Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов
Шрифт:
Центральное место во многих угнетенных культурах занимает фигура «героя-плута». В легендах и песнях он принимает вид на первый взгляд безобидного животного, которое благодаря хитрости и ловкости оставляет в дураках животных гораздо больше себя по размеру. Рабы Вест-Индии привезли с собой из Африки сказки о хитроумном пауке по имени Ананси [40] . Одним из самых любимых плутов американских рабов был куцехвостый Братец Кролик [41] . «Кролик – он самый хитроумный из всех божьих тварей», – рассказал один бывший раб в интервью фольклористам сто лет назад:
40
Моя мать, уроженка Вест-Индии, в детстве слушала сказки об Ананси и рассказывала их нам с братьями, когда мы были маленькими.
41
В книге «Черная культура и черное сознание: Афроамериканский фольклор от рабства до свободы» (Black Culture and Black Consciousness: Afro-American Folk Thought from Slavery to Freedom) Лоренс Левин пишет: «Кролик, как и рабы, сочинявшие про него сказки, был вынужден обходиться тем, что имелось в его распоряжении. Короткий хвост, природная смекалка – вот и все, поэтому он использовал все средства, имевшиеся в его распоряжении, средства пускай морально подгнившие, зато помогавшие ему выжить и даже побеждать».
Кролик – самый хитроумный из всех божьих тварей. Оно, может, не самый крупный и не самый громкий, но уж точно самый хитрый. Если он вляпывается в неприятности, то выбирается, втягивая в них других. Однажды упал он в глубокий колодец, и что вы думаете, жаловался и кричал? Нетушки. Принялся он громко-прегромко свистеть и песни распевать, а тут волк мимо пробегал, услышал пение и сунул голову в колодец. А кролик и кричит ему: «Поди прочь. Нету здесь места для двоих. Там наверху слишком уж жарко, а тут прохладненько и хорошо. Не вздумай сесть в ведро и спуститься сюда». Тут уж волк не выдержал, плюхнулся в ведро, и, когда полетел вниз, кролик полетел вверх. Поравнявшись с волком, он расхохотался и прокричал: «Такова жизнь, кто-то падает вниз, а кто-то поднимается вверх».
В самой известной сказке о Братце Кролике Братец Лис ловит Кролика, приманив смоляным чучелком. Братец Кролик хотел проучить чучелко, да вместо этого приклеился к нему и чем больше пытался освободиться, тем крепче приклеивался. «Делай со мной что хочешь, Братец Лис, – умоляет Кролик торжествующего Лиса, – только не вздумай бросить меня в терновый куст». Братец Лис, разумеется, именно так и поступил, и Братец Кролик, для которого терновый куст – дом родной, с помощью колючек отлепился от смоляного чучелка и убежал. Лис остался с носом. Кролик довольный на бревнышке, нога на ногу, сидит-посиживает и «смолу из шерсти вычесывает щепкой».
В сказках о плутах осуществлялась мечта рабов – когда-нибудь подняться над своими белыми хозяевами. Но, как пишет историк Лоренс Левин, они представляли собой «до боли реалистичные истории, учившие искусству выживать и побеждать даже перед лицом опасности».
Афроамериканцы уступали в численности и в силе, и красной нитью через сказки о Братце Кролике проходит идея о том, что слабый может выйти победителем даже из неравного состязания, если будет действовать с умом. Братец Кролик понимал сущность Братца Лиса лучше, чем ее понимал сам Братец Лис. Он знал, что его противник Лис настолько злобный, что не упустит возможности отомстить Кролику наказанием, которого тот отчаянно пытается избежать. Кролик обманул Лиса, уверенный: тот не смирится с тем, что мелкий зверек веселится и радуется жизни. Левин утверждает, что за долгий период рабства афроамериканцы хорошо усвоили уроки плута:
Письменные свидетельства, оставленные в XIX веке сторонними наблюдателями и самими рабовладельцами, указывают на то, что рабы постоянно лгали, мошенничали, воровали, симулировали болезни, бездельничали, притворялись, что неверно поняли отданные распоряжения, клали камни на дно корзин, чтобы выполнить норму выработки, ломали инструменты, жгли собственность хозяев, калечили себя, чтобы уклониться от работы, нерадиво ухаживали за посевами и плохо обращались с животными, так что хозяева нередко заменяли лошадей малоэффективными мулами, поскольку последние лучше переносили жестокое обращение рабов.
Дислектики компенсируют свой недостаток, развивая другие умения, которые подчас наделяют их колоссальным преимуществом. Бомбардировки или сиротское детство могут превратить человека в едва уцелевшего и оставить незаживающую рану. А могут сделать сильнее, превратив в не пострадавшего. Это возможности Давида: ситуации, в которых трудности, как это ни парадоксально, оказываются желательными. Урок, преподносимый сказками о плуте, – третья желательная трудность. Неожиданная свобода, которую мы получаем, когда нечего терять. Плут нарушает все правила.
Должность исполнительного директора Конференции христианских лидеров Юга, организации, возглавляемой Кингом, занимал Уайатт Уокер. Уокер с самого начала принимал
участие в бирмингемской кампании, ведя скромную армию Кинга против сил расизма и реакционности. Кинг и Уокер не питали иллюзий относительно своих возможностей бороться с расизмом традиционными методами. Они были не в состоянии одолеть «Быка» Коннора на выборах, на улицах или в зале суда. Применять физическую силу против него было бессмысленно. Но зато они могли сыграть Братца Кролика и попытаться заставить Коннора бросить их в терновый куст.«Уайатт, – обратился к своему соратнику Кинг, – ты должен придумать, как организовать кризис, надо заставить Коннора раскрыть карты». Именно так и поступил Уайатт. И таким кризисом стала фотография подростка, наклонявшегося к нападающей на него собаке, с безвольно висящими вдоль тела руками, словно говорящего «Ну давай же, кусай, вот он я».
Уайатт Уокер – баптистский пастор из Массачусетса. К Мартину Кингу он примкнул в 1960 году. И стал его правой рукой, организатором и мастером на все руки. Он был смутьяном – стройный, элегантный и интеллигентный, с тонкими, словно нарисованными карандашом, усиками и эксцентричным чувством юмора. Утром по средам он обязательно играл партию в гольф. Для него женщины всегда были «душа моя»: «Со мной нетрудно ладить, душа моя. Мне всего-то и нужно, что совершенство». В юности он вступил в Коммунистический союз молодежи, поскольку – как он частенько объяснял в своей саркастичной манере – только так черный парень мог познакомиться с белыми девушками. «В колледже, – пишет историк Тейлор Бранч, – он обзавелся очками в темной оправе, которые придавали ему вид задумчивого троцкиста» [42] . Однажды, когда Уокер читал проповеди в Питерсберге, маленьком городке в Вирджинии, он вместе с семьей и небольшой свитой в кильватере заявился в библиотеку, куда вход был разрешен только белым, с тем чтобы его арестовали за нарушение городских сегрегационных законов. Какой книгой он помахал перед собравшимися журналистами и фотографами? Биографией великого героя белого Юга, Роберта Ли, генерала Гражданской войны, возглавлявшего армию Конфедерации в войне за защиту рабства. Классический репертуар Уайатта Уокера. Он спокойно отправился за решетку за нарушение сегрегационных законов Питерсберга. Зато умудрился хорошенько ткнуть город носом в его собственные противоречия.
42
Историк Тейлор Бранч так описывает Уокера: «Уокер был сорвиголовой. В 1940-х годах, учась в средней школе Нью-Джерси, он услышал слова Пола Робсона, который говорил, что если стремление к свободе и равенству означает быть коммунистом, значит, он коммунист. Уокер незамедлительно вступил в Коммунистический союз молодежи. В школе он подготовил доклад на тему пятилетнего плана для экономики советского типа в Соединенных Штатах и мечтал осуществить безупречное с технической точки зрения убийство главных сторонников сегрегации».
В Бирмингеме Кинг, Уокер и Фред Шаттлсуорт образовали триумвират. Шаттлсуорт, местный пастор, которого Клан никак не мог убить, уже давно служил олицетворением борьбы за гражданские права в Бирмингеме. Кинг был проповедник, милосердный и харизматичный. Уокер оставался в тени. Он не разрешал фотографировать себя рядом с Кингом. Даже в Бирмингеме многие люди Коннора понятия не имели, как выглядит Уокер. Кинг и Шаттлсуорт были наделены своеобразной безмятежностью. Но Уокер был не таков. «Если вы встанете у меня на пути, я пройду по вашим головам» – так Уокер описывает свой стиль управления. «У меня нет времени на “доброе утро”, “добрый день” и “как поживаете”. У нас тут революция в разгаре».
Однажды, когда Кинг выступал с речью в Бирмингеме, огромный белый мужчина запрыгнул на сцену и принялся молотить по нему кулаками. Сторонники Кинга ринулись ему на помощь, но, пишет Макуортер:
Они с удивлением наблюдали, как Кинг встал на защиту своего обидчика. Он мягко обнял молодого человека и, пока аудитория распевала песни Движения, начал рассказывать ему, что их дело правое, что насилие само себя уничтожает и что «они обязательно победят». После этого представил нападавшего собравшимся, словно тот оказался нежданным гостем. Рой Джеймс, двадцатичетырехлетний уроженец Нью-Йорка, проживавший в общежитии Американской нацистской партии в Арлингтоне, Вирджиния, начал всхлипывать в объятиях Кинга.
Кинг был моральным абсолютистом, не отступавшим от своих принципов даже под сильным давлением. Уокер любил называть себя прагматиком. Однажды, когда он стоял напротив здания суда в Северной Каролине, на него напал «человек-гора», двух метров ростом и под 120 килограммов весом.
Уокер не стал обнимать нападавшего. Он поднялся и пошел на обидчика. И каждый раз, когда очередной удар сбивал его с ног на ступеньки здания суда, Уокер поднимался и снова защищался. В третий раз, вспоминает Уокер, «он хорошенько меня приложил, почти до потери чувств. И я поднялся в четвертый раз. К этому времени, знаете, была бы у меня бритва, я бы его прирезал».