Дайвинг - Блюз

величали Ахиллеса «любимец богов». И владел он от Ольвии всем Северо-Западным причерноморским

побережьем. Был покровителем поселений и городов, за что получил прозвище Понтарх — что значило

Причерноморский.

— А, понимаю: по-нашему — крышевал. И кличку неплохую взял себе, звучную — Понтарх, вроде при понтах!

— смеялась Данка.

— Кстати, вполне жизненная аналогия. Так вот, часто на весельном судне объезжал он свои владенья, охраняя

поселенья от набегов степняков-варваров. Это он научил здешних рыбаков ставить у входа в лагуны сети. А

дельфинов выучил загонять туда косяки рыбы — ставриды, кефали. И в тех местах, где делал он свою остановку,

приходили к нему юные девушки и принимали его здесь своим мужем. Здесь стала его женой девушка по имени

Геката. А ее дочь, Кирка, имела роман с Одиссеем. Тоже, кстати, в этих местах. По крайней мере, об этом

свидетельствуют найденные здесь посвящения. А по всему урочищу весной расцветают прекрасные цветы,

которым нет подобных в округе. И назвали это место Джангуль, что по-тюркски означает «дорогой цветок».

Устроили святилище. И чтили память внесенному здесь в народ героическому семени таврополитов. Вот где

глубокие корни естественной сексуальной свободы!

— И это правильно, — пошутила она, — героев надо любить, а семя их вносить и удобрять.

— Конечно, тем самым он улучшал генофонд кочевых народов. Ну, и вообще эллины в море женщин

старались не брать — боялись гнева Посейдона. Поэтому на новой земле были свободны. И брали в жены местных,

из кочевников. Каждый год девушки исполняли фаллический ритуал, принося легендарному герою и его эллинской

бригаде свою самую дорогую девичью жертву.

— Ясно. В общем, имели эти герои местных девчат по-взрослому. Молодцы! Романтично придумано. Но здесь

действительно чудесное место. И крошечный пляжик там, ниже. И скала огромная. Как одинокая фигура девушки.

Как будто ждет кого-то кто там, далеко в море.

Дальше по побережью на несколько километров шел оползень. Подмытая морем, суша обвалилась и сошла

ступенями. Здесь, внизу балки, они оставили велики и углубились тропинкой дальше, в безлюдный затерянный

мир.

— Давай посмотрим святилище?

— Вряд ли что-то сохранилось через три тысячи лет.

— А вдруг?

— Предрассудки все это, байки, легенды…

Гоша первым спускался по извилистой крутой тропинке, останавливаясь и ожидая отстававшую, восхищенно

глазевшую по сторонам Данку.

— Мне кажется, этот вечер как в сказке. И я чувствую, будто уже когда-то была здесь. Правда. И потому

уверена, что сейчас, за этим, нет, за следующим поворотом, при последних лучах заходящего солнца, мы найдем

это место, — романтично щебетала она.

Спускаясь по склону по едва заметной тропинке в каменном хаосе скальных обломков, они осматривали

заросшие вечнозелеными кучерявыми вьюнами склоны опавшего в море титаническими ступенями побережья.

Словно попали в затерянный мир нетронутой древней природы. Казалось, что за очередным скальным срезом их

поджидает какая-то магическая тайна. Дикие хохлатые пичужки смело пикировали, крича им в лицо, словно

оберегая от незваных пришельцев древние владенья.

Неожиданно они увидели святилище. Его высветил лучик яркого заката. Рукотворные древние черты его были

мастерски скрыты в дивном хаосе скальных обломков.

— Что это? Старый колодец? Или купель для омовений? Нет, это невозможно! — восторженно говорила она.

— А вот место ритуального огня. Наверное, его могут увидеть только посвященные. И с разрешения сил,

которые охраняют старинное святилище Джангуля уже не одно тысячелетие. — И сам удивился: — Не думал, что

это правда. Воистину, кто ищет — тот всегда найдет.

Радость находки накрыла волной счастья и удовольствия. Они застыли в крадущемся сумраке заката. Данка

шептала ему:

— Ты мой герой. А я твоя награда. И потому прими жертву… — и повлекла его в укромную лощину

джангульского распадка, всю покрытую мягкими вьющимися цветами.

Последние барьеры рухнули, и они слились в любовном порыве. Это произошло просто и естественно. Как в

легенде, в которой Ахиллес-Понтарх, владелец побережья, обладал здесь прекрасной местной девой. Трепа, словно

алчущий любовных ласок античный герой, жадно наслаждался ею. И Данка отдавалась ему снова и снова в этой

живописной скрытой от всех лощине.

— Гоша, хочу тебя снова, — шептала она. — Вот такая я. И ничего не могу с собой сделать, — и крепко

целовала его в губы.

Так они стали мужем и женой — дочь степи с мореходом. По древнему языческому культу, скрепив свой союз

любовными стонами, благословенными духами Гекаты и Ахиллеса.

«»»

Эта была колдовская ночь любви в полнолуние, с магическими купаниями в волнах мягкого прибоя. Все было

просто чудесно, совсем как в сказке. И казалось, так теперь будет всегда, вопреки прошлому, улетавшему в