Дарт Лонгботтом

Короткий разговор с Ноктисс не выходил у него из головы. «Дун Моч» не использовала лжи — в этом и заключалась её безжалостность. Правда, которую обнажала эта техника в душе разумного, ранила порой куда сильнее светового меча. Возможно, во время боя Ноктисс действительно увидела вероятности его будущего. Конечно, женщина-ситх могла интерпретировать полученные видения как угодно, поэтому полностью доверять услышанному было нельзя. Но всё же…

Решив не откладывать проверку слов женщины-ситха в долгий ящик, он переместился на крышу Азкабана. Ледяной ветер ударил в лицо, а воздух тут же наполнился гнетущим шёпотом и грохотом бьющих о скалы волн. Со всех сторон к Палпатину спикировали дементоры.

— Посланник? — в хоре беззвучных голосов слышалось столько надежды и мольбы, что Шив понял, сегодня у него всё получится как надо.

— Массасси! Мы начинаем ритуал немедленно! — проревел он, заглушая ветер. — Выпейте души у заключённых и охранников. Сегодня нам понадобится вся энергия, что вам удалось собрать. Не стану обещать, что вы все возвратитесь домой, но у кого-то из нас это точно получится. Я верю в чудо, вперёд!

Огромная туча дементоров хлынула вниз, подсвеченная зловещими сполохами бьющих молний, чьи змеящиеся прожилки рвали тьму, словно когти дракона. Даже здесь, над Азкабаном, сквозь вой ледяного ветра пробивались нечеловеческие вопли узников — звуки, в которых слышался нарастающий шёпот вечности.

Получив долгожданный приказ, дементоры мчались вперёд, неостановимые, как сама смерть. Рваные плащи шелестели, словно крылья гигантских бабочек, а нереальный холод, несущийся впереди стаи, лишал воли даже самых стойких узников. Палпатин разглядел далеко внизу, во внутреннем дворике, несколько слабых всполохов магии — вероятно, жалкие попытки охранников спасти себя патронусами. Всего через два часа древний замок ужаса стал полностью необитаемым.

Всё это время Палпатин висел в воздухе над Азкабаном и любовался бушующим морем, впитывая энергию шторма. Шум волн и запах озона, вкус соли на губах — всё это неожиданно привело его в хорошее расположение духа. Шив чувствовал, как закручивается смерч чёрной магии вокруг его тела, шевеля волосы на голове. С таким настроем можно было бы использовать даже «Вероятностный шторм», но здесь, на Земле, просто не существовало целей для такой могущественной техники. Конечно, Палпатин планировал вернуться в Небесную Реку гораздо позже, но недавнее сражение, в котором он неожиданно для себя прошёл по самому краю, будто бы сорвало с его души последние тормоза.

Мрачные видения и так регулярно подтачивали терпение Палпатина. Почти каждую ночь Шив смотрел продолжение затянувшегося кошмара — пришельцы издалека медленно, но неумолимо уничтожали родную галактику. Он знал — скоро те доберутся до Корусанта. Сможет ли столица империи выстоять или повторит судьбу других миров?

Предсказания не давали ответа. Сила показывала Палпатину лишь обрывки будущего, но в каждом из них были смерть и разрушения. И главное — способов спастись ему лично тоже не было. Он должен был погибнуть в любом случае. В сражении или на пыточном столе — вариантов собственной смерти было множество. А ведь ещё в его видениях присутствовали неизвестные астральные твари или боги, которые направляли гигантские корабли юужань-вонгов от системы к системе.

Шив давно подготовил почву для Невилла, чтобы тот смог взять на себя управление международной корпорацией, созданной им за эти годы. Всё было продумано до мелочей: документы, связи, доступ к древним знаниям. В секретных хранилищах ждали артефакты и свитки с заклинаниями, о которых не слышали даже профессора Хогвартса. В арсенале было много такого, о чём современные волшебники не имели представления.

Наследие пиктов и метаморфизм, техники джедаев и ситхская алхимия. Невилла ждали многочисленные ритуалы, способные поднять даже обычного волшебника до уровня Великого Мага. А Невилл никогда не был средним магом, названный сын обладал неплохим потенциалом, возможно, даже большим, чем у самого Палпатина в молодости.

Неожиданно для себя за эти годы Шив сильно привязался к мальчишке. Сначала это был спортивный интерес — переманить Невилла на тёмную сторону. Но чем дольше Палпатин жил на Земле, тем яснее осознавал, что абсолютной Тьмы не существует, как и абсолютного Света. Постепенно он понял смысл учения древних дже’дайи: разумный человек может использовать обе стороны Силы в зависимости от обстоятельств.

А ведь был ещё один немаловажный нюанс. Вчера он только с помощью заранее созданных защитных артефактов сумел выдержать совместный удар тёмных и светлых волшебников. Это означало, что, смешивая в разных пропорциях обе стороны Силы, можно получить гораздо более впечатляющие результаты. Так что дальнейшее обучение Невилла Палпатин решил построить иначе, чем собирался ещё год назад. Хочет сын взять за основу своего будущего могущества светлую магию, его право. Главное, чтобы он понимал — нельзя отказываться от изучения тёмной только на том основании, что та больше настроена на разрушение, чем светлая.

Предвидение молчало насчёт судьбы Невилла, лишь намекало на его избранность. В целом только из-за этого Палпатин разработал план, по которому именно Невилл должен был убить Поттера. Отправить мысленный приказ фениксу принести меч Гриффиндора и помочь мальчику было делом нескольких секунд. Палпатин верил: если всё пойдёт по плану, Невилл изменится и продолжит его дело. А через века, достигнув цели, поставленной Палпатином, сын прилетит на Корусант вместе с другими одарёнными землянами. Тогда можно будет передать власть в достойные руки, а самому погрузиться в исследования природы Силы.

* * *

Преступников, умерших в Азкабане, хоронили здесь же, на маленьком кладбище, расположенном во внутреннем дворике. Тут не было памятников, просто таблички в стене, куда замуровывались урны с прахом. Альбус Дамблдор пришёл в себя и обнаружил, что висит серым призраком над такой же невзрачной табличкой с надписью: «Персиваль Дамблдор».

Вообще-то Альбус рассчитывал, что окажется на кладбище в Годриковой Впадине, но, видимо, магия решила иначе. Впрочем, у Дамблдора был заготовлен план и на этот случай. Коснувшись таблички, он послал немного магии, отправляя сигнал нужному человеку. Через несколько минут из двери, ведущей в помещения охраны, вышел аврор и целеустремлённо направился к кладбищу.

— У меня давно всё готово, профессор, — торопливо прошептал маг, которого перевели в Азкабан из-за подозрения в лояльности к «Ордену Феникса». Слегка дрожащие пальцы волшебника стиснули палочку так крепко, что костяшки побелели.

— Я рад, мой мальчик, что ты не забыл наш уговор.

— Котёл с основой зелья стоит в соседней камере, прямо за стеной от Шеклболта, — продолжил аврор, бросая нервные взгляды на тёмный коридор.

Призрачная фигура Дамблдора мерцала в тусклом свете Люмуса, словно в такт дрожанию палочки аврора.

— Превосходно, мой мальчик, — вновь прошелестел Альбус, и в его голосе прозвучала та самая фальшивая теплота, что когда-то успокаивала испуганных первокурсников. — Чем скорее я получу новое тело, тем быстрее смогу продолжить нашу борьбу. Вместе мы победи…

Альбус не успел закончить. Аврор вдруг вскрикнул, резко запрокинув голову. Даже будучи призраком, Дамблдор почувствовал этот холод — тот самый, что пробирается в кости и высасывает все радостные воспоминания, оставляя лишь безнадёжность и пустоту.

— Дементоры! Похоже, они взбунтовались, сэр! — завопил охранник голосом, полным ужаса, и выхватил палочку дрожащей рукой. — Экспекто… Мордред! Экспекто пат!..

Из бушующего наверху смерча летели они — едва отличимые от ночи, гнилостные фигуры в изодранных плащах. Воздух наполнился их хриплым, прерывистым дыханием. Заклинание аврора вызвало лишь жалкую серебристую дымку, которая тут же рассеялась, ни на секунду не задержав пикирующих чудовищ.

Последнее, что увидел Дамблдор — разверзающуюся пасть дементора, бесконечную спираль, ведущую во тьму. Та росла, заполняя собой всё поле зрения, затягивая душу, увлекая его в ледяную пустоту.