Дайвинг - Блюз

здесь не встречали.

* * *

Гоша укутал Данку полотенцем. Она дрожала, словно вместе с костюмом сняла свою кожу. Он обнял тепло и

сильно ее молодое тело. Так само собой получилось. И Данка приятно подалась к нему, прильнула с душой на

мгновение, и искра пробила их телесное единение, разрушив границы симпатии и флирта, открыв барьеры к чему-

то неизмеримо большему.

Он говорил мягко и чарующе, щекоча дыханием в ушко:

— Ну вот, теперь и у нас есть тайна. Больше никто не знает. Только ты и я. Тайна пиратских сокровищ. Одни

теряют веру и прячут в немыслимых местах в глубине самое ценное. Другие в этих поисках теряют разум и порой

жизнь. Подводный грот, груда камней в дальнем углу. Кто знает, может быть мы когда-нибудь еще раз наведаемся

туда. Проверить сокровище в груде валунов. И русалки вернут его нам. Нужно только знать волшебные слова.

— Какие? Дельфиньи? Таки-таки, поки-поки?

— Ну, например: «Морская красавица, яви чудо!» И камни превратятся в кучу золотых трофеев. Как будет по-

древнегречески «морская красавица»? Ты какому языку обучена, кроме родного?

— Много разных. Что-то сейчас не вспомню, — смутилась Данка. — И вообще что-то ты меня дуришь. Как

маленькую девочку. Клады, пираты, русалки! А я, как дурочка пришибленная, тебя слушаю, зачарованная. И верю!

— Это отработанный ход. Многим нравится поэтичная загадка этих мест. Рэки, затонувшие подводные

объекты. Глубокие и таинственные подводные пещеры и гроты. Прекрасные предвечерние закаты. Байки у костра.

Уха рыбацкая под рюмочку. И песни под гитару.

— Так, что у нас там по программе? Кстати, что-то очень кушать хочется, — вернула их к реалиям голодная

прагматичная Лорик. — А давайте пожрем чего-нибудь. Или кого… — она, сделав страшные глаза, посмотрела по

сторонам.

— Да, — встрепенулся Гоша, — второй акт нашей постановки — посещение рыбацкого стана и уха. Ну и,

конечно, байки у костра. Куда без них?

И невольно встретил взгляд Данки. Оба немного смутились. Наверное, они боялись довериться этому

мимолетному чувству единения, которое всколыхнула в них глубина моря. Он по жизни был один не потому, что не

хотел! Попросту последние годы никого близко к себе не подпускал. Так камни выпали. И она была со многими, но

не оставалась ни с кем надолго. И тоже кого-то ждала, надеялась. Так показывали ее звезды.

Они со страхом чувствовали все возраставшую симпатию друг к другу. зная наперед взрослую истину, что все

это закончится, как обычно. Ведь чудес не бывает… Но в глубине души, сквозь дожди житейских разочарований,

как дети, верили в радужные рассветы. Надеялись, а вдруг на этот раз все случится по другому. Будет, как в сказке

про прекрасного принца и пробудившуюся принцессу. Господи, почему нет? Так пусть это произойдет хотя бы один

раз в жизни!

* * *

На Атлеше, древнем прибежище пиратов и рыбаков, их уже ждали. Атлеш величественно возвышался диким

утесом, отвесно обрывавшимся в море. И гнездившиеся в каменной сорокаметровой круче чайки пели здесь свои

надрывные предвечерние песни.

Удивительно быстро с этими погружениями пролетел день. Спокойный серый сумрак наступал с моря, сменяя

алый горизонт безумного заката. Голод судорожно сжал внутренний мир. Тот перестал мудрствовать и завопил о

пище. И костер внизу с душистой ухой в бурлящемкотле был как раз вовремя.

Как по мановению волшебной палочки на струганном деревянном столе появились закуски и бутылка

запотевшей водки. Все проводили первую рюмку, закусив неимоверно вкусной прессованной икрой кефали с

хлебом. А с ними лук и помидоры, и поверх — крупной солью. Неизменные рыбацкие угощенья утолили первый

голод в ожидании главного блюда –царской ушицы.

— Эта икрица, кефалиная, — начал первую баечку костровой, старый матрос рыбачьего стана, — она того…

дуже ценилась в древности. Эти, как их… О, византийцы, так те ценили ее выше черной. Ну и мы ее под водочку

полюбляем. А можно и с пивом! Эх! Это Константиныч, его благодарите, — он кивнул на Гошу, — он у нас всегда

дорогой гость. Ну и его друзья — наши друзья. Потому вам такое редкое угощение. Клюзив, як кажуть у кини, — на

какой-то смеси языков закончил он.

— Сразу не представил — думал, что вы его уже знаете. Его знают все. Вот, знакомьтесь, это вездесущий

Рачибо. Местный дух, моряк, старый пират и баечник. Как кот-баюн… и старуха Изергиль в одном лице.

— Нет, Рачибо больше на краба схожий, — улыбнулся молодой моряк. — Атлешский краб-баюн Рачибо.

Все повернулись к догоравшему костру. Дана мягко пригрелась под крылом у Гоши. И теплом своим

растапливала его гордое и неприступное эго.

— Эк, — крякнул Рачибо, — такий я потому, что предки мои из этих мест. Помесь степняков и мореходов.

Вообще древние это места, — начал он. — Это сколько рокив? Двадцать, а може, и тридцать тому. Заходили до нас

на рыбачий стан ахренологи. Чи археологи. Кумедные хлопцы. Так они за чарочкой да под таку саму ушицу сказки