Дары Крови
Шрифт:
— Господин, уступите.
Я честно попытался посчитать про себя до десяти. Посчитал, но ничуть не успокоился, а осознав это, лишь облизнул пересохшие губы и выдохнул:
— Буду откровенен, ваша светлость, — в этот раз меня не перебили. — Начну по порядку. Вы говорите, что я не рад заключённой сделке. Не рад, — опасная, холодная улыбка на губах Вира стала сильней, — но благодарен вам за эту сделку.
Вир разжал губы:
— Лесть?
— Лесть? — переспросил я и развёл руками. — Несколько часов назад на этом самом месте я сказал принцессе Леве, что не умею льстить, далёк от интриг и придворной жизни. Повторю это и вам, ваша светлость. Я не умею льстить, а
— Хм, а, как по мне, так льстить ты вполне умеешь. Или же быстро учишься, ощущая, как близок к смерти.
Если Вир думал напугать меня этим замечанием, то он ошибался, лишь заставил чуть остывшую злость вновь набухнуть во мне жарким и тёмным комом.
Жаль только, что я не мог позволить себе сейчас опять замолчать и считать про себя успокаиваясь.
— С того дня в подземелье я всегда буквально в шаге от смерти, ваша светлость. В шаге от смерти, проходя второе посвящение; в шаге от смерти, корчась на ледяных камнях закрытых камер и блюя кровью; в шаге от смерти, выполняя ваши задания всего после двух месяцев обучения. Я уже привык.
— Ты говоришь такие глупости, — покачал головой Вир. — Юноша, горящий жизнью и признающий лишь белое и чёрное.
Я, ещё помнящий разговор с принцессой Леве и свои размышления о флаге с чёрным цветом, вздрогнул. Едва заметно, но это не могло ускользнуть от взгляда Вира, и тот усмехнулся:
— Или же бравируешь, и это вернее. Я видел сотни людей, которые годы, десятилетия жили на краю смерти и не могли к этому привыкнуть, цеплялись за жизнь, юлили, падали на колени, ползали на брюхе, пытаясь вымолить у меня ещё месяц, ещё день своей никчёмной жизни. Как думаешь, сколько дней жизни осталось у тебя?
Молак охнул, оказался рядом со мной, едва ли не вцепился в меня:
— Господин! Господин! Склоните голову, признайте вину и назовите вы его, наконец, господином!
Не смолчал и Ирал, он взмыл в воздух, зависнув над головой Вира, готовый упасть на него и в его тело, рявкнул:
— Господин, только прикажите! Если кто здесь и сдохнет, то только он! Ограк! Тени!
Всё пространство тренировочной площадки рассекли чёрные росчерки, миг, и вокруг меня, Вира и его Кровавого сомкнулось кольцо теней, которые примчались на зов Ирала. Ограк, высокий, худощавый, чуть наклонился вперёд, рука его опустилась к поясу, на котором уже тысячу лет не было меча, а взгляд упёрся в меня.
— Ваше величество, я жду приказа…
Я усмехнулся, качая головой. Как у них всё просто — убить Вира и что? Бежать? Я что, один на этом свете? Наследник Малого дома убивает владетеля Великого дома и бежит с поля сражения с Реолом? Это же конец для моих родителей. Безумцы, которые ради своего Ребела не пожалеют никого. Так, с улыбкой я и ответил Виру:
— Кто знает, сколько дней мне осталось? Срока жизни человека не знают даже Хранители, куда уж мне? Возможно, я умру на одном из ваших грядущих заданий, возможно, паду в битве за Теназ, пытаясь исполнить нашу сделку, а возможно, проживу долгую жизнь, сумев всё это сделать и исполнить и сумев вернуть величие своему Дому.
Вир кивнул:
— Что же, я услышал тебя, но, честно говоря, глядеть на твои трепыхания не более чем забавно, сегодня я хотел увидеть тебя совсем по другому поводу, но ты заставил меня ждать себя, да ещё и так нагло.
И снова язык начал шевелиться раньше, чем я успел подумать:
— Ваша светлость, простите меня, но как я могу быть в этом виноват? В первую
очередь, я верный подданный Скеро и короля, а уже затем тот, кто должен вам жизнь.Вир покачал головой:
— Какое странное ощущение, за сутки ты уже второй человек, что одновременно умудряется грубить и льстить мне.
Я прикусил язык, наконец, отыскав самый проверенный способ держать его за зубами, а вернее, между зубов. Тут сначала волей-неволей придётся чуть подумать, заставить себя разжать зубы, чтобы заговорить. И уж лучше прикусить язык до крови или даже откусить его, чем давать ему волю.
Я всё же не пра-пра-правнук Вира, чтобы он терпел от меня то же, что и от короля Лавоя.
Вир оглядел меня, хмыкнул и оставил свои предыдущие слова без продолжения, вместо этого заговорил совсем о другом:
— Скажи-ка мне, зачем ты так старательно уничтожил следы битвы за принцессу Леве?
Молак воскликнул:
— Господин! Отрицайте!
Надеюсь, Вир не заметил, как дёрнулась у меня щека. Хотя кого я обманываю? Себя?
Ирал, всё ещё висящий над Виром, громыхнул:
— Господин, помните, мы здесь! И мы теперь сильней, чем были раньше. Сильней стали и вы.
Шека снова дёрнулась. Чтоб вас Ребел к себе прибрал. Да что не так с вами сегодня?
Ощущая, как время уходит песком сквозь пальцы, просыпаясь под ноги и начиная затягивать меня в ловушку, едва ли не шкурой ощущая угрозу смерти, которая начала исходить не только от Вира, но и от его Кровавого, я разжал зубы, выпуская язык на волю, и осторожно сказал:
— Простите, не понимаю, ваша светлость. Я не уничтожал следы битвы, а лишь позаботился о том, чтобы тела павших не достались на поругание зверям и реольцам.
Тут же снова прикусил язык, держа его в узде.
Вир не замедлил с новым вопросом:
— Тогда к чему было поступать так с телами предателей?
Я похолодел. Я рассчитывал, что Вир окажется под подозрением и будет вынужден оправдываться перед королём, а на деле он даже на минуту не попал в шкуру предателя и ничуть не потерял в доверии, а напротив, получил от короля разрешение на полную свободу в расследовании этого дела.
Похоже, Кровавые Вира отправились на место схватки и всё там осмотрели.
Неожиданно совет дал Ограк, советник по армии:
— Господин, напирайте на то, что это обычное дело. Несильно-то и разбираются на поле битвы, где чей убитый, земле или огню предают всех подряд.
Я одними глазами зыркнул на его худощавую фигуру. Интересные времена были при Предках, если у Ограка такой богатый в этом опыт. Разжал зубы и ответил:
— Не задумывался, ваша светлость, что это были тела предателей. Мертвецы и мертвецы, вряд ли реольцы или падальщики стали бы разбираться, кого из этих скерцев можно рвать на куски, а кого нет.
Сказал и чуть не скривился, так убого прозвучал мой ответ. Сабио Атриос бы заставил меня переделывать такое косноязычие раз десять. Но это не урок, а попытка у меня была только одна.
Тут же и Молак поспешил дать совет:
— Господин, напирайте, что вас удивляет вопрос, что есть принцесса.
Я напомнил себе — одна попытка и постарался не ошибиться:
— Не улавливаю сути вашего вопроса, ваша светлость. Следы битвы? Какая в них важность? Принцесса Леве жива, это ли не главное? Она видела всё своими глазами и узнать подробности битвы можно у неё, если… — Я хотел сказать: «Если это вам интересно», но вовремя и без подсказки прикусил язык, пропуская эту часть, и продолжил совсем о другом. — Возможно, у предателей и остались сообщники, но мне не по силам оказалось взять их живыми, я и так с трудом сумел победить.