— Значит, договорились? Изложите все на бумаге, что вам нужно и пишите заявление к нам на работу, товарищ Бендер.

Остап улыбчивыми глазами обвел всех в приемной и хотел было идти к выходу, но тут Пристройкину вздумалось представлять его:

— Это наш новый член коллектива, товарищи. Будем открывать свой морской клуб.

В приемную просунулась более чем торжествующая физиономия Ворошейкина и он сказал голосом победителя:

— Я же говорил, что морской клуб…

И тут еще не проведенного по приказу, но уже заявленного начальника этого клуба прорвало:

— Да, товарищи, морской спорт, вот, что вашему обществу не достает. Белокрылые яхты, заплывы массовые, подводные соревнования и школа юных мореходов оживят вашу общественную деятельность. Мы будем проводить соревнования по морскому делу не только с отделениями области, но и республики, нет, всех республик! Сюда будут приезжать представители не только из городов Союза, но и зарубежных стран… — Остап вспомнил свою речь перед васюкинцами в клубе «Картонажник» и его понесло:

— А для этого создадим ряд секций: яхтсменов, шлюпочную, подводную, водолазную… И, конечно, географическую! Члены нашего клуба будут отправляться в дальние романтические страны, участвовать в гонках через Атлантический, Тихий, Индийский океаны, завоевывать зарубежные призы во славу нашего морского дела! Мы займемся подъемом затонувших в войну кораблей, откроем бессмертные страницы их героических подвигов, узнаем то, что скрыто под толщей морских вод, не только жизнь глубин морей и океанов, но и их сырьевые ресурсы, так необходимые нашему народу, всему человечеству! Морские клубы есть во многих городах, но такой, каким будет у нас, будет единственным. И назовем мы его клуб «Двух якорей». Все, товарищи, я кончил эту небольшую речь нашего знакомства…

— Урра, — вскрикнул Ворошейкин и захлопал в ладоши. Присутствующие дружно зааплодировали, глядя восхищенно на своего председателя, а не на оратора.

Был в Мариуполе частный рыбоприемный пункт. Кирпичное длинное его здание находилось на берегу моря со своим причалом и весовой. Рыбоприемник находился не близко к порту и не у пляжа, а между ними на выступающей в море части берега. Пункт принимал от рыбаков уловы осетра, севрюги и белуги, жирного сазана, серебристой чехони и леща, судака, рыбца и ленивого сома, знаменитой тюльки и хамсы, плоской камбалы и золотистой кефали, и, конечно, бычков в изобилии и крупных креветок.