Дальнейшие похождения Остапа Бендера

В конце дня вернулась со службы Клава. Мать тут же напустилась на нее с упреками: разве у нее муж, а у нее зять? — и указала на трубу вокруг стола.

Клава была красивой молодой женщиной и когда выслушала мать, то тоже всплеснула руками.

— Да-да, и через полгода, может быть, не проведут нам воду, — подогрела свое известие толстушка.

— Нет, в самом деле? — заходила по комнате совсем расстроенная Клава.

— У всех мужья как мужья, а у тебя… — махнула рукой мать и вышла в другую комнату.

В это время вернулся со службы Ивакин, таща корзину с накупленными продуктами, заказанными ему тещей.

— Пришел, — с осуждением встретила его Клава.

— Пришел. Не прилетел же, Клавчик. Что за настроение? — посмотрел на жену Роман Семенович.

— Воду нам и через год не проведут, тебе известно? — усмехнулась Клавчик.

— Как через год? — расширил глаза Ивакин. — Кто сказал?

— Приходили водопроводчики из конторы. Полюбуйся, — указала жена на злополучную трубу вокруг стола.

Ивакин пролепетал, не веря своим глазам:

— Моя труба…

— А чья же, Рома, твоя, — с издевкой сказала Клава, кивая головой.

— Это возмутительно! Труба… Через год…

— Да, да, ты не такой у нас, как другие. Мямля ты, зятек, — выкатилась из другой комнаты теща.

— Да, не как другие, — согласился Ивакин. — Взяток не даю и не беру, государство не обманываю, я честно…

— От таких слов мне смешно, Рома, — продолжала усмехаться жена, а затем неожиданно разрыдалась. — Нет, нет, так дальше нам жить нельзя, — сквозь слезы произнесла она.

— Что? Что ты имеешь в виду? — отступил к двери Ивакин.

— Нам надо разойтись, Роман. Мне не нужен муж-мямля. У других все…

— И правильно сделаешь, дочь, — ушла снова в свою комнату теща. — Пусть знает, как надо жить, — донеслось уже оттуда.

— Как разойтись, Клава? — подавленно спросил Ивакин.

— Как другие. Мы не сходимся взглядами на жизнь, Рома.

— Нет, твои доводы ошибочны, Клава. Ты не подашь на развод, не подашь…

— Завтра же с утра и подам.

— Из-за этой трубы? — подошел несчастный Ивакин и пнул глисту ногой. — Ты разбиваешь нашу семейную жизнь, проклятая… — и с навернувшимися слезами на глазах выбежал из квартиры.

В то время, как Роман Ивакин изливал свою горечь души, рассказывал о своих злоключениях с трубой, виновницей разлада в его семье, женщины в его доме обсуждали происшедшее:

— Кажется, я его заставила изменить свое отношение к заботам о доме, — говорила Клавчик.

— Слюнтяй останется слюнтяем, дочка, — уверенно заявила на это мать. — Но разводиться не спеши пока…

— Пусть попереживает. Наверное, к своим подался, — предположила молодая женщина. — Будет жаловаться и всячески осуждать нас.

— Ничего, дочка, пусть. Может за ум возьмется и пробивным станет.

Но Клавчик, как известно, ошибалась. Чего не скажешь о теще Романа. Если ее зять в этот вечер и не стал пробивным таким, каким ей хотелось, то ему неожиданно повезло. Он встретил великого комбинатора и рыжекудрого Балаганова. Излил им свою душу, познакомился с ними, ночевал в их доме. Откуда утром и пошел ка работу, заключив с ними словесный договор: водопровод в его дом — карту его отца-лоцмана в их руки.

Заключая сделку, Остап вспомнил монтера Мечникова. Тот говорил: «Стулья против денег». Но здесь случай другой. Не скажешь же: «Водопровод против карты». Для проведения водопровода нужно время и он не предмет в виде стула, да и как его провести, надо подумать… В Пятигорске не было денег, а здесь случай другой. Деньги есть, но водопровода еще нет. Так думал Бендер, расхаживая в это утро по веранде после завтрака перед своими компаньонами и обсуждая с ними эту важную проблему. И вдруг спросил:

— Адам Казимирович, вы можете за самое короткое время научить Балаганова езде на автомобиле? А затем и меня, конечно. В нашем деле каждый из нас должен уметь водить машину.

— Почему же нет. Конечно, могу, Остап Ибрагимович. Но только, чтобы он не сразу поехал на большое расстояние, братцы.

— О, нет, Адам. На первый случай ему придется проехать всего лишь два-три квартала в безопасном месте. А для чего, вы скоро поймете сами.

И учеба тут же началась. Шура сидел за рулем, Козлевич — рядом и спокойным тоном наставлял его, кок вести машину, переключать скорость, делать повороты и все премудрости шоферского дела. Бендер сидел на заднем сидении и тоже внимательно слушал опытнейшего автомеханика.

И вот пришло время использовать учебу шоферскому, делу и посмотреть, на что Балаганов способен.

Сверкающий чистотой «майбах» с тремя компаньонами подкатил к зданию, где размещался городской исполком. И через минуту Остап с Козлевичем уже входили в приемную председателя.

— Вам кого? — спросила их секретарша, сидевшая, за машинкой на столе рядом с дверью. — Я слушаю вас, товарищи?

Парадно одетый Козлевич длинно сказал ей по-польски и Остап одетый так же парадно, перевел.

— Польский товарищ хочет обратиться с просьбой к председателю, уважаемая товарищ.

— Да, но председателя сейчас нет, товарищи, он на совещании.

Великий комбинатор и без нее знал, что председателя нет.

— А по какому вопросу, товарищи, может быть…

— Да, конечно… — выпустив абракадабру слов Козлевичу до этого, что означало, что председателя нет. — Свяжите нашего польского товарища с водопроводной конторой номер три, уважаемая, будьте любезны, — обворожительно улыбаясь и смотря женщине в глаза, попросил ее Остап.

— Одну минуточку, одну… — заторопилась секретарша, набирая номер телефона. И когда оттуда послышался ответ, сказала:

— Здравствуй, Харитонова, Данилов у себя? Соедини с ним, тут польские товарищи у нас…

— Иван Петрович, с вами сейчас поговорит польский товарищ, — сказала она когда Данилов взял трубку. — Прошу, — передала трубку телефона секретарша Остапу.

— Здравствуйте, товарищ Данилов. Я из приемной председателя горисполкома… Сейчас к вам подъедет представитель заграничного консульства…

— Да-да, слушаю вас… — послышалось в трубке. — Слушаю…

— Просьба, встретить его у входа и очень внимательно отнестись к его просьбе.

— Да-да, конечно, конечно, товарищ… Когда встречать?

— Сейчас он к вам и подъедет, — ответил великий пройдоха и положил трубку.

Выпустив очередную абракадабру слов в виде перевода, Остап мило распрощался с секретаршей и вместе с Козлевичем вышел из приемной к машине.

Дальше все развивалось по сценарию, разработанному Бендером.