Давай сыграем… в любовь…

Не дожидаясь ответа, он занял свое место за столом. Слуги внесли закуски. Выждав, пока его невеста проверит их, Рудольф молча принялся за еду. Амалия, чувствуя непонятную досаду, сердито отвернулась от императора и вовлекла Мари с Фришем в совершенно ничего не значащий разговор, который не клеился. Мари все еще робела, а адъютант отвечал словно нехотя, то и дело посматривая на императора. Тот спокойно ел, казалось, не замечая ничего вокруг.

Уже к подаче супа разговор сам собой иссяк. Девушка откинулась на спинку стула, мучительно выдумывая новую тему.

— Вы еще не говорили о том, что осенью на море наступает сезон штормов, — вежливо, почти услужливо, подсказал Рудольф. Амалия изумленно взглянула на него. Бирюзовые глаза просто лучились от смеха. Девушка вспыхнула, но тут же рассмеялась:

— Поделом мне! Неужели это было так заметно?

— Конечно, — император тоже откинулся, с явным удовольствием смотря на свою невесту. Она, скорее, польщенная, нежели смущенная, опустила ресницы, затем вновь задумчиво взглянула на императора.

— Как правило, штормы бывают весной, а не осенью, — она улыбнулась и с мстительным снисхождением добавила, — Впрочем, вам простительно не знать данный факт…

— Вот как? — отозвался он, принимая вызов, — Расскажете нам об этом?

Девушка едва заметно пожала плечами.

— Там нечего рассказывать… ветер дует с океана и волны кажутся особенно большими… — в памяти возникли огромные белые буруны, с шумом обрушивавшиеся на скалы, их сила всегда пугала и завораживала. Амалия вновь посмотрела на Рудольфа, сидящего напротив. Она заметила, что он отослал слуг, и теперь в комнате были лишь они вчетвером. Внезапно девушка представила императора одиноко стоящим на одной из скал, пристально всматривающимся в едва заметный горизонт, и почему— то добавила, — Горе тому кораблю, который окажется близко у берега…

— И когда же стихает этот ветер? — тихо спросил император, словно они были в комнате лишь вдвоем.

— Когда расцветают тюльпаны…

— Вы уверены? — изумленно воскликнул барон. Видения растаяли, и Амалия обнаружила, что сидит в столовой императорского дворца. Она еще раз взглянула на жениха, он чуть наклонил голову, словно разрешая ответить, девушка послушно повернулась к барону Фришу:

— Как правило, к моменту, когда распускаются тюльпаны. Ветер стихает, и воздух становится теплым… И тогда мореплаватели могут спокойно выходить в море, — она заметила, что мужчины многозначительно переглянулись, — Что?

Адъютант подчеркнуто задумчиво посмотрел на Мари. Та, совершенно правильно поняв его жест, начала подниматься, но император покачал головой.

— Останьтесь, — коротко велел он, — В сущности, я не скажу ничего, что вы не знаете. Буря, в которой потерпела крушение яхта императора Франца, разразилась через неделю после цветения тюльпанов.

— Возможно, тюльпаны цвели во дворцовом парке, где их от ветра защищают стены? — предположила Амалия. Барон покачал головой:

— Нет, они цвели повсюду.

— В отличие от меня, дядя… император Франц был неплохим моряком, именно поэтому и мечтал о прямом выходе к морю… — Рудольф задумчиво посмотрел на бокал с вином, словно ища ответы на мучавшие его вопросы, — в свое время он пытался научить меня, но безрезультатно, а вот Леопольд любил ходить под парусами… Оба не стали бы рисковать.

В комнате повисло молчание, Мари вздохнула, словно принимая решение.

— Та буря не была случайностью, — тихо сказала она.

— Откуда вы знаете? — напрягся Рудольф.

— Потому что накануне ночью темным силам была принесена жертва.

Мужчины подпрыгнули и с изумлением посмотрели на девушку.

— У вас есть доказательства? — выпалил барон. Амалия заметила, что император пробормотал что-то, по всей видимости накладывая заклинание тишины, чтобы слуги не смогли подслушать.

Мари покачала головой:

— Никаких.

— Тогда откуда вы знаете?

— Я слышала, как Лилиана обсуждала это с… Герольдом.

— Сплетни газетчиков — весьма сомнительное доказательство, — Рудольф вздохнул.

— Он сказал, что видел тело, — девушка вздрогнула, — Молодая женщина… ей перерезали вены и кровью начертили знаки вокруг…это ужасно, — она закрыла лицо руками. Амалия, обладавшая живым воображением, тоже вздрогнула и слегка побледнела. Затем нахмурилась:

— Это было напечатано в газете?

— Не знаю… — Рудольф тоже нахмурился, — Эдмунд?

— Я не видел. Да и моя мать наверняка упомянула бы об этом, она никогда не упустила бы такую заметку.

— Жертва… — император задумчиво посмотрел на друга, — Интересно…

— Северное королевство? — предположил тот, — Они — слабые маги…

— Да, у них больше в ходу оборот и превращение в зверя, — подтвердил Рудольф.

Амалия невольно вздрогнула, вспомнив ночные кошмары.

— Думаешь, они могли пойти на такое? — адъютант встревоженно посмотрел на императора, — Уничтожить правящую династию?

Тот покачал головой:

— Вряд ли. Сигурд умен и прекрасно понимает, что революция затронет и Северное королевство. Мне кажется, тут замешаны личные мотивы. Похоже, пора поговорить с этим Герольдом. Эдмунд!

— Хорошо, — кивнул барон, — Я узнаю, где он бывает, и мы пригласим его.

— Герольд живет на Блумаэрштрассе, каждое утро в десять он идет в свою типографию, расположенную на соседней улице, затем обедает с тетей, а вечером играет в карты в клубе, после чего они с Лилианой едут развлекаться до утра, — Мари все еще изучала тарелку перед собой.

— Бог мой, Лилиана вообще ничего не скрывала от вас? — воскликнул Рудольф, невольно бросая взгляд на Амалию.

— Почему же? Просто они часто обсуждали это с моей матерью, совершенно позабыв, что я сижу в комнате, — девушка пожала плечами.

— Как неосмотрительно с их стороны, — усмехнулся император, — Знаете, я уже рад, что вы появились во дворце.

— Я тоже, — отозвалась Мари и ойкнула, — Простите…

— Ничего страшного, — ободряюще улыбнулась ей Амалия, — Его Величество не любит церемоний.

Тот молча отсалютовал невесте бокалом. Барон вновь окликнул слуг, чтобы поменять тарелки. В присутствии лакеев обсуждать что— либо было невозможно, и разговор вновь перетек на ничего не значащие темы.

— Я не понравилась императору, — сокрушенно прошептала Мари, когда они с Амалией возвращались в свои комнаты.