Дама с горгульей

В подарок Татьяне Николаевне Гриппа выбрала подборку дисков с экранизациями романов Джейн Остин, которые та всегда любила, и теплую шаль. К тому же купила большой торт, фрукты и банку элитного чая. Чем еще можно порадовать человека в столь преклонном возрасте, девушка не знала.

Татьяна Николаевна открыла дверь сама. Было заметно, что женщина принарядилась в ожидании гостей. На ней было строгое синее платье, украшенное большой камеей на груди. Выглядела она собранной и подтянутой.

– Агриппина! Ну, здравствуй дорогая! Сколь же я тебя не видела? – обнялась с Гриппой старушка. – Все гранит науки грызешь, оторваться не можешь? – насмешливо спросила няня.

– Точно. Совершеннейшая зануда. Какой была, такой и осталась, – улыбнулась ей Гриппа.

– А это твой молодой человек? – поворачиваясь к Артему, спросила Татьяна Николаевна.

– Артем Георгиевич Сокольский возглавляет департамент безопасности в папиной фирме, – представила спутника Гриппа. И решила не скрывать своих намерений: – Как это ни ужасно, но мы заехали не только для поздравления.

– Но все же выпьете чаю? – строго нахмурившись, спросила хозяйка.

– Конечно, – смущенно улыбаясь, успокоила ее Гриппа.

Когда Артем прошел из прихожей в комнату, Татьяна Николаевна потянулась к Гриппе и шепнула на ухо:

– Настоящий красавец. Как раз для тебя.

От этих слов девушка залилась краской и с укором взглянула на престарелую шутницу. Ну да, «как раз для тебя», скучной серой мыши.

Когда слова поздравлений были произнесены и первые чашки чая выпиты, Агриппина подумала, что имеет право перейти ко второй причине визита.

– Татьяна Николаевна, у нас дома случилось неприятное происшествие. В папин день рождения кто-то пытался…

Тут у девушки почему-то сжалось горло, и она не смогла произнести вслух, что ее отца пытались убить. Артему пришлось прийти ей на помощь.

– Кто-то покушался на Вольдемара Сигизмундовича. Расследование этого происшествия господин Начинкин поручил мне, – внимательно наблюдая за старушкой, заговорил Сокольский. – В случившемся замешаны самые близкие семье люди. И поэтому нам нужна ваша помощь.

– Конечно, конечно. – Татьяна Николаевна выпрямилась на стуле, показывая свою полную готовность к сотрудничеству.

– Вы не могли бы мне рассказать о том периоде жизни семьи, когда Вольдемар Сигизмундович разводился со своей первой женой. Их развод прошел мирно, по обоюдному согласию? Или его сопровождали неприятные сцены и конфликты?

– Гм… – Татьяна Николаевна ненадолго задумалась. – Понимаете, – начала она после паузы, – если вас интересует чисто внешний аспект, то да, громких скандалов во время развода не было. Не те люди. Но страсти кипели, и нешуточные.

– У меня есть информация, что Ирина Александровна до сих пор не простила ни Вольдемара Сигизмундовича, ни его вторую жену, – поделился Артем.

– Думаю, так и есть. Судя по всему, она не простила их обоих. Но только речь идет не о Елене.

– Тогда о ком?

– Она не простила мужа и Сидоренко.

– А при чем здесь Алексей Николаевич? – искренне удивился Артем.

– Это довольно сложная история чужих взаимоотношений, но если вам поможет мой рассказ и Агриппина не возражает, я вам ее расскажу.

Гриппа согласно кивнула.

– Извольте. Вольдемар Сигизмундович, Ирина и Сидоренко учились в одном институте. Когда Начинкин с Ириной поженились, Вольдемар и Сидоренко были уже выпускниками, а Ирина училась на третьем курсе. Молодые люди оба были в нее влюблены и оба за ней ухаживали. Но Ирина, естественно, предпочла Вольдемара. Высокий, красивый, уверенный в себе, спортсмен… Кто же предпочтет ему среднего во всех отношениях Сидоренко? Тот был приятным парнем, но без блеска. Спустя какое-то время Алексей тоже женился, и они стали дружить семьями. Родилась Анжела, меня пригласили посидеть в няньках. Ведь все Начинкины работали. Время было еще застойное, никакого особенного благосостояния в доме не было, но в сад Анжелу решили не отдавать – девочка постоянно простужалась. Вольдемар Сигизмундович делал карьеру, его приятель Сидоренко тоже. Работали на Октябрьской железной дороге, какие тогда должности занимали, уж и не помню. Пришел к власти Горбачев, начали возникать совместные предприятия, тут-то оба друга и преуспели. Они каким-то образом нашли иностранных партнеров, создали фирму и стали зарабатывать первые в своей жизни серьезные деньги. Тогда-то Вольдемар Сигизмундович и встретил Елену Сергеевну. Водили каких-то важных иностранцев в Мариинку, там и познакомился, – неторопливо рассказывала Татьяна Николаевна, устремив на гостей чуть затуманенный, добродушный взгляд. – Вы молодые еще, не в курсе, как в те годы наши бизнесмены отечественные, кто большие деньги заработал, во все тяжкие пускались. Гулянки в духе русского купечества устраивали – цыгане, бани, девицы по вызову… Жуть, да и только. Но Вольдемар Сигизмундович к таким увеселениям был совершенно равнодушен, поэтому до сих пор процветает. А те, кто тогда гулял, так все и прогуляли, на ветер спустили. Вот и удивительно, что он с Еленой Сергеевной познакомился. А уж когда познакомился, видимо, влюбился. Иначе бы от жены не ушел.

– При чем здесь Сидоренко? – не понял Артем.

– А при том, что Сидоренко, как мне кажется, не переставал Ирину любить. Или уж желать, во всяком случае. Потому что, как только у Ирины с Вольдемаром разлад пошел, он тут как тут оказался. Быстро с женой развелся и сразу к Ирине: «Ничего не бойся, я тебя люблю, со мной не пропадешь, выходи за меня замуж». Ну, она с перепугу да назло Вольдемару и вышла.

– И, судя по всему, не прогадала, если столько лет вместе живут? – вставил Сокольский.

– Не знаю. Лет десять назад был праздник какой-то, день рождения то ли Галины Станиславовны, то ли Анжелы, но собрались оба семейства полным составом. И Ирина сорвалась. Выскочила из-за стола и вся в слезах убежала. Я пошла за ней, и она мне в сердцах много чего порассказала. Оказывается, именно Сидоренко познакомил твоих родителей, – повернулась Татьяна Николаевна к Гриппе. – Причем Ирина считала, что сделал это намеренно. И первый рассказал ей о романе мужа, да так, что бедняжка сгоряча все тому и вывалила, едва Вольдемар домой пришел. Поведи она себя иначе, возможно, семью бы сохранила. Хотя, кто его знает… И знаешь, Ирина совершенно не злилась на твою маму. Ни тогда, ни сейчас.

– Почему? – не удержалась от вопроса Агриппина.

– У твоей мамы золотой дар – ее никто не воспринимает всерьез. Все считают слишком легкомысленной и глупенькой, чтобы по-настоящему ненавидеть, и, надо сказать, недооценивают. Елена далеко не глупа. Скорее наоборот. Ведь твои родители прожили душа в душу уже больше двадцати лет, и, насколько мне известно, между ними никогда не было ни одной серьезной ссоры.

Гриппа согласно кивнула.

– Это все заслуга Елены. Мудрая женщина. И, думаю, Вольдемар с ней абсолютно счастлив.

Гриппе от слов няни стало до слез приятно. Хотя девушка не признавалась в том даже себе, но у нее всю жизнь был какой-то комплекс неполноценности из-за матери. Агриппине всегда казалось, что окружающие посмеиваются над Еленой Сергеевной из-за ее пестрых, ярких нарядов, любви к театральности, бурных проявлений эмоций, и в душе она ужасно из-за этого переживала. Сама Гриппа маму уважала, считала интересной, глубокой личностью, пусть и несколько легкомысленной. То, что Татьяна Николаевна считает маму умной, даже мудрой, чрезвычайно растрогало девушку до слез.

До чего же она сама глупая и закомплексованная дурочка. Она, а не мама. Ну, какое ей, спрашивается, дело до чужого мнения? Никакого. Особенно ей нет дела до мнения избалованных, просиликоненных дамочек из родительского окружения. Или, например, до мнения того же Сокольского. Ведь сколько раз Гриппа слышала от умных людей и читала в книгах, что люди воспринимают человека таким, каким тот сам себя воспринимает. Считаешь себя глупой, незаметной дурочкой – и остальные так же. Несешь себя по жизни неприступной красавицей – и другие будут тебя такой видеть, хотя, может, и с удивлением. Пора расправить крылья и показать миру собственную неотразимо-прекрасную и умную натуру.