Давай сыграем… в любовь…

— Извините, — пролепетала Мари, заметив злой блеск в глазах своей собеседницы, — наверное, я должна была рассказать вам все сразу…

— Я не думаю, что барон Фриш станет вспоминать прошлое, — ободрила её Амалия, — к тому же. Скандал устроили не вы, а ваша мама.

— Главное, что его помню я… и мне до сих пор стыдно, — Мари закрыла лицо руками, — Это было так вульгарно…

— Мари, послушайте, полагаю, что это было так давно, что все наверняка забыли этот случай. Уверяю, даже если вдруг Эдмунд что-то припомнит, то вряд ли будет винить вас за ужином!

— О, да… — с непонятной горечью произнесла та.

— В любом случае императору не отказывают, верно? — Амалия ободряюще улыбнулась, похоже, эта фраза становится для нее привычной, — Поэтому нам необходимо собираться.

— Но… — Мари вновь опустила голову, — Понимаете… я не взяла с собой ни одного вечернего платья.

— Не думаю, что это большая проблема, — отозвалась Амалия, — Уверяю вас, у меня платьев достаточно много. И, что самое обидное, я не могу надеть сейчас большую часть из них, поскольку в семье императора траур. Пойдемте!

Она увлекла фрейлину за собой в гардеробную, быстро перебрала платья, под неодобрительным взглядом верной Герды небрежно откидывая чехлы, и, наконец, достала одно из них: бледно— желтое с пышными юбками и золотыми бантами.

— Вот. Я заказала его, уступив настояниям матери, но у меня слегка смуглая кожа, и платье слишком сильно это подчеркивает, думаю, вам оно пойдет гораздо больше, чем мне!

Мари охнула, восхищенно рассматривая пышные оборки:

— О, нет, оно слишком красивое, и я не могу это надеть!

— Глупости! Конечно, можете! — уверила Амалия, — В следующем сезоне оно наверняка выйдет из моды, и я буду жалеть, что это платье так никто так и не увидел.

— Его можно перешить, — пробурчала Герда и заслужила от своей госпожи строгий взгляд.

— Герда, ты прекрасно знаешь, что кремово- желтый цвет просто убивает меня, — Амалия ободряюще улыбнулась потрясенной Мари, — Так что не будем терять времени!

Она повернулась к Герде.

— Я не успею собрать вас двоих, — покачала головой та, и прежде чем её хозяйка успела возразить, спешно добавила, — Но я уже сказала этому деревенщине, стоящему за дверями, чтобы привел какую-нибудь горничную для госпожи Мари.

— О, Герда, ты просто чудо! — Амалия улыбнулась, полностью обезоруживая верную горничную, — Конечно, это надо было сделать с самого начала!

Сама девушка долго перебирала платья, впервые не зная, что ей надеть. Наконец она остановила свой выбор на золотисто— зеленом, с темными лентами и золотистыми кружевами, на свету переливавшимися искрами.

— Думаю, это! — она повернулась к Герде. Та пожала плечами:

— Как пожелаете, — голос служанки звучал очень сухо, — Только негоже фрейлине быть наряднее вас…

— По— моему, мы это уже обсуждали днем, — сухо напомнила ей девушка, — К тому же это — красивое платье, и оно темное, что мне и необходимо. Я не хочу, чтобы обо мне сплетничали, как о легкомысленной девице!

— Вы не говорили, что собираетесь дарить этой девчонке свои лучшие платья.

— Герда! — Амалия даже притопнула ногой, — Еще чуть— чуть — и я решу, что ты ревнуешь ее ко мне!

— Я ревную? — слишком наигранно фыркнула служанка, — С чего бы это?

— Вот и славно! — улыбнулась ее госпожа и повернулась спиной, — Она мне кажется хорошей девушкой, и, думаю, вы быстро найдете с ней общий язык! А сейчас давай поторопимся.

Герда лишь вздохнула, сокрушенно покачала головой и покорно принялась зашнуровывать корсет, поскольку для зеленого платья его необходимо было слегка затянуть.

Ровно через час обе девушки входили в малую столовую — комнату, использовавшуюся для полуофициальных обедов в кругу приближенных к императору лиц. Горничная, присланная лакеем, оказалась вполне умелой, и Мари выглядела весьма привлекательно. О себе Амалия предпочла не думать, хотя Герда постаралась на славу.

Слегка робея перед встречей с Рудольфом, она шагнула в комнату, пытаясь казаться совершенно спокойной: сказывались уроки, полученные от гувернантки.

Разноцветный паркет напоминал узорчатый ковер. Поняв, что смотрит себе под ноги, Амалия гордо вздернула подбородок и сделала вид, что разглядывает шпалеры на стенах и бронзовые светильники с изображением ястребов.

Император стоял у окна и хмуро посматривал на парк. Барон Фриш находился рядом. При виде Амалии Рудольф отошел от окна, быстрыми шагами пересек комнату.

— Ваше величество, — реверанс явился спасением, можно было не смотреть в эти бирюзовые глаза.

— Амалия, я же просил… — с укором произнес он, протягивая руку и помогая подняться. Она послушно встала:

— Позвольте представить вам Мари фон Кейсендорф, мою фрейлину.

Та вновь присела в реверансе. Рудольф кивнул:

— Я вас помню. Вы — старшая племянница Лилианы!

Девушка бросила на него испуганный взгляд.

— Ваше Величество?

— Вам обязательно вспоминать эту женщину! — не удержалась Амалия, — Будто Мари может отвечать за ее поступки!

— Разумеется, не может и не должна, — продолжал император с лёгкой издевкой, — Но их родство от этого не перестает быть родством. К тому же, Мари, от вашей тети слышал, что вы сами скучны, то есть благоразумны, поэтому не думаю, что мои… гм… бывшие отношения с Лилианой как— то вас коснутся. Полагаю, вы знакомы с бароном Фришем, моим адъютантом?

— Когда— то мы имели честь быть представленными друг другу, — спокойно отозвался тот, подходя к Мари и склоняясь над протянутой рукой. Амалия заметила, что ее фрейлина побледнела.

— В таком случае, может быть, мы пройдем к столу? — преувеличенно бодро предложила она.

— Как вам будет угодно, — Рудольф увлек Амалию за собой, предоставив своему адъютанту ухаживать за Мари. Император лично отодвинул своей невесте стул, подчеркивая неофициальность ужина, и тихо прошептал — Из всех благородных девиц вы выбрали именно эту?

— Если вы про тот случай на пикнике…

— Нет. Хотя тогда вышло забавно.

— Забавно?

— Поверьте, вы бы тоже оценили высокопарность фраз, произносимых госпожой фон Кейсендорф, особенно в свете того, что у меня как раз в то время был роман с её золовкой…

— Вы специально при Мари упомянули… про Лилиану? — прошипела Амалия, пользуясь тем, что барон Фриш как раз усаживал Мари за стол.

— А вы думали, я не вспомню этот пикник? Моя дорогая, я еще не настолько стар, чтобы страдать провалами в памяти! А уж узнать девицу, тенью сопровождавшую на балах мою… да что уж там, мою любовницу и смотревшую на меня с крайним осуждением… — он усмехнулся, — Впрочем, я не злопамятен. Если вы желаете видеть эту девушку среди своей свиты…