Дай лапу, друг медведь !

– А я и говорю. Только... не всегда сразу.

На крыльцо вышли Валерка и Лариска.

– Вас ждем, - сказал Андрюшка.

Валерка вскинул на него глаза, но тотчас опустил их.

Вчетвером спустились с крыльца и медленно, хотя всем хотелось спешить, двинулись к дому.

Андрюшка решительно не знал, что говорить. Оправдываться за вчерашнее молчание было нелепо: он не умел этого делать, когда чувствовал себя виноватым. Говорить о чем-либо постороннем, не имеющем отношения к медвежонку, придумывать что-то, делая вид, что ничего особенного не случилось, было и вовсе противно его натуре. И он молчал.

– А что, медвежонок в самом деле очень слабый?
– спросил Валерка, и вопрос его прозвучал естественно, с искренней озабоченностью.

– Конечно!..
– Андрюшка вздохнул.
– Столько потерял крови и больше суток пролежал на морозе.

– И у него есть на груди белый треугольничек?

– Есть, - кивнул Андрюшка, поняв, что Валерку до сих пор мучит сомнение, действительно ли убита именно та медведица и те медвежата, которых удалось подкараулить на Стрелихе.
– Да и не может быть в одном месте двух совершенно одинаковых медвежьих семей. Ведь от Стрелихи до берлоги, если по прямой, не больше четырех километров.

Валерка долго молчал, потом сказал с легкой досадой и грустью:

– А я все считал, что медведица была ранена. Думал, что и медвежата давно погибли...

И опять долго шли молча.

– А медвежонок не кусается?
– спросила Лариска.

– Если тронешь, кусается.
– Андрюшка оттянул рукав куртки к локтю и показал запястье правой руки.
– Видишь, синие пятнышки? Это от клыков. Укусил, когда я его на фуфайку хотел положить.

Валерка тоже посмотрел на руку Андрюшки и невольно подумал, что надо быть очень решительным и смелым, чтобы вот так, голыми руками, взять в лесу раненого медвежонка. Пусть он маленький, не больше собаки, но все равно - зверь!..

– Вы как его назвали?
– спросил он.

– Никак!..
– вырвалось у Борьки.

Андрюшка тоже удивился: в самом деле, почему они не сообразили, что медвежонка-то надо назвать!..

– Давайте, - сказал он, - каждый из нас придумает ему имя. А дома мы напишем эти имена на отдельные листочки, скатаем в трубочки, перемешаем, и кто-нибудь вытащит одну. Какое там будет написано имя, так и назовем.

– И мне можно придумывать?
– спросила Лариска.

– Конечно!

– Я уже придумала! "Мишка".

– Разве это имя?
– усмехнулся Валерка.
– Все медвежата - "мишки". Надо по-другому, поинтереснее.

– Как по-другому?
– не поняла Лариска.

– Не знаю. Думай! Например, "Смелый", "Белогрудый" или еще как...

Весь остаток пути до деревни ребята подбирали медвежонку имя. Каких только кличек на было предложено! В конце концов выбор был сделан: Андрюшка пожелал назвать медвежонка "Черный Коготь", Борька - "Силач", Валерка - "Потапыч" и Лариска - "Топтыжка".

38

У тропки, что сворачивала к дому Перьевых, Валерка и Лариска остановились.

– Вы чего?
– насторожился Андрюшка.

– Но ты же сам говорил, что пока никого не пускаешь, - ответил Валерка. В голосе ни обиды, ни насмешки.

Андрюшка нахмурился.

– А мы и не пустим никого, - сказал он.
– Но медвежонок-то - наш общий знакомый! Ты ведь раньше тоже его видел. И Лариска видела.

– Когда, когда видела?
– удивилась Лариска.

– Когда с отцом на Стрелиху ездила. Сама же рассказывала, как медвежата бежали с поля.

– А-а!..
– Девочка заулыбалась.

– Пошли!
– И Андрюшка взял Лариску за руку.

Едва ребята переступили порог, бабка Перьиха проворчала:

– Господи! Опять целая артель.

– А что, разве уже кто был у нас?
– с беспокойством спросил Андрюшка.

– Целый день и двери не закрываются!
– сердито ответила старуха.

– А ты зачем пускаешь?

– Как не пускать, если ворота открытые!

– Заперла бы.

– Запирала, так еще хуже - стукотят! Знают, что я-то дома сижу. Не только бабки с маленькими ребятишками - мужики и бабы идут!

– Ты хоть сама-то потише говорила бы, - заметил Андрюшка.
– Как радио, на полную катушку!
– И обернулся к ребятам: - Раздевайтесь.

Осторожно ступая по половицам, все четверо направились в другую половину избы. Мимо кроватки, в которой спал Вовка, они тихонько прошли в передний угол, остановились.

Медвежонок лежал на животе, поджав под себя лапы и зарывшись мордой под мешковину. Он мелко-мелко дрожал. Ни молоко в миске, ни конфеты и сахар, что лежали на блюдечке, не были тронуты.

– Опять ничего не ел!..
– вздохнул Андрюшка.

– А чего он дрожит?
– спросила Лариска.
– Ему холодно?

– Не холодно, а страшно. Бабушка же говорит, что весь день люди ходили.

– Ему надо попробовать меду дать, - тихо сказал Валерка, - медведи же очень его любят.

– У нас нету меду, - печально отозвался Борька.

– Я сейчас принесу. Я быстро!
– И Валерка убежал.

Пока он ходил за медом, Андрюшка вырезал из тетрадного листка четыре билетика и написал на них придуманные в дороге клички. Потом глянул на бабку, которая сидела на диване и вязала носок, спросил:

– Бабушка, как, по-твоему, медвежонка назвать?

Перьиха подняла на внука глаза и, нимало не задумываясь, сказала:

– "Бурко". Он бурый, как же еще назовешь?
– и опять уткнулась в свою работу.

– А чего, хорошо!
– улыбнулся Борька, которому предложенная кличка очень понравилась.

– Ладно, - согласился Андрюшка.
– Тогда еще один билетик сделаем. Пусть будет и "Бурко".

Бумажки с кличками ребята скатали в плотные трубочки, положили в Андрюшкину шапку, и Борька долго тряс их, перемешивая.

Прибежал Валерка. Борька подскочил к нему с шапкой в руках.

– Тяни!

Валерка, на секунду задумавшись, опустил левую руку в шапку - в правой он держал банку меда - и, не глядя, вытащил один рулончик.

– Сейчас посмотрим, чье имя будет носить наш медвежонок!
– Борька отложил шапку и торопливо раскатал билетик.
– "Топтыжка"!
– объявил он.

Лариска так и подскочила:

– Топтыжка, Топтыжка, Топтыжка!..
– и захлопала в ладоши.

– Тише ты!
– цыкнул на нее Валерка.
– Топтыжка так Топтыжка.
– И подал мед Андрюшке.