Дар памяти

Почему ты сам не поможешь ему? – воскликнула Эухения.

Потому что я призрак, дорогая моя. Ты попросила меня привести тебя сюда, и я привел, но это все, на что сейчас хватит моей магии.

Призрак? Но…

К ненависти явно прибавилось торжество, и Эухения метнулась к стержням. За пару минут она перепробовала все известные ей заклинания, которые мало-мальски могли бы подойти к такому случаю, в том числе те, которые применялись к твердым веществам, но ничего не срабатывало.

Черт возьми! – воскликнула она. – Почему когда не надо, оно приходит само, а когда надо, ничего не получается?

Я же сказал: попробуй стихийную, - флегматично отозвался из-за спины юноша.

Я не умею!!! – закричала Эухения. – Ты! Ты наверняка знаешь какие-то заклинания! – Она обернулась, но призрак исчез. Эухения выбежала в соседний зал, но не обнаружила ни юноши, ни книги, ни плаща.

Она вернулась к потокам.

«Попробуй стихию – легко сказать. Как?!»

Но ведь со стеблями как-то получилось. Да, но какие-то там сухие стебельки – это вам не темная магия. Однако других способов нет.

Эухения закрыла глаза и от отчаяния стала представлять, как обрубает стержни. Потом вспомнила, что если и обрубит, то куски стержней останутся внутри. Здесь требовалось что-то другое. Воображение тут же создало гигантские раскаленные клещи, они схватили ближайший стержень за конец и вытянули его. Эухения открыла глаза – стержень по-прежнему был на месте. Она застонала от разочарования, но закрыла глаза и попыталась снова. Но ничего не получалось. И тут перед глазами возник Джафар, склонившийся над котлом. Строгое лицо, морщины, высохшая кожа и яркие голубые, ничуть не выцветшие, глаза. «Ты должна наполнять зелье собой изнутри. Ты отдаешь ему свою магию. Свою силу».

Наполнить зелье изнутри. Эухения сосредоточилась, вслушиваясь в себя, и в следующий миг сила уже выплеснулась. Бешеный поток возник откуда-то из глубины и фонтаном пошел наверх. Ближайшие стержни переломились, и на миг все остальное исчезло за стеной ревущего пламени.

На миг Эухению объял ужас – это было совсем как на ферме. Но через секунду это опасение рассеялось – пламя было не таким плотным, и она словно чувствовала себя его хозяйкой. Эухения начала лихорадочно сгребать пламя к себе, оно поддалось, и она уплотнила его в клещи, а затем направила их к одному из стержней и – да!!!

Есть! Закричав торжествующе, она принялась вытягивать один стержень за другим. Не мысленно, а вполне по-настоящему. Второй поддавался туже, чем первый, а третий, поначалу и вовсе, показалось, застрял – владелец потоков, очевидно, сопротивлялся, но Эухения почему-то была уверена, что он ее не тронет, и спокойно продолжала тащить. Однако в ту секунду, когда она вынула третий и он растаял в воздухе, сила воздушного потока отбросила Эухению в соседний зал. Пока она вставала, мотая головой и отфыркиваясь – ветер, казалось, забился в рот, уши и нос, между колоннами выросла серая бетонная стена. Проход во второй зал был закрыт!

Эухения подошла к стене и ударила по ней два раза кулаком, но и так было ясно, что она не попадет сейчас внутрь. Она могла попытаться разрушить ее огнем и водой, но только – если бы у нее была сила. Сейчас Эухения чувствовала себя совершенно исчерпанной. Она села у стены, к глазам подступали слезы. Рука призрака легко сжала ее плечо. Эухения подняла взгляд. Юноша стоял над нею и рассматривал ее с легким любопытством, а потом подтолкнул куда-то вверх.

На этот раз поток, который ее нес, напоминал скорее россыпь углей догорающего пожарища. Открыв глаза, Эухения обнаружила себя в кресле. Полина Инесса убрала руку от ее лба.

Один остался там, - сказала она.

Да, - подтвердила Эухения, - один остался там.

Полина Инесса сгорбилась в кресле напротив и сунула руки между колен. Красная майка, насквозь мокрая от пота, льнула к телу, подчеркивая выступающие ребра.

Может быть, его сможет вытащить кто-то другой? Рита? – робко спросила Эухения.

Из всех только ты можешь почувствовать то же, что и я, - невыразительно отозвалась Полина Инесса.
– Только у тебя были видения. И только ты можешь отправиться по моему каналу.

Но что же тогда? – спросила Эухения и зевнула. Ужасная усталость наваливалась на нее все больше.

Полина Инесса посмотрела на нее и ответила печально, но ласково:

Спать. Мы снизили угрозу в восемь раз, а он сильнее всех нас, сильнее, чем кто-либо, кого мы знаем, так что есть надежда, что он продержится.

На язык Эухении очень просился едкий комментарий по поводу везучести этого Вильярдо: они даже не знали, кто он, а он так успешно сосал магию рода, и лишение магии одной сестры, похоже, просто переложило обязанности «хранительницы» на другую. Но она не стала дразнить гусей – Полина Инесса с ней и так едва здоровалась – и, засыпая на ходу и нависая всем телом на перила, поплелась наверх.

Она не была уверена, не послышалось ли ей, когда Полина Инесса задумчиво протянула:

Меня мучает одно: почему потоки брали начало внутри?

========== Глава 116. Выбор ==========

Небечено

Дизаппарировав из Хогвартса, Фелиппе отправился не домой, а в магический квартал в Милане. Несмотря на то, что маггловский Милан уступал маггловскому Лондону, магический квартал здесь занимал гораздо большую площадь и состоял не только из целых десяти улочек, но даже и из парка.

День выдался теплый, и на скамейках и траве полно было молодежи, большей частью – судя по форменным курткам - студентов Магического университета, который располагался неподалеку. Кто-то вслух декларировал стихи, кто-то тренировался в заклинаниях, кто-то целовался, игнорируя попадавшихся кое-где возмущенных взрослых. По идее, конечно, Фелиппе должен был бы штрафовать парочки за нарушение общественного порядка, но сейчас была не его смена, а кроме того, он и в свою смену привычно закрывал на это глаза. Поэтому он ограничился тем, что подвинул чрезмерно наглых юнцов, занявших всю скамейку, и, с удовольствием вытянув ноги, уставился в фонтан, в который приятели сейчас окунали перепившую ведьмочку.

Фонтан представлял собой руки с палочками, выбрасывающими нити заклинаний - сплетаясь, они превращались в змей. Ночью заклинания светились белым, оранжевым или желтым, а в праздники приобретали цвета итальянского флага. Одна из змей, Фелиппе помнил из описания скульптора, приятеля еще со времен доприютской жизни, была покровительницей плодородия, вторая – целительницей, а вот про третью он забыл… Впрочем, какое бы ни было у нее предназначение, у Фелиппе она с самого знакомства с Северусом ассоциировалась именно с ним – что-то было в ней такое же, затаенное и настороженное, и в то же время готовность к броску. Не уползти – однозначно ужалить.