Дар полночного святого

– Вы убьете меня?
– Она затравлено попятилась.

– Откуда такие мысли, мадемуазель?
– Пеле пожал плечами.
– Немного поиграем. Жизнь - это игра. Произведения Толкиена читала? Ничего, разберешься по ходу... Пиши, если предпочитаешь комедию кровавой драме.

– Я могу закричать.

– А я - выстрелить.
– Пистолет уперся ей в ребро.

Аня написала то, что ей продиктовали.

– Теперь слушай: подходишь к окну и орешь, - там работает мусорщик и гуляют старухи с собаками. В это время мы смываемся... И ни звука больше, поняла? Все делаешь по моей команде.
– Мулат выключил свет.

– Но зачем это?

– Завтра поймешь. Читай газеты, смотри телек. Очень рад, мисс, что вы оказались столь покладистой.

– Белый парень подтолкнул её к окну. Мулат прижал к спине дуло пистолета.

Аня распахнула окно, на пол упало блюдце, молнией метнулся вниз подбиравшийся к молоку кот.

– Подоконник низкий, в переулке граждане, готовые помочь иностранке. Кричи по-русски: Господи помилуй!

Аня ухватилась руками за раму, и все сообразила в одно мгновение бандиты без масок, значит, они не оставляют свидетелей.
– Она прижалась спиной к стеклу.

– Это вы убили Карлоса? Там, в Москве, на Суворовском бульваре? И Михаил - ваших рук дело?

Переглянувшись, парни усмехнулись.

– Приятно узнавать о своей популярности. Да, мы работаем чисто, исключительно гуманно. Согласись, это не самый худший способ покинуть мир. Тебя не насиловали, не жгли утюгом. Даже разрешили помолиться. Сервис. К своему делу мы относимся творчески, ищем новые подходы, интересные формы обслуживания.

Аня улыбнулась, благодаря судьбу за проявленную милость. В последнюю минуту она все же позволила ей узнать правду и посмотреть в лицо убийц. Пусть эти монстры - всего лишь марионетки, - на их руках кровь.

– Рада была встретиться с вами и сообщить: вы обречены. Ваши мучения будут ужасны. А это - моя печать.
– Она плюнула в ухмыляющееся лицо и вспрыгнула на подоконник.
– Прочь руки, ублюдки!

В ночной прохладе чувствовалась весна - и запахи, и звуки предвещали летнее пиршество - цветение, птичий гомон. Среди ветвей старого платана суетились воробьи, политый садовником газон пах землей, молодой травой... Столько было в этом мире всего, что ещё хотелось потрогать, погладить, полюбить...

Чувствуя за спиной нетерпеливое сопение, Аня распахнула руки, словно обнимая чужой город.

– Господи помилуй...
– перекрестилась она, и что есть силы прыгнула вниз. Чуть правее, где на зеленый ковролин балкона падал квадрат света из комнаты. Она ударилась о парапет и растянулась на полу, закрывая голову руками - огромный черный терьер вырвался на балкон и залился оглушительным лаем. Тут же пса осадил по-французски сиплый мужской голос, на ошейнике лязгнул замок. Мужчина два раза что-то громко повторил, обращаясь, очевидно, уже к гостье.

– Не говорю по-французски...
– пролепетала она, боясь поднять голову. Сейчас грянет выстрел и пуля вопьется прямо в затылок.

– Вставайте, я увел Вилли. Поднимайтесь же, мисс!
– строго прокаркал старческий голос.
– Что предпочитаете - английский, немецкий, латынь?

– Английский.

Аня попыталась встать, и тут же застонала от боли - на левую ногу наступить было просто невозможно.

– Нога... Я подвернула ногу...
– Она оперлась на каменную балюстраду.

– Да зайдете вы, наконец, в комнату?
– Маленький сухощавый старик в домашнем велюровом, изрядно потертом костюме тревожно озираясь, затолкал девушку в комнату, закрыл балконные двери и плотно задернул шторы. Она села в кресло, кривясь от боли.

– В таком виде появляться на моем балконе! Ужасающая наглость... Святая Мария, что скажут соседи?.. Боже, Боже мой... Я вызову полисмена. Он подбежал к письменному столу, схватился за телефонную трубку, но в раздумье опустил её.

– Сидел спокойно, читал Геродота... Боже мой... Клара должна прийти утром... Вы пьяны? Или наркотики?
– С опаской приблизившись, старик заглянул в лицо гостье. Он зачесывал на косой пробор крашеные редкие волосы и носил пенсне! Такое лицо можно увидеть лишь на фотографиях столетней давности. Старик назидательно произнес: - Самоубийство преступно! Римляне называли это Taedium vitae - отвращение к жизни. Но вы губите не только себя, мисс, вы губите порядочных людей! Вот в чем весь ужас безнравственности.

– Я не пила, не употребляла наркотики... Меня хотели убить... Надо срочно вызвать полицию.

– Ни в коем случае... Моя репутация... Вы хотя бы понимаете, что это значит?
– он погрозил у лица Ани скрюченным падагрическим пальцем. Репутация - больше, чем воинская присяга, важнее чем призвание. "Vox populi - vox Dei" - глас народа есть глас Божий, - утверждал римский философ Сенека. А что же будут после всего этого говорить обо мне люди? Писаки раздуют скандал, меня с обнаженной девицей покажут по телевизору... Вопиющее непотребство. Ну зачем я выскочил на балкон... Ушел бы на улицу гулять с Вилли... Разбирались бы с вашим любовником сами...
– Он скрылся и вернулся с плащом.
– Наденьте, мисс, на вас противно смотреть. И немедленно уходите. Это мое старое пальто. Проверьте, ничего нет в карманах?
– Он бросил ей на колени нечто бурое, брезгливо держась на расстоянии.

– Я не могу уйти - у меня вывихнута щиколотка. Пожалуйста, позовите полицейских.
– Аня закуталась в короткий, пропахший крепкими сигаретами плащ.

– Не морочьте мне голову! Профессор Ганкинс не идиот... Вы поставили меня в ужасающее положение. Я буду вынужден отдать это кресло в дезинфекцию, менять покрытие на балконе... Скорее всего, у вас ВИЧ или что-то ещё в этом роде.

– Я не сойду с этого места!
– воскликнула, потеряв терпение, Аня. Прошу вас, господин профессор, мне грозит смертельная опасность. Сжальтесь, вызовите полицию.

– Извольте. Ступайте к автомату и вызывайте сами, кого хотите. Но не из моей квартиры.
– Старик с опаской покосился на девушку, потирающую ушибленную ногу.
– Покажите... Я проходил курс первой медицинской помощи.

Он опустился в кресло рядом, Аня протянула вперед ногу. По всей видимости, сумрачная комната с горящим камином и стеллажами книг была кабинетом. На массивном письменном столе поблескивал бронзовый бюст с римским профилем. Где-то в соседней комнате подвывала и скреблась собака. Поправив пенсне, крашеный профессор осмотрел её ушиб. Затем, осторожно протянув сухую руку, ощупал щиколотку.

... "Собаку зовут Вилли, меня хотели убить те, кто убил Карлоса... Поистине, совпадения - логика Фортуны. Но о чем она хочет сообщить мне этими знаками?" - С закрытыми глазами и стиснутыми зубами Аня перетерпела манипуляции, проделанные стариком.

– Вывиха и перелома нет. Небольшое растяжение сухожилий. Это пройдет. Надо наложить тугую повязку.

– Знаю... Я занималась спортом.

– Это не спорт - это разнузданная, безнравственная похоть...

Аня не стала спорить. Со всей очевидностью старик боролся с соблазном погладить её ногу.