Давно забытый Зимний король

Мой крик боли разносился эхом над водой, тихо утихая, и часть меня хотела тоже угаснуть.

Я хотела ответы о родителях, теперь получила один — но знание, что моя мама была друидом, было хуже, чем ничего не знать. Мои родители, детство, прошлое. Все было не таким, как я верила. Я не знала, кем была, кем должна быть, или что мне делать.

Все кружилось во мне бурей. Мальчик, который меня предал, вернулся. Утерянные воспоминания вернулись. Моя магия, тикающая бомба, грозила взорвать жизнь, которую я построила. Угроза потери места в приюте для зверей, МП и новая гильдия, которую для меня искал Моррис. Зак. Рикр. Моя мать. Ложь, предательство и тайны.

Дрожь сотрясла меня. Я не могла сейчас справиться с этим. Мне нужно было идти домой, пока я не сорвалась.

Я быстро пошла вдоль берега в угасающем свете, и когда я добралась до тропы, белый койот присоединился ко мне. Он был недалеко. Рикр мог не понимать мои человеческие эмоции, но он всегда знал, когда не нужно ко мне лезть.

Парковка опустела, пока я была на берегу, и осталось лишь две машины: мой старый грузовик и черный пикап новее. Я пошла к своей машине отчаянными широкими шагами, но, когда тянулась к дверце, по спине пробежало покалывание.

Тихое, но знакомое ощущение потусторонней силы задело мои чувства.

Я застыла, посмотрела на черный грузовик в двадцати футах от меня и увидела то, что пропустила в первый раз.

Фигура в черном стояла у дверцы, скрестив руки.

Нет. Я так долго ждала, чтобы он ушел. Чтобы не сталкиваться с ним снова, пока я была не в себе — но он был тут. Ждал меня. Давил на меня своим присутствием. Заставляя меня вспоминать прошлое. Заставляя меня ненавидеть его и ненавидеть себя, ненавидеть все, как десять лет назад.

— Почему ты еще тут? — хрипло спросила я.

Он оттолкнулся от пикапа, глядя на меня. Видя меня хрупкой. Видя меня слабой. Видя меня на грани крушения.

— Почему ты тут? — яростный вопрос вырвался из меня. — Ты прав, ясно? Я не могу тебя убить. Ты это заслуживаешь. Еще как заслуживаешь, мерзавец с холодным сердцем, но я не могу это сделать.

Мой крик, полный мучений, наполнил парковку, тихий лес впитывал его. Мальчик, который сломал меня, стоял там, и хоть все во мне хотело навредить ему, уничтожить его, я не могла.

— Я призналась! — я взмахнула рукой. — Ты победил! Победил, черт возьми! Так что оставь меня! Просто уйди и не возвращайся, оставь меня в покое.

Все расплывалось. Слезы наполнили мои глаза, но я сморгнула их. Я не буду плакать при нем. Никогда.

— Ты не можешь жить в покое.

Его урчащий голос был ближе, чем я ожидала, и я грубо провела ладонью по глазам, чтобы очистить зрение. Он подошел ко мне, стоял в десяти футах от меня.

— Друиды не живут в покое. Куда бы ты ни шла, фейри тебя найдут.

Всхлип пытался вырваться из моего горла, я подавила его.

— Уходи! Просто уйди, уйди, уйди, УЙДИ!

Последнее слово было истеричным визгом. Я срывалась. Я разваливалась, и я не могла показывать ему это. Я слепо развернулась к машине. Я не заперла ее. Дверца открылась под моей ладонью, и я забралась за руль. Мои дрожащие пальцы нашли ключи в кармане, и я сунула их в зажигание.

Я не видела сквозь слезы в глазах. Грудь вздымалась от всхлипов, которые я подавляла. Но я повернула ключ.

Двигатель закашлялся и утих.

Я снова повернула ключ.

Двигатель кашлял, но не заводился.

— Нет, — выдохнула я, вставляя ключ. — Нет-нет-нет!

Почему? Почему сейчас? Мне нужно было уехать, убежать, уйти домой — дом, мне нужен был дом, мое убежище, и сейчас — но грузовик не заводился, и я застряла…

Я уловила боль. Я била по рулю. Колотила по нему изо всех сил, слезы лились по лицу. Я кричала без слов, била кулаками снова и снова, и все болело так сильно, что я не ощущала удары.

Ладони сжали мои запястья, остановив меня.

Я высвободила руку и ударила кулаком по животу Зака так же сильно, как била по рулю. Он принял удар, приглушенно охнув, а потом сжал мое запястье и вытащил меня из грузовика.

Я упала на него, и на краткий миг я прильнула к его теплой твердой груди.

А потом оттолкнулась от него, визжа ругательство.

— Оставь меня одну!

Он притянул меня к себе и обвил руками, прижимая меня к груди, мои ладони застряли между нашими телами.

— Нет! — я кричала, вырывалась, плакал. Я не могла остановиться. Я хотела остановиться. Он мог видеть, слышать, ощущать каждый всхлип, и я не могла это вынести. Я ломалась. Я взрывалась. — Отпусти меня! — я пнула его ногу. Наступила на ступню. Ударила головой по плечу. Он не отпускал. — Отпусти меня, скотина!

Он сжал меня крепче.

Я завизжала без слов.

— Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя, Зак!

— Знаю, — прошептал он едва слышно.

— Тогда отпусти меня!

— Нет.

Мой гнев взорвался, отчаяние принесло усталость. Я сжалась. Он принял мой вес, крепко меня держал. Я тихо дрожала, ждала онемение, чудесное онемение, которое притупит боль и эмоции.

Но я ощущала только усталость, такую глубокую, что хотелось утонуть.

Зак убрал одну руку с меня, полез в грузовик. Он вытащил мои ключи из зажигания с металлическим звяканьем. Скрип, он закрыл дверцу. Глухое звяканье, он ее запер.

Его рука вела меня. Я переставляла ноги, не было сил бороться.

Дверца черного пикапа открылась. Ладони нежно направили меня к сидению. Я обмякла на кожаном сидении, глядя в пустоту. Дверца закрылась.

Движение у моих ног. Белый кот стоял на коврике между моих ботинок, глядел на меня бледно-голубыми глазами. Рикр встал на задние лапы, передние уперев в мои колени, и разглядывал меня с неуверенностью. Он запрыгнул на мои колени и осторожно лег, теплый вес на моих ногах, головой к водителю. Дверца с той стороны открылась.

Зак забрался за руль, захлопнул дверцу. Двигатель пикапа уверенно загудел.