Дар памяти

Фелиппе не ответил.

И книга наверняка сохранилась в единственном экземпляре, не так ли? Этот тип пергамента применялся, когда делалось не больше трех копий.

Прости, - он попытался не встретиться со мной взглядом, и в конце концов решил эту маленькую проблему, прикрыв глаза.

Кажется, я зря обвинял испанцев в доверчивости… Впрочем, умным его поступок трудно было назвать. Не говоря уже о том, что он действительно оставлял нам шанс настолько мизерный.

На что ты рассчитывал?! Существует заклинание, которое восстанавливает содержание книги.

Я обработал ее. Ты не сможешь его произнести, - прохрипел он.

Злость захлестнула меня.

Решил подстраховаться, значит?!! – выдохнул я с отвращением. – Вообразил, что я сейчас же брошусь убивать младенцев или что еще там нужно для этих ритуалов?

Его упрямое выражение лица привело меня в бешенство. Я вцепился ему в плечи, приподнял его и как следует тряхнул. Он осел обратно, словно куль с мукой, который стоял в углу нашей кухни в Тупике Прядильщиков.

Большинство приятелей Джейн так бы и сделали, - тихо сказал он. – А ты – Пожиратель смерти.

Это меня несколько охладило. В конце концов, он ничем не был мне обязан. Вот значит, что произошло между моими визитами. Он был так занят в среду – собирал информацию обо мне. Впрочем, с его связями наверняка и собирать-то не пришлось…

Бывший, - уточнил я холодно.

Северус, в моей семье, как и на моей работе, даже бывших Пожирателей не слишком жалуют.

Я отвернулся и прошел по комнате. Провел руками по грубому камню камина.

Прости, - повторил он и облизал потрескавшиеся губы. – Я пойму, если ты уйдешь сейчас.

Придурок! Я надеюсь, что до тебя когда-нибудь дойдет, что в своем стремлении, несомненно, очень благородном, помешать бывшему Пожирателю, ты лишил меня ценной информации, которая могла бы помочь тысячам людей, - сказал я, возвращаясь в кресло. В конце концов, у меня было здесь дело. А к неблагодарности я, кажется, привык еще в младенчестве. Кроме того, этого болвана следовало долечить.

Новый приступ не замедлил себя ждать. На этот раз мальчишка искусал себе в кровь все губы.

Прости, - услышал я вновь, возвращаясь к столу за очередной порцией противоядия. – Северус, это было не из-за тебя.

Мне нет дела до того, что вы думаете обо мне, синьор Арьяла, - сказал я, не поворачиваясь.

Это не из-за тебя, - упрямо повторил он. – Скорее из-за себя… Просто если секс, то какой-нибудь мерзавец… Это еще с приюта…

Я вздрогнул. Ему не было необходимости досказывать остальное, но он продолжил.

Мне было тринадцать, когда отец умер. Крестный был в тюрьме. И они забрали меня к магглам на целый год. Пока баронесса не отыскала меня…

Я обернулся. Фелиппе, казалось, меня не видел.

Иногда они приходили втроем… Двое держали, а третий… Иногда четверо, и сразу двое… А я не мог. Ни капли магии… Как будто ее и не было.

Я сел рядом и сжал его руку. Увы, мне было слишком хорошо известно, что происходит с магией, когда человека парализует от страха. В тех двух случаях с Поттером я именно потому ничего не мог противопоставить зарвавшимся уродам, потому что не смог проконтролировать страх и потерял всю свою силу.

Вначале я думал, что смогу, но было все хуже и хуже… И я думал, в конце концов, я сам виноват, что отца убили… Если бы он не защищал меня… Я сам виноват…

Он бормотал все глуше и глуше. Потом опять стал рассказывать мне об отце.

Потом резко оборвал сам себя и попытался обхватить меня, но его руки от слабости соскользнули вниз, и он почти упал на пол. Тотчас же начался новый приступ. Слава Мерлину, последний, потому что противоядия оставалось ровно на одну порцию.

На этот раз его тело непрерывно сотрясало около часа, и я несколько раз накрывал его собой, как совсем недавно - Альбуса. Потом спустился в подвал и, пошарив в ингредиентах, сварил зелье, очищающее кровь, и бальзам для горла.

Когда я закончил сцеживать черную кровь, наконец, напоил его и дал ему обезболивающее, ходики на стене пробили семь вечера. Через два часа должно было начаться дежурство Минервы, и это означало, что мне пора возвращаться в Хогвартс.

Фелиппе лежал на спине с закрытыми глазами и руками, сложенными на груди поверх простыни, и вид у него был такой отрешенный, что он казался скорее покойником, который только что отмучился, нежели выздоравливающим. Я вынул палочку, наложил согревающие чары и снял отталкивающие. Потом убрал волосы с его потного лба, нащупывая температуру. Все было в порядке, хотя я и чувствовал себя выжатым. Впрочем, на этот случай у меня в кармане мантии имелось бодрящее.

Когда я допивал его, Фелиппе поймал мою руку:

В следующий раз я сварю тебе кофе. Я варю лучший кофе на свете.

Да ну?!

И еще у меня есть для тебя кое-что… подарок.

Возможно, бодрящее он учуял по запаху, так как глаз так и не открыл. На бледное лицо потихоньку возвращался румянец. Я высвободил свою руку и провел пальцем по искусанным губам Фелиппе. Затем достал палочку и только собирался произнести заживляющее, как он вновь заговорил.

Поцелуй меня!

Что?!

Ты ведь остался, - пробормотал он. – Поцелуй меня, пожалуйста.

Слова замерли у меня в горле. Он, что, вправду думал, что я остался только потому, что хочу его?

Пожалуйста…

Я сжал его руку, наклонился и коснулся губами сначала его израненных губ, а потом лба.

Тебе нужно поспать, - сказал я тихо.

Я не хотел рассказывать тебе про отца…

Почему?
– Слава Мерлину, он, кажется, забыл, что рассказал мне также и про приют.

Когда много знаешь друг о друге, трудно сохранить отношения в стадии «трах без обязательств».

Пожалуй, - согласился я, возвращаясь в кресло. Ему было совершенно не нужно знать, что если я и буду трахаться с обязательствами, то вовсе не из-за него. А просто потому, что иначе я, кажется, не умею.

Через час ему стало значительно хуже, чем за все время после моего прихода.

Через два я понял, что мне его не спасти.

========== Глава 47 Принцесса выходит на сцену. ==========

А если меня распределят в Слизерин?

Гарри присел на корточки.

Альбус Северус, - сказал он тихо, вглядываясь в зеленые глаза сына,- тебя назвали в честь двух директоров Хогвартса. Один из них был выпускником Слизерина и, пожалуй, самым храбрым человеком, которого я знал.