Де Рибас

– Орлова весьма интересует дама, которая недавно прибыла в Неаполь и, возможно, живет под именем графини Пиннеберг. Она выдает себя за наследницу, дочь покойной русской императрицы Елизаветы.

– Я так и знал! – воскликнул Гамильтон, и Рибасу показалось, что посланник от волнения начнет переставлять и мебель.

– Она в Неаполе?

– Представьте: я, я помог ей уехать из Неаполя!

– Куда?

– В Рим.

– Ну, это не такой дальний край света.

– И пальцем не пошевелил бы, если бы знал, что за этим кроется!

Он рассказал, что к нему явилась скромная, слабая, больная женщина. Очаровала его своей непосредственностью и типично английской простудой. Он дал даме рецепт адмиральского грога. Растопил камин. Отвел душу в разговорах обо всем на свете.

– Конечно, я не мог ей отказать. И просила она об сущем пустяке. Нет, я должен уточнить: для начала она просила о сущем пустяке – о содействии. Оно заключалось в том, чтобы помочь графине с паспортом на проезд в Рим. Для иностранцев это хлопотно. А я как раз собирался к министру Тануччи и замолвил о ней слово. Паспорт выдали и она тотчас уехала. Я не предполагал, что возможны международные осложнения из-за такого пустяка! Скандал.

– Пока не вижу к этому оснований.

– Но на той неделе я получил от нее письмо из Рима! Черт побери, она интересовалась мнением нашего кабинета об Екатерине II, просила у меня семь тысяч в долг и подписалась – Елизавета Вторая! Тогда я ничего не понял.

– Письмо у вас?

– На всякий случай я отправил его Орлову с моим человеком на фрегате «Король Георг».

«А фрегат швартовался в Ливорно в то время, когда я отплывал в Неаполь, – вспомнил Рибас. – Значит, Орлов уже знает о местопребывании Таракановой».

Гамильтон был удручен тем, что невольно помог самозванке получить паспорт. В случае непредвиденных осложнений это грозило его карьере. Рибас как мог успокоил дипломата, съездил в порт и отправил Орлову письмо с подтверждением, что Елизавета Вторая уехала в Рим. Алехо наверняка уже направил туда своих людей. Волонтер решил, что на этом его миссия кончена и в сумерках поспешил в отчий дом.

Из-за новой решетки вокруг дома Рибас не сразу осознал, что нанятый экипаж прибыл к месту. Старший слуга припал к руке волонтера и сказал, что генерал в постели, болен. Рибас вошел в покои отца – от постели побледневшего дона Михаила встала мать, ахнула и упала в кресло в глубоком обмороке.

– Мы ждали не тебя, – сказал Дон Михаил.

Служанка терла виски донны Ионы уксусом, приводя ее в чувство. Когда мать пришла в себя, и все поверили, что вернулся Джузеппе, и успокоились, Рибас спросил у отца:

– Вы ждали не меня, но кого?

– Эммануила.

– Где он?

Пятнадцатилетний ученик колледжа Эммануил де Рибас исчез неделю назад. Скорее всего, придирки, наказания были тому причиной. Но он не пришел домой. Джузеппе спросил:

– Отчего же с ним так жестоко обращались?

Мать, не ответив, ушла на свою половину. Отец приподнялся на подушках и хриплым голосом сказал:

– Все из-за тебя, Хозе. Ты пренебрег службой королю.

– Но в России я встречал немало итальянцев. Их не преследуют.

– Ты – майор. И ты отказался выполнить просьбы генерала Риоса.

– Стать шпионом? И это говоришь мне ты?

Эммануил учился в колледже вместе с братом Микеле, который был моложе его на год. И хотя отец сказал, что Микеле ничего не знает, Джузеппе на следующий день встретился с ним в колледже.

– Эммануил вообще хотел бежать к тебе, в Россию, – сообщил Микеле.

– И он говорил об этом серьезно?

– Конечно.

– А тебя в колледже не обижают?

– Мне намекнули, что придет и моя очередь.

Два последующих дня в доме Дона Михаила завтракали, обедали и ужинали по заведенному распорядку. Отец присутствовал за столом. Между ничего не значащими обыденными фразами напряжение было столь велико, что Джузеппе брало отчаянье. Младшие братья – пятилетний Андре и семилетний Феликс – не давали волонтеру ступить и шагу, чтобы не схватить его за руку и не увлечь в детскую. Свою десятилетнюю сестру, которую мать не выпускала из своих покоев, Рибас видел лишь в обеденное время.

Днем Рибас разъезжал по Неаполю в надежде встретить Эммануила или что-нибудь узнать о нем. Но известие пришло от великого сообщества неаполитанских слуг. Из дома в дом, через рынок, по цепочке они судачили о молодом Рибасе, пока весть не достигла ушей старшего слуги, и он вошел в библиотеку, где Джузепне просматривал газеты, и сказал:

– Эммануила видели в портовых тратториях в обществе майора Карлуччи.

Да, тот самый капитан Карлуччи, что во время дуэли Джузеппе и Ризелли вызвался стреляться с Рибасом, дослужился до майора. Но почему Эммануил был в его обществе? Что все это значит? Джузеппе зарядил два пистолета, пристегнул шпагу и отправился в порт. Обойдя многие из тратторий, он не нашел тех, кого искал. На следующий день он повторил вылазку в порт, но лишь на четвертый день, сидя в темном углу траттории «У двух львов», он увидел брата, вошедшего с шумной компанией молодых офицеров, среди которых были Диего Ризелли и Карлуччи.

Оставаясь незамеченным, Рибас видел, что брат его чуть ли не прислуживает Ризелли: громко подзывает слуг, громко повторяет распоряжения Диего за столом, выкладывает на его тарелку золотистые сардины. Вот в чем дело! Ризелли приблизил к себе юнца с очевидной целью: иметь при себе брата своего врага на побегушках, а, может быть, и развратить его. Наблюдать за веселой компанией у Рибаса не оставалось сил. С пистолетами в обеих руках он подошел к их столу, все повернулись к нему, он взвел курки, тихо сказал:

– Эммануил, у входа тебя ждет мой экипаж.

Юнец, растерявшись, встал, нерешительно взглянул на улыбающегося Ризелли.

– Иди! – крикнул Рибас. Эммануил повиновался.

Рибас обратился к Ризелли: – Вам впредь я советую иметь дело только со мной. И если вы не последуете моему совету, курки моих пистолетов не останутся взведенными.

Пятясь, он достиг входной двери, выскочил из траттории, втащил Эммануила в экипаж, и кучер погнал лошадей по крутому подъему из порта. Молча, искоса Рибас поглядывал на брата. «С чего начать разговор? Как далеко зашли его отношения с компанией Ризелли?»

– Ты знаешь, что Ризелли мне неприятель?

– Да. Но он сказал, что будет покровительствовать мне. Ты далеко. А мной помыкают.

– Ручаюсь, что за глаза он смеется над тобой. Пойми, он приблизил тебя, чтобы кровно досадить мне. Оскорбить меня и нашу семью.

– У меня нет сил терпеть издевательства в школе.

– Умей поставить себя! Не оставляй без последствий и намека на оскорбление. До выпуска тебе придется терпеть три года. А там… клянусь, ты будешь рядом со мной.

Рибас переговорил с отцом и матерью, и Эммануилу не досаждали расспросами и выговорами. Через два дня он отправился в колледж, а на прощанье сказал Рибасу: