Дарт Лонгботтом

— Что за «Правило двух»? Я такого не помню в моём времени, — вопросом на вопрос ответила древняя ведьма. Из уголков её глаз побежала кровь. — А как тебя звали там, в Небесной Реке?

Несмотря на доброжелательный тон, Палпатин не обманывался. Судя по гримасе лютой ненависти, на секунду исказившей лицо побеждённой, его слова ужалили Ноктисс даже больнее, чем давление на разум.

— Меня зовут Фрэнк Лонгботтом, а что было раньше, тебе незачем знать. Твоя душа всё равно скоро уйдёт на перерождение и ничего не вспомнит, — хмыкнул Шив. — Скажу только одно. Когда-нибудь я собираюсь вернуться домой во главе космического флота одарённых землян. И я сделаю всё, чтобы жители этой планеты как можно скорее создали межзвёздную цивилизацию.

— Ха-ха-ха! — истерично засмеялась Ноктисс и с горечью в голосе отрезала: — У тебя тоже ничего не получится, ублюдок. Человеческая цивилизация только на моей памяти несколько раз скатывалась в полнейшую дикость. У этой тюрьмы прекрасная защита от слишком резвых одарённых.

— Даже если так, у меня всегда есть запасной путь, — пожал плечами Палпатин, усиливая атаку на разум женщины-ситха. — Массасси приняли меня как посланника своего господина. Так что просто уйти отсюда я смогу в любой момент.

— Для этого нужно столько энергии, сколько тебе не собрать и за тысячу лет, — харкнула кровью Ноктисс, тем не менее успешно сопротивляясь давлению. — А если магии не хватит на одну попытку, второй уже не будет. Вулкан, спящий под Азкабаном, проснётся и всё вокруг сожжёт. К тому же нет информации, не притянет ли тебя обратно. Может, этот трус Экзар Кун уже давно бегает где-то здесь по лесам в виде восьмилапого паука!

— Есть… третий вариант, не столь надёжный, но возможный, — пожевал губами Палпатин, злясь, что древняя ведьма по-прежнему сопротивляется его ментальным атакам. — Вера разумных — мощный источник Силы. Я стану её проводником, концентратором… Она способна дать мне достаточно энергии для Исхода. Я смогу воспользоваться накопленной Силой и с её помощью выпустить человечество в космос.

— Даже не надейся, глупец! Из этого мира невозможно забрать сразу столько разумных, — скривила губы Ноктисс. — Защита безупречна. Всемирный потоп, очень вовремя прилетевший метеорит, невероятно заразная болезнь, термоядерная война всех против всех! Поверь, у этой тюрьмы есть в запасе бесчисленное число способов подавить бунт. Я уже пробовала уйти путём бога. Одна, не стараясь вытащить за собой весь этот сброд. Вот только у меня на пути возникла одна досадная проблема.

— Тебе не хватило веры, дорогуша? — усмехнулся Палпатин, с удовольствием впитывая раздражение, злость и гнев собеседницы. Шиву показалось, что он наконец нащупал слабое место в защите чужого разума.

Ноктисс заскрипела зубами и нехотя ответила:

— Я была Гекатой, Персефоной, Морганой и много ещё кем в разных этносах. Вот только жалкие людишки никогда не хотели верить в неминуемость собственной смерти. Они вообще стараются не думать о смерти, видимо, считают, что, игнорируя богиню, продлят свои никчёмные жизни. В общем, мне поступало слишком мало энергии от верующих, — закончила Ноктисс и вытерла кровь с губ.

— Ты бы ещё богиней солнца себя назвала, — злорадно рассмеялся Палпатин, чувствуя, что ещё немного, и чужая защита будет сломана. Он надавил ещё сильнее и добавил презрения в голос:

— Как же глупо! Люди просто «знают», что есть солнце, есть смерть и есть жизнь. Для этого им не нужна вера, и я не удивлён, что ты ничего не добилась за тысячи лет.

— А каким богом притворился бы ты сам? — спросила с ненавистью в голосе Ноктисс и вцепилась зубами в посиневший обрубок собственной руки.

Древняя ведьма явно была на пределе, пытаясь хоть так, с помощью боли, подстегнуть себя. Её силы сопротивляться чужой ментальной атаке явно таяли с каждой секундой. Но Палпатин всё равно не понимал: почему Ноктисс не пытается совершить самоубийство, почему на что-то надеется. На что же, пожри её сарлак?! Это не мог быть простой страх смерти — нет, здесь крылось что-то иное. Шива раздражало, что ментальная защита ведьмы, пусть и трещала по швам, но всё ещё сопротивлялась его усилиям.

«Ожидаемо сильна в окклюменции, — подумал Шив с раздражением, — но, похоже, защита слабеет. Её силы совсем скоро иссякнут. Может, сделать себе из её черепа ещё один голокрон?»

— Наверно, я стал бы богом чудес, — произнёс вслух Палпатин и поднял перед собой обе руки. — Вера в чудеса — самая сильная мотивация для любого разумного. Вот ты, почему-то же веришь, что ещё способна сопротивляться моей силе?

— Конечно, я в это верю, ублюдок! — яростно рявкнула женщина-ситх. Ноктисс попыталась отбросить Палпатина назад неожиданно сильным телекинезом, но в результате отлетела сама, спиной вперёд, сразу на несколько метров. Суча ногами, словно пытаясь отползти ещё дальше, древняя ведьма закричала совершенно другим голосом, глядя ему за спину:

— Гарри, это я! Гермиона! Я снова перехватила контроль… спаси меня, пожалуйста, любимый мой!

— Хорошая попытка меня отвлечь, — зло хмыкнул Палпатин, ощущая магическим чутьём, как Поттер с трудом поднимается на ноги. — Он не сможет своими «Экспеллиармусами» заклинаниями перегрузить мою защиту.

Даже после смерти Волдеморта Шив всё ещё не решался убить Поттера напрямую — кто знает, как отреагирует пророчество? С избранными всегда одни проблемы.

Защита разума Ноктисс вновь стала монолитной — видимо, древняя ведьма лишь притворялась ослабевшей, пытаясь отвлечь его, пока манипулировала сознанием Поттера. Решив, что можно обойтись и без чужих воспоминаний, Шив ударил фиолетовой молнией с обеих рук. Крики Ноктисс разорвали воздух. Тело женщины-ситха билось в агонии и очень быстро превращалось в обугленный труп.

* * *

Невилл очнулся внезапно, будто кто-то рванул его за невидимую нить, связующую с миром живых. Шёл дождь, воняло гарью и кровью, невдалеке слышалось гудение молнии и женский крик. Он столкнул с себя тяжёлые кольца мертвой змеи и посмотрел туда, откуда слышались звуки боя.

Невилл заметил, что отец уже почти добил ту самую убийцу профессора Трелони, принявшую облик Гермионы Грейнджер. Внезапно, Гарри, тоже поднявшийся на ноги, что-то метнул в ту сторону. Сердце Невилла бешено заколотилось, и он увидел — длинный кинжал, брошенный Поттером, вонзился отцу в спину. Самый лучший в мире человек, уже победивший и Волдеморта, и Дамблдора, был предательски ранен тем, кого Невилл считал другом.

— Нет… Нет!.. Как же так?.. Отец!.. Гарри, что ты наделал, сволочь?! — закричал он отчаянно.

Старший Лонгботтом медленно опустился на колени. Пальцы отца дрожащими движениями ощупали кровавую рану на груди, будто не веря в происходящее. На последнем издыхании тот поднял голову и протянул к Невиллу окровавленную ладонь — казалось, отец пытался сказать что-то важное, последнее напутствие… Но следующее мгновение разбило последнюю отчаянную надежду в душе Невилла — отец безжизненно рухнул лицом вниз, с торчащим из спины кинжалом.

Поттер уже мчался к Грейнджер, руки приятеля лихорадочно выводили исцеляющие заклинания над обгоревшим телом Гермионы. Тот не мог видеть, как Лонгботтом-младший, всхлипывая и прихрамывая, направился к убитому отцу. Невилл опустился на колени прямо в пыль. Он стиснул в объятьях мёртвое тело самого близкого на свете человека и заплакал. Сквозь слезы Невилл увидел, что взгляд тёплых карих глаз отца, прежде полный искренней любви и гордости к нему, теперь безжизненно пуст.

«Это навсегда…» — хлестнуло отчаянье. В душе Невилла зазвенела натянутая струна, а потом лопнула, ломая всё, что составляло прежде его сущность. На руинах прежнего Невилла родился совсем другой человек. Его кулаки сжались так, что костяшки испачканных в пыли пальцев побелели.