Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 1

– Ты мне угрожаешь? – сузив глаза в острые бритвы, поинтересовался лорд Ганс.

– Можете считать это предупреждением, – пожал я плечами. – Если вы не приняли мою руку, я вам своей тоже не подам.

Ганс вернулся и сел на стул. Глянул на меня пристально.

– Хорошо, Эрик, твоя взяла. Но это не потому, что я испугался своих скелетов в твоих руках, а потому что не хочу портить с тобой хорошие отношения.

– Это разумно, – кивнул я.

– Ну что ж объясняю тебе первый и последний раз почему я не могу признать сына. Все просто – деньги. Мой отец был порядочным мотом. Приемы, шлюхи, роскошь. Я в юности тоже был мотом. Даже позволил себе увлечься одной рыжей куртизанкой – Лили, и уговорил ее, вопреки правилам, родить мне сына. Хотя Фил родился особенным мальчиком, даже Триликий не осудил Лили, за то, что она нарушила правила куртизанок. Однако мы все равно оба с ней проиграли.

– Она проиграла насколько мне известно куда больше, – усмехнулся я.

–Как посмотреть… Как-то ко мне пришел отец и заявил, что у меня два варианта, либо наше имение продают за долги с молотка и я иду в дом Гербертов преподавать. Или я женюсь на богатой наследнице, чем спасаю наш дом от разорения и позора. Я выбрал второе, как ты понимаешь. Лили этот выбор не приняла и отказалась продолжать наши отношения. Женившись на Аделаиде, я связал себя контрактом. В случае, если она по уважительной причине расторгает брак, то все ее состояния уходит с ней. А признание незаконнорожденного сына является уважительной причиной для суда Триликого. Я лишусь всего, ради чего двадцать лет назад пожертвовал всем.

– Что если я найду для вас деньги? – задумчиво спросил я.

– Даже если бы чисто теоретически ты мог бы найти для меня небольшое состояние, которое позволило бы мне сохранить дом и имя, – засмеялся Ганс, – дело уже не только в этом. Я дорожу своей семьей, Эрик. Эта семья далась мне нелегко. Аделаида вздорная женщина, но я привык, мы научились ладить. Эта женщина моя судьба, я приговорен к ней. И у меня есть еще дочь Лейла, которую я очень люблю.

Меня так и подмывало ляпнуть, что дочурку он слишком даже залюбил. Этой змеюки явно не хватает твердой руки.

– У вашей жены нет наследника, – осторожно заметил я. – Может быть она была бы не против такого решения.

– Аделаида никогда не пойдет на признания Фила. Она лучше измучает себя бесконечными попытками родить мне наследника! – с горечью вздохнул Ганс. – Она любит меня, Эрик, а женская любовь вещь страшная и коварная, ты это поймешь со временем.

– Если она согласится, вы признаете сына? – спросил я.

– Хочешь зайти в клетку со львами? – усмехнулся Ганс. – Тебе ее не убедить, Эрик, она упряма, избалована и ненавидит Лили. Она скорее умрет, чем согласится признать её сына. Мой тебе совет, оставь эту затею.

– И все же? – не отступил я.

– Я признаю Фила, если это не будет нести угрозы моей законной семье.

– Я вас понял, сэр Ганс. Спасибо за откровенность.

– Эрик, я предупреждаю тебя, если ты навредишь Аделаиде или Лейле ты станешь мне врагом, какие бы благие цели ты не преследовал.

– Будьте спокойны сэр Ганс, я женщин не обижаю, – а про себя добавил: – Какими бы суками они ни были.

Итак, передо мной стояла задачка, которую не так-то просто было разрешить. Как заставить вздорную тетку признать сына мужа.

Спина меня беспокоить перестала почти совсем. Поэтому пока никто не видел, я решил размяться. В конце концов, у меня скоро поединок. Да и, когда двигаешься, думается легче.

Я стал делать круговую тренировку. С удовольствием отметил, что двадцать отжиманий даются мне уже легко и добавил себе еще десятку.

И вот, когда я допыхтел до тридцати отжимов. Рядом кто-то прокашлялся.

Кто это, я понял сразу. Поднялся не спеша, стараясь на ходу сочинить хоть мало-мальски правдоподобное объяснение. Но как назло ничего толкового на ум не приходило. Оставалось только встретить гневный взгляд отца, будучи абсолютно беззащитным.

Я молчал. Отец тоже не спешил начать разговор. Опять мы были на ножах и тренировали волю друг друга.

– И? – вопросительно изогнул отец бровь.

– Что и? Тренируюсь вот, у меня со дня на день поединок! – пожал я плечами.

– А раны на спине не мешают? – ехидно спросил отец.

– Воля сильнее боли, – пафосно изрек я.

Отец вдруг как треснет своей ручищей мне по спине. Я охнул, но больше от неожиданности, чем от боли.

– Если бы это было так, то ты бы от моего удара потерял сознание! – сердито процедил отец.

– Давай переиграем? – предложил я.

Отец шуточку не оценил.

– Я не знаю, как ты заставил сэра Артура ослушаться меня и как давно он исцелил тебя. Но, если ты думаешь, что я разрешу тебе безнаказанно водить меня за нос, то ты очень ошибаешься. Пять плетей получит старик. Себя он не умеет лечить, поэтому считай, Эрик, ты его убил! А ты получишь еще семь!

Тон отца не оставлял сомнений, что он сейчас так и поступит. Ладно я, я б и все десять еще стерпел, но старика было жалко. Это было несправедливо. Поэтому пришлось говорить правду, так как выдумать я ничего не успевал.

– Сэр Артур не давал мне зелье. Я исцелился сам.

– Эрик, с меня довольно твоего вранья! То же мне, избранник богини Аве выискался!

– Я не вру! Могу доказать!

– Хорошо! Даю тебе пять минут, – отец сел на стул и выжидающе посмотрел на меня, мол, что ты еще придумаешь.

Я достал из тумбочки кинжал, которым меня хотела прикончить служанка. И хотел уже порезать себе руку, продемонстрировав чудесное исцеления.

Но отец взвыл как не в себя, соскочил со стула и выхватил у меня кинжал.

– Ты с ума сошел?! – заорал он. – Откуда у тебя кинжал служителей смерти!

– Отобрал у служанки, – растеряно моргая, пояснил я.

– У какой служанки?!

– Той, которая выбросилась из окна?!

– Значит, выкинулась она все-таки не из-за несчастной любви, Эрик, какого черта ты не рассказал мне, что тебя пытались убить служители смерти!

– А чего бы мне вдруг тебе все рассказывать?! Ты мне все равно никогда не веришь – огрызнулся я.

– Хотя бы затем, что тогда тебе бы не пришло бы в голову резать себя кинжалом служителей смерти. Малейшая царапина, и никакое зелье Артура тебя не спасло бы!

– Вот сука! – выругался я, поняв на каком волоске от смерти я был, когда эта корова на меня напала и вот сейчас, меня прошиб холодный пот.

– У тебя есть свой меч, на какой черт тебе пользоваться чужим оружием?!

– Потому что у моего меча есть характер, и он всегда делает мне якобы великое одолжение, если представляется кинжалом. А рубить себя мечом не очень то и сподручно.

Отец вдруг заржал.

– Так ты что даже с мечом своим справиться не можешь? Показывай уже, что хотел!