Дэдвуд (Deadwood). Жгут!
Шрифт:
Какой мужчина не пожертвует жалким преимуществом интеллекта ради дара интуиции, которым природа так щедро наградила слабый пол?
Какое счастье наконец-то дожить до того дня, когда знать о чём-то мне ни к чему.
Виски не сделает тебя храбрее. Спиртное лишь глушит тревогу, когда руки всё равно ходуном ходят.
— День, когда всё происходит впервые. Первое увольнение, первые посиделки наедине с мужчиной в его же номере.
— Жаль,
Тысячи лет назад женщины Кипра совершали грехопадение, становясь проститутками в храме Афродиты. Они занимались развратом, чтобы богиня ниспослала острову обильный урожай и чудную погоду. Женский репродуктивный орган приносят в жертву народным нуждам. А теперь хоть что-то осталось от этой идеи? Кто, например, сегодня трахается на алтарях, делая вид, что он стремится тем самым улучшить погоду?
— Вы меня не побалуете?
— Мы пытаемся, мистер Даблъю, но вы ведёте себя отвратно.
— Жаль, а я, было, хотел попотчевать вас подробностями мифологии про совокупление богов и смертных. И бесконечные акты инцеста отцов с дочерьми и сестёр с сёстрами.
Босс, да балакай ты как хош, сколь хош и всё что хош. Как полагается больным бедолагам.
Даже мой повар Ричардсон для меня как домашний питомец в человеческом обличии. Ричардсон для меня милое полудурошное дитё.
— Не время и не место привлекать тут к себе внимание. Даже для такого конченного идиота.
— Не хватает мне местечка, где для такой формы самое время. Наверное, это потому, шо я конченный идиот.
— Хочешь знать, чё я с ним вытворяю?
— Жги, если хочешь поведать.
— Он у меня кайфует, не снимая штанов. Рукой как промежностью ублажаю.
— А он тебя сзади?
— Сзади и между ног.
— В брюках?
— Да.
— А руку ты ему в штаны не суешь?
— Нет.
— А сама голышом?
— Одетая. Только без чулков и блумерсов.
— Говоришь ли с ним по особому?
— Говорю ему, шоб меня не лупасил.
Давай её вдвоём прикончим, если ты способен усидеть в обществе без вони и пердежа.
Мой опыт, мистер Вулкот, подсказывает, что при покрытии чужих расходов человек богатеет не скоро.
Очередной член комиссии округа выдал Меррику заявление, по которому нас с послаблением выебут в жопу.
Такой вопрос: кто из нас не сталкивался с властями до приезда в лагерь? Мы ведь и едем сюда отчасти затем, шоб эти хуесосы от нас отстали. Но они и тут нас достают, мешая жить по законам природы, дуют нам в уши, обманывают, крадут нажитое тяжким трудом. Не дают хоть немного пожить, блядь, по-человечески. И чё, парни, будем удивляться сущности властей? Придём в шок от бегущих рек или отбрасывающих тени деревьев?
— Будь у вас помимо зрения прозрение, вы бы увидели во мне представителя власти и ваше будущее.
— На хуй тебя, твоё представительство и на хуй будущее!
— Нельзя
послать на хуй будущее, сэр. Это будущее пошлёт на хуй вас.— Хочу пить.
— Ляг на спину, прицелься в рот и поссы.
— А нахуя их тебе то рассчитывать? Ты эту херню назубок знаешь. У тебя это, блядь в крови ещё с мамкиной сиськи!
— Боже, помоги мне дать ей там насладиться оскорблениями в мой адрес.
— Изучаю бухучёт в магазине "Буллок энд Стар".
— Я за тебя рада.
— Ну а заодно трахаюсь с одним из совладельцев.
— Что ж, я и с этим тебя поздравляю.
— Мне надо ластами двигать.
— Понимаю.
— Весь день провалялся в кровати, слушая барахляные вести от имбецилов.
— Ща опять будет больно. Ты б покричал что ли? Нахуя зубы то стёсывать?
— Это ж моя боль, ёбтить.
Эл, ты живое доказательство целительных свойств упёртости и неприязни.
Иначе мне придётся танцевать в кальсонах или гавкать на луну. Люди же должны понимать, почему я веду себя как идиот.
— Я зайду.
— Тогда почему я на первом стуле?
— Кто-то еще сосет ему член?
Вы умыли руки, мистер Толивер, когда меня осаждала чернь. Презрительно так, как Понтий Пилат.
— На кого вы работаете?
— На влиятельных людей.
— Вы работаете на людей, которых наняли влиятельные люди.
Озлобленные на невзгоды люди часто поступают как ебанаты.
— Где остальные девочки?
— В ателье, исходят слюной на местное платье.
— Твои полуобнажённые музы просвятили меня насчёт этого.
— Чё стряслось?
— Поломали станок, разграбили редакцию и наделали кучу в углу.
— Я в панике. Станок починить можно, но вот душевная рана останется.
— Меррик ты хоть раз получал по сусалам?
— Было дело. Я думал тогда, у меня оспа, а Док Кокран прописал мне затрещину.
— Хули ты тут джентельмена строишь?
— Типа он не обезьяна.
— Блядь, да мартышка с понтами.
— А зачем он убил их?
— Без понятия. Я ведь не мужчина.
— Хули ты на меня всё время таращищься?
— Вы мне в спину дышите.
— Жопой дышать прикажешь?
Ну как, охуенно быть беззащитным, когда, блядь, некому за тебя впрячься?
— Да она пизда хитрожопая, И Би. Не буду я ебать китаёз. При живой-то матери.
— А она чё, ревнует?
— Да чё говорить: дешёвые китайские прошмы: мерзко и никакого кайфа.