Дальний поход
Шрифт:
– Колдуны, – прошептал атаман. – А ведь туда, в селение, полетели.
Лежащий рядом немец дернулся:
– Что ж – опоздали мы?
– Не знаю пока.
– Низко летят, – подал голос Енко. – Сами от кого-то таятся. Зачем?
– Как зачем? На наших хотят напасть!
Колдун покачал головой:
– Втроем бы тогда не явились, воинов бы взяли с собой – пусть и пеших. А никаких воинов я не чувствую. Пока одни колдуны… наверное, как и мы – в дозоре.
– И что делать будем? – поднял глаза Иван.
– Да ничего. Пойдем, как и шли. А как селение покажется, затаимся в кустах, посмотрим…
– То верно, – одобрительно кивнул атаман. – Пошли, чего разлеглись-то?
Хлопая кожистыми крыльями,
– Ждать здесь, – спешившись, приказал один из всадников. – Иттвар, присмотришь.
– Слушаюсь, великий господин.
Иттвар – высокий, мускулистый, с грубыми руками воина – почтительно поклонился двум колдунам и, когда те скрылись из виду, с видимым облегчением снял маску. Великий Хасх-веря и великий Нгар Сэвтя из далекого Яранверга. Как вернутся, не перепутать бы, кто есть кто – обидятся. А вот еще вопрос, коли вместе придут – кого первого поприветствовать? Нгар Сэвтя, конечно, в этой паре за главного, колдовская же сила уважаемого Хасх-веря куда как тусклее. Однако Нгар Сэвтя – об этом все знали – деревенщина, к тому же лишь недавно вышедший из опалы, а вот Хасх-веря – столичный, свой. Правда, и ему Великий Седэй не очень-то доверял, что-то он там такое мутил с какой-то ведьмой. Конечно, обо всем этом вроде и не положено знать обычному воину, только вот Иттвар был воином не простым, а особо приближенным к Седэю. Так его там и хвалили – верный страж, потому и с этими двумя послали, чтоб приглядел, заклятья на голову наложили, чтоб мысли не прочли… Однако колдуны уже, верно, обо всем догадались… не нуеровы же хвосты! Эх… кого же первого поприветствовать-то? Вот ведь задача! Не из простых, да. Поклонишься первым одному – другой обиду затаит, а вдруг, да к нему потом Великого Седэя благоволенье выйдет? Ох, не просто при колдунах великих служить, тут и ум нужен, и чутье, и смекалка. Что же, однако, придумать-то? Ага… лучше вот веток наломать да то место – широкое, – что промеж двух осин, сузить! Чтоб только одному пройти… И тогда – кто уж первый!
Довольный собственной смекалкой Иттвар привязал драконов к старой сосне и тут же принялся за работу – колдуны тут долго находиться не собирались, нужно было успеть.
– Ты обратил внимание, уважаемый Хасх-веря, насколько опытен и хитер наш провожатый? Кстати, я не могу даже мысли его прочитать!
– Напрасно, любезный друг мой, стараешься! – Хасх-веря, несколько сутулясь, протянул руку к маске – давно б ее снять, да нельзя, не положено, снимешь, а вдруг этот потом донесет?
– Думаешь, он соглядатай?
– Тут и думать нечего, друг мой! Мы-де с тобой в голове его не смогли покопаться…
– Я так особо и не старался…
– И я… вообще я о страже нашем так просто спросил, для разговора.
Оба знали, что врут. И оба врали. Так было положено, и нечего тут говорить.
Однако, когда впереди показался – точнее, почувствовался – оберег, настороженный на крови спинокрыла, колдуны замедлили шаг, а, чуть погодя, и вообще остановились, поглядели на заросший малиною холм – именно оттуда тянуло заклятьем и кровью. И пора пришла поговорить о делах… вот как раз теперь и пришла.
– Без обид, славный друг мой Хасх-веря? – первым произнес осанистый Нгар Сэвтя.
Напарник важно кивнул:
– Без обид. Что хочешь спросить – спрашивай, мой мозг – твой мозг, а мысли мои – твои мысли.
– О той молодой ведьме, что нам приказано доставить на Великий Седэй… Правда, что ты знал ее раньше?
– Знал, – спокойно кивнул сутулый столичный колдун. – Я бывал раньше здесь, в Яхаиваре, на празднике песен. Заметил способную девочку…
– Молодец!.. Рад, что ты открыт мне, – поспешно добавил Нгар Сэвтя, проникнувшись чужими воспоминаниями… такими чувственными, необычными, пряными…
Запахи изысканных
яств… музыка… барабаны, флейта… танцующие обнаженные девушки… и среди них – одна…– Чувствую, ты вступил с ней в связь, любезнейший друг мой. Не в ту, что вступают меж собой мужчина и женщина… Дева ответила тебе?
– Да. Но далеко не сразу. Довольно много времени прошло, но, как-то в дозоре над селением бледнолицых демонов, я вдруг почувствовал ее зов, ее просьбу… и еще вдруг ощутил старое-старое колдовство…
– Та самая старуха, о которой говорили на Великом Седэе?
– Мы ее тоже должны доставить…
– Но… дракон может взять только двоих. Кто будет лишним?
– Ты сам знаешь, мой друг.
– Несчастный Иттвар. Он слишком много знает.
– Не дело простолюдина слишком много знать – смертельно опасно!
– Полностью согласен с тобой, мой дорогой друг! Так ты откликнулся на просьбу молодой… ой, ой… вижу! Странные огромные челны… трехроги… орды тупоголовых менквов… Осмелюсь спросить – ты это сделал на свой страх и риск, уважаемый Хасх-веря?
– Ты ж видишь… Иначе б давно заседал бы в Седэе.
– И я… Что ж! Пусть великий Нга-Хородонг пошлет нам обоим удачу в этом деле, она нам так нужна!
Митаюки-нэ ждала посланцев так, как, верно, еще никого в своей жизни не ждала. То, что кто-то из колдунов явится в брошенный Яхаивар, она догадывалась, знала… только вот не знала, что это будет старый знакомый, который так хорошо помог с казаками… почти помог.
Юная ведьма почувствовала посланцев еще издали, точнее сказать – они сами дали ей знать – от чего Митаюки внезапно ощутила неведомую доселе гордость, еще бы: впервые могущественные властители обратились к ней… к женщине, деве – не к мужчине! Значит, признали, значит, она им нужна! Первая женщина… не считая Нине-пухуця, разумеется. Нет, нет, ей, Митаюки, такой, как у этой ведьмы, судьбы не надобно!
– Напрасно надеешься, девочка, что они поступят с тобою, как с равной! – ни от кого не прячась, Нине-пухуця возникла за спиной юной колдуньи в образе безобразно-грустной старухи с давно не стриженными ногтями и распущенной паклей волос.
Ми вздрогнула – вот ведь, старая! Только про нее вспомнишь – а она уже тут как тут.
– Хм… – Митаюки проворно спряталась за хижину, уводя туда и Нине-пухуця – не надо, чтоб строящие частокол казаки видели их вместе. – О ком это ты, бабушка?
– Ты знаешь, о ком, – нахмурилась старая ведьма. – Они уже здесь, в Яранверге. Если хочешь, могу тебе дать совет.
– Натравить казаков на посланцев Великого Седэя?! – дева дернула плечом. – Это твой совет?
– Не такой уж плохой, девочка! Но… – Нине-пухуця скорбно покачала головой. – Вижу, ты вовсе не собираешься ему последовать. А зря! Тогда прощай… я-то с вами не собираюсь… и ты прекрасно знаешь, почему! Второй раз спасти меня от костра будет явно некому…
– Так ты останешься здесь?
Старуха округлила глаза:
– Что я, совсем обезумела? Они чувствуют меня, будут искать… не найдут сейчас, явятся еще раз – оно мне надо? Уйду в лес, затаюсь меж оберегов – пущай себе ищут… – Нине-пухуця презрительно сплюнула в пыль. – Если найдут! А тебе… удачи тебе, девочка, и помни – ты играешь с огнем!
– Прощай, – обняв старую ведьму, Митаюки шмыгнула носом. – И спасибо за все. Сказать по правде, я на тебя и сейчас рассчитывала.
– И напрасно! – отвернувшись, старуха махнула рукой. – Придержать казаков пускай тебе посланцы помогут. Попроси, коль не испугаешься.
– Не испугаюсь, бабушка! Попрошу.
– Да хранит тебя Неве-Хеге!
– И тебе удачи!
Так, в общем-то, вполне мирно, без особых претензий друг к другу, простились меж собой две колдуньи, старая, приговоренная когда-то к костру, и молодая, о судьбе которой сейчас можно было лишь только гадать, да и то – без всякого успеха.