Дар памяти
Шрифт:
Это Хуан Антонио прислал. Помнишь Хуана Антонио? Ты его видел. Он просит о встрече.
Просит о встрече? Вы же вроде в одной семье живете? Или у вас субординация, как в королевских семьях, где кузены должны просить о встрече письмом?
Нет, нет, - смеется он и тут же снова мрачнеет. – Я не знаю, о чем он, правда не знаю. Просто…
Звонок в домофон перебивает его. Он отстраняется, вцепившись рукой мне в воротник рубашки так, что еще чуть-чуть – и задушит. Смотрит на меня своими большущими глазами так, будто умоляет не пускать. Потом встряхивается, срывается и бежит в коридор. Я на всякий случай
Стук сердца отдается в ушах так громко, словно меня запихнули в гигантскую цистерну.
Нужно поговорить, - начинает с порога Хуан Антонио. Мне очень хочется высунуться и проверить, действительно ли это он. Напоминаю себе, что чары не пропустят никого постороннего.
Слышатся шаги.
Не сейчас!
Судя по близости истеричного взвизгивания, Ромулу преградил ему путь в шаге от меня.
А… - понимающе говорит Хуан Антонио.
Люкс, ты!.. – перебивает Ромулу.
Нет, ты же знаешь, что я – могила, я просто не думал… - вполне спокойно продолжает тот.
Что ты не думал? – заводится мое сокровище.
И в этот момент меня отрезает от источника звука. Заглушающие чары, да еще какие мощные! Не на дверь, а на кусок открытого пространства!!! Что-то я еще в этой жизни про магию не знаю… Но не на того напали.
Расплести чары у меня занимает минуты три. Аккуратно подлезть под сигнальной нитью, аккуратно раздвинуть остальные, образовав дыру, и продеть в нее по краю свою нить. Оказывается, здесь не только заглушающие, но еще и магглоотводящие, похоже, братец Ромулу излишне самоуверен.
Закрепляю свою нить. Наконец-то!
Только говорят они по-испански. По счастью, заклинание прояснения, очень редкое, но все же знакомое мне, приходит на ум. Оно срабатывает, если сам хоть немного знаешь язык. Речь становится будто замедленной, и легко разбирать слова.
Вот когда я вернусь с конференции, тогда и поговорим, - доносится до меня голос Ромулу. В нем вызов, но я готов поклясться, что мальчишка еле держится. И уши у него, наверное, цвета вареной свеклы.
Можно подумать, я это для себя делаю! – взрывается вдруг обиженно Хуан Антонио. – Если уж на то пошло, это вообще должен быть кто-то из вас. Почему, черт возьми, я всегда должен делать все за вас?! Ты бегаешь по девочкам, Эрнесто по мальчикам, а я сижу, блядь, и ночами проверяю ваши бумаги! Где-то что-то не сходится – «а, не беспокойтесь, Хуан Антонио все уладит»! Эрнесто пропал – «не надо волноваться, Люкс его сейчас найдет»! Секретарша Лео забеременела – «пара пустяков, Хуан Антонио сейчас все организует»… Хуан Антонио здесь, Хуан Антонио там. Самый незаменимый человек в семье. Как же меня все это заебало, блядь!
На коридор падает тишина. Я уже начинаю думать, что Хуан Антонио просек мои экзерсисы и наложил чары снова, когда раздается пришибленный голос Ромулу:
Прости. Ты прав. Я не должен был так поступать. И я знаю, что Эрнесто уже делал это, так что я единственный, кто должен туда идти.
Не единственный. Поэтому ты и пойдешь туда со мной.
Хорошо, - вздыхает Ромулу.
Когда заканчивается твоя конференция?
Через девять дней.
Тогда решено. Буду ждать тебя после нее.
После звуков объятий и поцелуев – ох уж эти испанцы!
– дверь хлопает.
Ромулу выходит за границу чар, и те падают.
Все
слышал? – спрашивает он, глядя на палочку, которую я не успел спрятать.Вид у него безрадостный, но, как я понимаю, это относится совершенно не ко мне.
Не все, - решаю, что так у меня гораздо больше шансов обо всем узнать. Яд сам просится в голос: – Что это за конференция, о которой ты мне ни слова не сказал, и куда это вы собрались идти?
Он пожимает плечами, не глядя на меня, идет на кухню, ополаскивает чашку, ставит ее на стол рядом с раковиной и так и стоит несколько мгновений. Потом говорит спокойно:
Идти – это к книге судеб. Она в горах, и к ней можно сходить раз в жизни и, если пройдешь все препятствия, получишь предсказание-подсказку для решения проблем. У нас проблемы в роду, как ты знаешь. А про конференцию… Нет никакой конференции. Соврал, чтобы к крестному на исповедь не ходить в выходные. Чтобы… не рассказывать ему про тебя.
Слишком спокойно. Спина такая прямая, словно он ее натянул до предела, и в ней вот-вот появится трещина.
Провожу по ней рукой, собираясь привлечь его к себе.
Не надо! – почти вскрикивает он, но не поворачивается.
Отстраняюсь. Капля из незакрытого до конца крана с оглушительным шумом разбивается о раковину.
И как часто ты ходишь к исповеди?
Раньше каждую неделю, - отвечает он, чуть-чуть помолчав. – С тех пор, как познакомился с тобой – ни разу.
Твой крестный…
Мой крестный мне вместо отца! – выкрикивает он с яростью и поворачивается. – А теперь я все больше и больше отдаляюсь от него, Северус!
И замолкает. Теперь та же поза, только к раковине спиной. Мда, разнообразие небольшое…
А без исповеди общаться с ним никак нельзя? Даже в Англии есть католическая магическая церковь, можешь туда сходить на исповедь…
Я не знаю… Я не хочу об этом рассказывать вообще никому.
Но ведь тайна исповеди – на то и тайна.
Да, но если я не пойду на исповедь к нему, я должен буду сказать, что хожу к кому-то другому. А это его наверняка обидит.
А без исповеди вообще никак? Сказать, что ты уже вырос? Это обязательное условие существования?
Вот идиот! Взгляд у него настолько растерянный, что сразу видно, что это действительно не приходило ему в голову.
Давай так – дай мне слово, что ты не будешь обсуждать наши отношения, даже рассказывать о наших отношениях никому, пока я не разрешу этого.
«Наши отношения» звучит пугающе, но если бы я сказал «не рассказывать про меня», он, наверное, мог бы решить, что это можно сделать как-то завуалированно. В любом случае, его лицо светлеет. Переложить ответственность проще, чем решать самому.
Ага, - говорит он, протягивая мне обе руки, – даю слово. – Потом поднимает взгляд: - Как ты думаешь, Хуан Антонио намекал на то, что Анхелика от отца беременела?
Я не сразу понимаю, о чем он, а он мотает головой:
Нет, не может быть. Или может?
Не знаю, каким чудом я вытаскиваю его отсюда.
Мы аппарируем на знакомую набережную, и с нее – на усыпанный мелкой галькой пляж. Я снимаю куртку, которую трансфигурировал из мантии, и стелю ее, чтобы Ромулу сел. Потом устраиваюсь рядом. Волны подкатывают к самым ботинкам, я накладываю погодные чары, чтобы отвести ветер от лица, и мы, плечом к плечу, молча смотрим на море.
Мне страшно, - говорит вдруг Ромулу.