Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Мы вышли из магазина, и она оглянулась и быстро скользнула по нему взглядом. Я не упустил легкую ухмылку, мелькнувшую на ее губах, когда она снова взглянула на белье. Да, у моей девушки определенно есть перспективы в этом отделе.

Мы немного побродили по магазинам, и Изабелла подбежала к оформленной в рамку фотографии Тинкербелл из балета Питер Пэн. Ее лицо прояснилось, и она сразу же схватила его – для Элис. Мне пришлось признаться, что это был отличный выбор, потому что Элис обожала балерин, поскольку она была одной из них, когда была помладше, ну и, конечно, Элис и сама была как гребаная маленькая фея.

Мы проходили мимо магазина игрушек, когда Изабелла заметила в витрине BMW с дистанционным управлением. Она остановилась и повернулась ко мне, в ожидании вскидывая бровки. Я взглянул на нее и ухмыльнулся, увидев, что это была точная копия гребаной машины, которую водит Розали. Я усмехнулся и потащил ее в магазин, потому что это был идеальный подарок для Роуз. Моя девочка вовсе не нуждалась в моей помощи – она и сама прекрасно справлялась с выбором подарков.

После того, как и с этим было покончено, я пересек весь магазин, чтобы просмотреть нефритовые фигурки в попытке выбрать какую-нибудь для Эсме. Я знал, что она их коллекционирует, так как видел их раньше по всему дому. Я как раз разглядывал их, когда Белла начала смеяться. Она, улыбаясь, указала на льва:

– Мне нравится лев. Он напоминает мне о твоих волосах, – игриво сказала она. Я закатил глаза, но взял льва.

– Да, я знаю, мне нужно, черт возьми, подстричься, – пробормотал я и подошел к прилавку, чтобы заплатить за статуэтку, а Изабелла все продолжала смеяться. Я схватил сумку и мы вышли из магазина. Я зашагал дальше по торговому центру, но Изабелла замешкалась. Я остановился и обернулся, чтобы взглянуть на нее, она улыбнулась мне. Подошла и, сняв с меня кепку, провела рукой по моим растрепанным волосам. Она засмеялась и привстала на цыпочки, ее лицо светилось от счастья. Я улыбнулся, потому что было нахрен невозможно не улыбаться, когда она была так счастлива, и наклонился к ней. Она неистово поцеловала меня, чертовски ошеломив меня, потому что мы были на публике, и отстранилась лишь через минуту. Она все еще хихикала, и это звучало так беспечно.

– Я люблю твои волосы, у них есть характер, – сказала она. Я улыбнулся, забрал у нее бейсболку и водрузил ее на место. Протянув руку, я прочертил по ее губам кончиками пальцев.

– Да? Спасибо, – сказал я. – Ну ты уже готова уйти отсюда? Все эти люди заставляют меня испытывать гребаную клаустрофобию, и мои проклятые ноги начинают болеть.

Она улыбнулась, оглядываясь по сторонам. Я был потрясен, что она больше не паниковала из-за большого количества людей, находящихся сейчас здесь. Наконец, она кивнула. – Да, я готова. Но хмм… я ведь должна выбрать что-нибудь и для твоего отца? – спросила она. Я отрицательно покачал головой, и она нахмурилась. – Не будет это проявлением неуважения?

Я вздохнул: – Нет, он ничего не ждет, – сказал я, пожав плечами. Я не видел в этом никакой проблемы, но она просто стояла и смотрела на меня.

– И все же я думаю, что должна, – сказала она. Я застонал, но кивнул.

– Прекрасно, просто возьми для него какой-нибудь гребаный галстук или еще что-нибудь, – пробормотал я. Она кивнула, и мы снова зашагали по торговому центру. Я привел ее в магазин, где она выбрала зеленый галстук из итальянского шелка от Сальваторе Феррагамо, который, как я вынужден был признать, был офигенно хорошим подарком. Я заплатил и потянул ее прочь из магазина, но тут же замер и застонал: – Черт, малыш, мы забыли про твое пальто.

Она выглядела удивленной, очевидно, тоже забыв об этом. Мы снова изменили направление движения и остановились возле Гэп. Я не был большим поклонником Гэп, но знал, что там точно есть пальто для нее. Она выбрала бежевую парку (удлиненная утепленная куртка с капюшоном), и мы простояли в очереди целых 20 проклятых минут, прежде чем я смог заплатить за него. Мы вышли из магазина и, наконец, я повернулся к ней, изогнув бровь. – Теперь-то мы закончили? – спросил я. Она улыбнулась и кивнула, что заставило меня вздохнуть с облегчением. После всего этого мне нужна еще одна гребаная порция алкоголя. Или, может быть, косяк. Что-то, чтобы успокоить проклятые нервы.

Мы направились к машине, я отпер дверь и помог ей сесть. Я бросил сумки в багажник и, забравшись на сиденье, завел машину и тронулся. Движение было затруднено, что бесило меня, потому что я ненавидел ехать медленно или просто сидеть в машине. Я крепко вцепился в руль, раздраженный, мое терпение начинало иссякать. Я делал глубокие вдохи, потому что у нас был хороший день, и я не хотел срываться, чтобы испортить ей впечатление о нем. Она вела себя практически нормально, была такой беззаботной и счастливой, и мне не стоило становиться мудаком безо всяких причин, просто потому, что какой-то чертов идиот в огромном фургоне с охеренным количеством детей не может, мать его, проехать 10 футов без того, чтобы без необходимости не нажать на гребаные тормоза.

Кому нужны такие чертовски огромные средства передвижения? Клянусь, он больше похож на автобус, чем на что-либо иное. Сколько детей нахрен нужно одному человеку? Ну ладно, признаюсь, я вел себя как мудак, потому что был раздражен, но ничего не мог с этим поделать. Ведь всего лишь на прошлой неделе я сказал Изабелле, что если она захочет, у нее будет большая семья, и я на самом деле имел в виду это дерьмо. Честно говоря, я никогда даже не думал о том, что у меня могут быть дети, и считал, что состарюсь и умру без наследника, поскольку так было бы лучше, чем произвести на этот мир второго такого же мудака, как я. Но Изабелла была чертовски хорошей, она обладала прекрасной душой, поэтому, возможно, это перевесит мои, безусловно, поганые гены в произведенном нами на свет потомстве. И я мог представить ее с кучей детишек, маленькими рыжеволосыми негодяями, похожими на меня, и маленькими красавицами, как и она сама, все миленькие и все засранцы. Большой дом, наполненный хорошими и плохими, уравновешивающими друг друга. Мы могли бы рожать детей один за другим, как это делала моя мама, потому что она всегда хотела иметь большую семью. Я не знаю, почему она остановилась после меня, папа говорил, что она хотела иметь, по крайней мере, еще полдюжины. Ведь мы же по-любому могли себе это позволить. Так что у нас может быть так много детей, сколько захочет Изабелла, мы можем стать этим проклятыми последователями семейки Даггар (Американская семья, проживающая в городке Роджерс, штата Арканзас. Джим и Мишель женаты с 1984 года, занимаются торговлей недвижимостью. На сегодняшний день у них уже 19 детей: 10 сыновей и 9 дочерей (последняя Джози появилась на свет в январе 2010). Вся семья снимается в телешоу канала TLC, его первое название гласило: «17 детей – счет продолжается» (теперь уже изменено на 19 детей…). Со слов отца семейства они с супругой намерены увеличивать число своих потомков… Интересные факты: имена всех детей Даггаров, старшему из которых 21 год, начинаются с буквы J. Семья Даггаров тратит более 2 000 долларов в месяц на питание и устраивает 200 стирок в месяц. Их рекорд — 90 000 смененных подгузников. Всех детей в обязательном порядке учат играть на пианино и на скрипке), и беременеть каждый гребаный год. Но я знаю точно, что ничего из этого никогда, черт возьми, не случится, если этот сраный фургон перед нами не уберется, мать его, с моего пути.

– Ты в порядке? – тихо спросила Изабелла немного погодя. Я взглянул на нее и приклеил улыбку на свое гребаное лицо, чтобы скрыть свой необоснованный гнев, но ее это, явно, не убедило. Она поглядывала на меня скептически.

– А почему я должен быть не в порядке? – спросил я.

Она вздохнула: – Ты скрежещешь зубами, а ты обычно делаешь это, когда чем-то раздражен.

– Я так делаю? – спросил я с удивлением. Она кивнула.

– Когда я делаю что-то, что ты считаешь раздражающим, ты начинаешь скрипеть зубами, и я подозреваю, что это для того, чтобы сдержать себя и не ляпнуть чего-нибудь, – тихо сказала она. Я улыбнулся, на этот раз более искренне, и убрал руку от рулевого колеса. Я протянул ее к Белле и схватил ее за руку, сцепив наши пальцы и положив их ей на бедро.

– Я не отдавал себе отчета в том, что делал такое вот дерьмо. Но да, в последнее время я нередко пытался контролировать свой гнев, потому что знаю, что срываюсь из-за всякой ерунды. Как и сейчас, я чертовски близок к тому, чтобы нахрен наорать на этот фургон перед нами, но ведь это вовсе не их гребаная вина. Перед ними тоже маячит машина. Ты не сделала ничего плохого, я провел с тобой потрясный день, – сказал я. Она улыбнулась, слегка кивнув головой.

– У меня тоже был хороший день, – тихо сказала она, отворачивая голову и глядя в окно. Я взглянул на часы и увидел, что было уже 6 вечера, а это означает, что мы пробыли в этом проклятом торговом центре целых 8 часов.

– Ты еще не голодна? Мы можем остановиться где-нибудь по дороге домой. Мне в любом случае нужно заскочить в Порт-Анджелес, – предложил я. Она покачала головой.

– Нет, но спасибо, – сказала она. Я кивнул и вернул свое внимание на дорогу, снова досадуя на то, что мы ни хрена не двигались.

Я начал небрежно болтать о всякой фигне, стараясь не обращать внимания на пробку, и Изабелла сделала все, чтобы отвлечь меня. Мы, наконец, тронулись, и я поехал через город в сторону парома. Мы поднялись на борт и на этот раз вышли из машины, так как за день она немного нагрелась. Мы бродили по палубе, и Изабелла с изумлением наблюдала за течением, а я лишь обернул вокруг нее свои руки и просто обнимал ее. Как только добрались до берега, мы забрались в машину, и заведя ее, я съехал с парома.