Дай лапу, друг медведь !

Вышли к полю, огляделись - нигде никого. Андрюшка подал Борьке две восьмушки махорки, сказал:

– Сыпь понемножку, щепотками. Где тропка к полю выходит или трава сильно смята, там побольше.

– Понял, - кивнул Борька.
– А у бати дома целый ящик этой махорки. Знал бы, что понадобится, пару восьмушек взял бы. Ведь больше-то сыпать надежнее.

Андрюшка сдвинул белесые брови, сказал хмуро:

– Ты от таких штучек... отвыкай. Зачем у отца тащить? В магазине махорка всегда есть.

– Ага, - поспешно согласился Борька.
– Ты мне... говори, когда я не так... Ладно?

13

Они встретились случайно: Валерка с хозяйственной сумкой в руке шел в магазин, Андрюшка отправился к Борьке. Остановились.

– Долго будешь на меня злиться?
– добродушно спросил Андрюшка.

– А ты опять к своему новому приятелю?
– вопросом на вопрос ответил Валерка.

– Угадал.

– Давай, давай!.. На Стрелиху его своди, расскажи все...

– На Стрелихе уже были. Вчера. Но дело не в этом. Я не понимаю тебя. Ведь Борька тоже человек. Такой же, как мы с тобой. Только живется ему хуже: все его обижают, постоянно один...

– Да плевал я на твоего Борьку!
– взвился Валерка.
– "Обижают"!.. Сам всех задирает...

– Но он первым шагнул к тебе мириться! А ты? Почему ты считаешь себя лучше других, лучше Борьки?

– И тебя лучше! Не я тебя предал там, в лесу, а ты меня. А теперь и тайну нашу предал этому недомерку.

– Вот ты какой, оказывается!..
– Андрюшка смотрел в рыжеватые глаза Валерки, и ему вдруг нестерпимо захотелось сказать что-то такое, от чего бы Валерку всего встряхнуло, передернуло. Но слов таких не было. Ладно, - выдавил он, - это был наш последний разговор. Больше я к тебе не подойду. Ни разу.
– И Андрюшка направился к дому Сизовых.

Непривычная жесткость, с которой была произнесена последняя фраза, кольнула Валерку. Уж кто-кто, а он-то знал натуру Андрюшки! И он пожалел, что наговорил лишнего. Пусть Борька задира, лентяй, ябеда и двоечник, но стоило ли так упорствовать? Рано или поздно Борька все равно устроит пакость - проболтается, обманет, подведет, - и тогда Андрюшка сам поймет свою ошибку.

Но то была лишь минутная слабость, и так подумал Валерка только в первое мгновение, после того как Андрюшка отошел. На смену этим мыслям в голову неожиданно пришла совсем другая: за предательство Андрюшка должен поплатиться! Раз он сводил Борьку на Стрелиху, значит, они снова туда пойдут, и пойдут непременно завтра, потому что табак действует только двое суток. Застали бы их там охотники, вот это было бы здорово!

Успокоившись мыслью о предстоящей мести, Валерка быстро шагал по проселку, думая о том, как бы лучше намекнуть, дать понять охотникам, что кто-то им мешает...

Ждать удобного момента Валерке пришлось недолго. На другой же день, когда бородач и толстяк в мрачной задумчивости сидели на крыльце, Валерка сказал:

– А вы бы, дяденьки, чем вот так сидеть, сходили бы лучше на поле!

– Это еще зачем?
– сверкнул черными глазами бородач.

– Так. Может, днем туда за ягодами кто ходит или еще что... Вот и пугают медведя.

– Днем медведь далеко в лесу, - усмехнулся бородач, - он спит. И если даже кто ходит туда за ягодами или еще зачем, это не помеха.

– Ну да!
– недоверчиво протянул Валерка.
– Я где-то читал, что медведь человечий след целых шесть часов чует. А если, мало ли, окурок там или табак просыпан, то двое суток.

– В самом деле?
– Бородач уже с любопытством глянул на Валерку. Это интересно! Я, например, такого не знал.

– Вот вы бы и проверили. Люди ведь разные есть...

Толстяк вдруг решительно поднялся.

– Мальчишка дело говорит!
– убежденно сказал он.
– Нас, городских охотников, кое-где, бывает, и недолюбливают. Проверить не мешает. Вы, Игорь Макарович, отдыхайте, а я пройдусь. Посмотрю, послушаю...

Расчет Валерки был весьма приблизительным, так как он не мог знать, в какое именно время и каким путем Андрюшка и Борька пойдут на Стрелиху, но так уж совпало, что как раз в то время, когда толстяк вышел из деревни, лодка с Андрюшкой и Борькой приближалась к Ведьмину камню.

Ребята действовали почти открыто. Для ускорения операции они шли по разным сторонам поля, щепотками высыпая в жухлую траву желтую крупку махорки.

Край, по которому шел Борька, был выше и ближе к деревне, и парнишка вовремя заметил, что на тропе, проложенной по овсу, показался человек с ружьем. Охотник!.. Борька присел и осторожно попятился за куст ивняка. В низине, на той стороне Стрелихи, он увидел пробиравшегося меж крайних деревьев Андрюшку и понял, что медлить нельзя: еще несколько шагов - и охотнику откроется весь нижний край поля. Борька сдавил двумя пальцами свое горло и пронзительно, но коротко проверещал зайцем.

Он видел, как замер Андрюшка, а потом, пригнувшись, юркнул в лес, видел и то, что охотник остановился и закрутил головой - не понял, откуда донесся крик.

Пятясь и не спуская глаз с охотника, Борька отступил в лес.

Ребята встретились в чаще на полпути к лодке.

– Фу, черт! Чуть не погорели!..
– облегченно вздохнул Андрюшка. Ладно, ронжа вовремя крикнула.

– Ронжа?
– Борька вытаращил глаза.
– Это ведь я!.. Вот так.
– И он повторил отрывистый, дребезжащий крик, совершенно не похожий на человеческий.

Андрюшка рассмеялся:

– Вот это да! А я думал, ронжа. А еще как умеешь?

– Больше никак. Только верещать и могу... У нас кот есть, Охламон, здоровущий такой! Он как-то в огороде зайца поймал. Заяц-то и заверещал. Вот я и научился.

Спустя четверть часа ребята уже сидели в лодке и как ни в чем не бывало таскали на удочки окуней. А охотник ходил вокруг Стрелихи, вслушиваясь в лесные шорохи, и все больше и больше утверждался в мысли, что помех, конечно, никаких нет и быть не может, потому что в этом лесу, окаймляющем поле, нет ни грибов, ни ягод и ходить сюда людям решительно незачем.

14

В субботний вечер охотники возвратились со Стрелихи особенно удрученными. Было похоже, что между ними произошла размолвка.

– Вы не расстраивайтесь, - пыталась утешить их Клавдия Михайловна, сразу где же медведя добудешь? Прошлой осенью семеро две недели сюда ездили и то не могли добыть.

– В том-то и дело, что время поджимает!
– нервно воскликнул бородач.
– Мне в понедельник вот так в городе надо быть!
– И он провел ребром белой ладони по шее, будто отсекал свою роскошную черную бороду.