Давай сыграем… в любовь…

Глава 8

Когда Амалия вышла из дворца, карета была уже подана, а император стоял на крыльце, о чем— то вполголоса разговаривая со своим адъютантом. Лица у обоих были очень серьезными. Наверняка они обсуждали недавнее происшествие.

Охрана, уланы из личной гвардии, прохаживали своих коней чуть поодаль, закрывая фигуру императора от зевак, столпившихся за оградой дворца. При виде невесты Рудольф прервал себя на полуслове и шагнул к девушке.

— Я уже устал ждать, — мягко упрекнул он.

— Чья в этом вина? Я потеряла половину шпилек, — возмутилась Амалия.

— Зато вы умело пользуетесь второй их половиной, — отпарировал мужчина, подводя ей к карете. Девушка остановилась и повернулась к нему, смело встретившись взглядом с насмешливыми бирюзовыми глазами:

— Вы ведь не о прическе?

— Разумеется, — улыбнулся Рудольф. Он галантно помог ей забраться в карету, сел сам. Барон запрыгнул следом. Лакей захлопнул дверь, и экипаж захрустел колесами по гравию. Амалия откинулась на подушки, из— под полуопущенных ресниц посматривая на сидящих напротив нее мужчин. Вернее, её интересовал лишь один, её жених и император. Рудольф.

Скрестив руки на груди, он сидел, обманчиво— расслаблено откинувшись на спинку. Со стороны могло показаться, что он дремлет, но, скорее, он был просто погружен в свои мысли. Девушка еще раз поразилась той уверенности, которая исходила от него. Почему она не замечала этого раньше, как не замечала, что он действительно красив.

Возможно, виной всему были обстоятельства, при которых они встретились. Ей вдруг подумалось, что все могло быть по— другому, что Леопольд остался бы жив, и тогда она никогда не узнала бы… «не узнала, что поцелуй может быть так сладок», — пронеслось у нее в мозгу. Амалия вздрогнула. Рудольф нахмурился:

— Что случилось? — тихо спросил он.

— Ничего, — девушка бросила взгляд на их спутника, старательно делавшего вид, что он увлечен пейзажем за окном.

— Мне показалось, что вы чего— то испугались, — император мягко прикоснулся к ее руке. Даже через перчатки она ощутила тепло, исходящее от него. Сердце забилось сильнее, Амалии вдруг показалось, что воздух в карете начал сгущаться.

— Вам привиделось, — быстро произнесла она, так и не решаясь выдернуть руку из его ладоней. Он с укором покачал головой, но не стал настаивать на ответе.

Экипаж остановился у самого крыльца. При виде императора лакей почтительно поклонился:

— Ваше Величество, баронесса уже ждет вас!

Они прошли в уже знакомую Амалии комнату. На этот раз портьеры были раздернуты. Хозяйка дома сидела, по обыкновению, у стола. При виде гостей она улыбнулась:

— Ваше Величество! Для меня большая честь…

— Сударыня, хоть вы не начинайте весь этот балаган, иначе я стану думать, что лишен вашего расположения! — взмолился Рудольф, подходя к ней и склоняясь к протянутой руке.

— Вам придется привыкнуть, — заметила она.

— Только не здесь! — покачал он головой, — Оставьте мне право быть самим собой хотя бы у вас дома!

Баронесса улыбнулась.

— Гадкий мальчишка, — ласково сказала она, доставая очередную папиросу, — Ты просто лишаешь меня наслаждения хвастаться, что я принимаю у себя императора!

— О, моя карета с гербами Империи стоит у вашего крыльца, поэтому скоро к вам просто зачастят гости, ищущие покровительства при дворе! — он щелкнул пальцами, вызывая огонек в ладони, и поднес руку к папиросе.

— Заклинание огня? А вдруг в комнате магические нити? — баронесса прикурила, с наслаждением выпустив сизый дым. Рудольф с лукавой снисходительностью посмотрел на нее:

— Думаю, я бы заметил, что сжег их заклинанием.,

— О, ты взрослеешь прямо на глазах, — беззаботно откликнулась хозяйка дома и повернулась к Амалии, — Моя дорогая, рада вас видеть!

— Баронесса, — девушка присела в реверансе, та замахала рукой:

— Перестаньте, вам же ясно дали понять, что император желает общаться без официоза! — она с ласковой насмешкой взглянула на Рудольфа, тот слегка наклонил голову, подтверждая свое желание, — Присаживайтесь, я очень рада, что эти два бездельника сподобились привезти вас ко мне!

— Спасибо, мама, я тебя тоже очень люблю! — отозвался её сын, он подошел и запечатлел почтительный поцелуй у нее на щеке. Женщина рассмеялась:

— Именно поэтому ты почти никогда не навещаешь меня?

— Боюсь, это я виноват, — Рудольф улыбнулся, — Бедному Эдмунду даже головы поднять некогда… последние несколько дней мы полностью были поглощены делами, и вполне могли бы умереть с голоду, если бы не забота Амалии, распорядившейся приносить нам чай с бутербродами.

Девушка смущенно улыбнулась. Она не думала, что Рудольф решит поинтересоваться, кто отдал это распоряжение.

— Я никогда не сомневалась в твоей невесте, мой мальчик, но даже не вздумай оправдывать Эдмунда! — баронесса выставила вперед руку, отметая возражения, — Мне уже донесли, что моего сына видели в компании танцовщиц императорского балета!

— Вы стали поборницей морали? — изумился император. Хозяйка дома посмотрела на него с укором:

— Рудольф, надеюсь я еще не настолько стара, чтобы стать ею, но кордебалет!!! Эдмунд, как можно!

Барон слегка заерзал в кресле и виновато посмотрел на Амалию, та слегка склонила голову, старательно сдерживая улыбку.

— Он просто утешал их, поскольку театр закрыт, и бедные девушки остались без работы… — усмехнулся Рудольф. Судя по его вальяжной позе, он действительно получал удовольствие от визита.

— Не думаю, что у них убавилось работы, нынче все ищут развлечений! Но разъезжать с танцовщицами из кордебалета в открытом экипаже! — фыркнула баронесса, туша окурок, затем она обернулась к Амалии, — Не волнуйтесь, моя дорогая, ваш жених не был в этом замешан.

— Конечно, император должен ездить лишь с примами, иначе ему скажут, что у него плебейский вкус, — весело отозвалась та. Рудольф театрально закатил глаза, а баронесса кивнула:

— Умная девочка. Рудольф, я тебе говорила, что она мне очень нравится! А как она прищемила хвост этой змее, графине Ольшански! Весь свет только и говорит, что об этом!

— Сейчас в связи с трауром слишком мало событий, — пожала плечами Амалия, — Поэтому любое происшествие вызывает нездоровое оживление.

— Именно! — хозяйка дома пристально посмотрела на императора, — А уж какое оживление вызвала заметка этого бульварного писаки! Надеюсь, мой мальчик, ты читал ее?

— Да, и уже говорил с его музой. Прекрасная Лилиана в ярости, но завтра будет напечатано опровержение, — отмахнулся Рудольф.