Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Я решил уточнить, ощущая себя полным идиотом, который несет всякую хрень, но прежде чем я успел, раздался звонок. Я увидел, что это снова Элис, извинившись, я отошел к «Вольво». Резко открыв телефон, я поднес его к уху, сейчас я ощущал уже крайнюю степень отчаяния. Мне просто нужно было, черт возьми, найти ее и удостовериться, что она в порядке.

– Есть результат? – тут же спросил я.

Элис ничего не говорила с минуту, отчего мой страх только усилился – она никогда не молчала. Элис могла говорить в режиме нон-стоп, не ощущая нехватки слов, и вот ее тишина чертовски меня пугает.

– Иисусе, Элис, б…ь, скажи хоть что-нибудь.

Она вздохнула.

– Она в безопасности, – просто сказала она, меня пронзила вспышка облегчения.

– Хорошо, – ответил я. – Где ты нашла ее? Она поехала к тебе домой?

– Э-э, – запнулась Элис. – Нет. Она на Первом пляже.

Я застыл, услышав эти слова, мне пришлось вцепиться в капот автомобиля дрожащими руками.

– Что, б…ь, ты имеешь в виду, говоря, что она на пляже? Дай ей трубку.

ДН. Глава 65. Часть 2:

Элис снова вздохнула.

– Я не с ней… – начала она, от ее слов во мне разгорелась паника.

– Ты не с ней? Она, черт тебя подери, не должна быть там одна, Элис! Уже темно, а она не умеет, б…ь, плавать! Ты тупая? Это опасно! – кричал я.

– Эдвард, она, э-э… – начала Элис, в ее голосе было беспокойство.

Я знал, что, на хер, не должен был кричать на нее, она мне помогала, но мне было трудно, и я не мог успокоиться.

– Она не одна.

– Что ты имеешь в виду – она не одна? – спросил я.

Она не отвечала, и ее молчание дало мне все ответы. Она была с ним. Она, б…ь, поехала к нему.

– Джейкоб. Она с гребаным Джейкобом, да?

– Тебе стоит успокоиться… – начала Элис, от ее слов мой гнев стремительно взлетел.

– Успокоиться? Ты ждешь, что я, на хер, успокоюсь? Она убегает от меня, а потом возвращается к этому уроду? Пошло все в задницу. Я устал от этого дерьма. Я дал ей все, Элис. Все на свете! А она делает это. С меня хватит; я устал. Если она этого хочет, отлично. Она, черт подери, хочет бежать к нему, пусть. Она все, б…ь, получит, – сказал я.

– Эдвард, ты знаешь, что она любит тебя, – сказала Элис.

– А она, б…ь, ведет себя абсолютно иначе, – сказал я, ощущая, как глаза наполняются слезами, а боль в груди усиливается.

Я был совершенно опустошен и выбит из колеи, но боролся, потому что последняя гребаная вещь, которую я желал – это, на хер, плакать, как маленькая сучка.

– Знаешь, именно поэтому я никогда не хотел, б…ь, влюбляться, поэтому отрицал это дерьмо. Оно того не стоит, черт его возьми.

– Ты так не думаешь, – тихо сказала Элис.

– Не смей, б…ь, говорить мне, что я думаю, – выплюнул я. – Мне было лучше тогда, чем сейчас. Мне было лучше, когда я мог на все забить.

Я стремительно воспламенялся. Элис попыталась мне сказать, что я неправ, но я захлопнул телефон, потому что не хотел слышать это дерьмо. Она, б…ь, не знает, какую хрень говорит. Она не знает, что я чувствую. Она не ощущает этот чертов гнев, который угрожает взять надо мной верх, и она не знает, какая боль мучает все мое тело. Я чувствовал себя использованным и преданным. Изабелла, казалось, на хер, любила меня, а теперь она просто отвернулась от меня, как все остальные в моей жизни. Все, б…ь, бросали меня, никто не утруждал себя понять меня. И ее отказ говорить со мной, и чертов побег в Ла Пуш, где ее ждал этот мудак, только все прояснили – она такая же, как остальные. И мне забить на нее, если она может так унизить меня и наплевать на боль, которую мне причиняет.

Я, б…ь, любил ее. Я отдал ей себя, я перевернул всю свою жизнь и отдал бы все ради нее, а она так, черт возьми, отплатила мне. Руки тряслись, я ощущал опустошение и гнев. Я сжал телефон, а потом замахнулся и кинул его в свою гребаную машину, бранясь во весь голос, чтобы прогнать ком в горле. Зрение затуманилось, руки сжались в кулаки, и мне нужно было, на хер, облегчить это чертово напряжение прежде, чем боль станет слишком сильной. Я не мог, б…ь, позволить себе плакать… Я не мог сломаться.

Я замахнулся и врезал кулаком в лобовое стекло, от силы удара на пассажирское сидение полетели осколки. Меня накрыло отчаяние, и я снова повторил это, стекло потрескалось. Я делал это снова и снова, разбивая костяшки пальцев. Боль пронзила кисть, когда туда вонзились осколки стекла. Я резко отдернул руку и схватился за нее, испугавшись, что снова, б…ь, сломал ее, что еще сильнее меня разозлило. Зажав запястье, я закричал и ударил ногой пассажирскую дверь. Металл прогнулся, и я застонал, тут же пожалев о сделанном, когда увидел вмятину.

Рука, тронувшая меня за плечо, застала меня врасплох. Я резко сбросил ее и развернулся, злобно прищурившись. Глаза Деметрия расширились, и он обезоруживающе поднял руки, отступая назад.

– Расслабься, мужик, – сказал он, глядя мимо меня на поврежденную машину с озадаченным выражением на лице. – Ты в порядке?

Я горько засмеялся и отвернулся, скривившись, пока разминал руку. Из порезов сочилась кровь, костяшки пальцев были разбиты и ныли.

– Я выгляжу, как будто все в порядке? – раздраженно спросил я.

– Нет. И твоя машина тоже, – заметил он.

Я издал стон и уставился на ущерб. Он снова взял меня за плечо, но я уже его не оттолкнул.

– Давай, тебе нужно выпить. Или покурить. Или, черт, может, тебе просто нужна хорошая киска.

Я закатил глаза и оглянулся, разыскивая на земле телефон. Я открыл его и застонал, увидев трещину на экране. Я вытянул батарею и снова вставил ее, надеясь, что он перезагрузится, но в глубине души знал, что эта хрень сломалась.

– Какая разница, – раздраженно пробормотал я, направляясь к дому и засовывая трубку в карман.

Бен и Анжела настороженно смотрели на меня, когда я проходил мимо. Я застыл у входной двери и повернулся к Бену, повинуясь секундному капризу.

– У тебя что-нибудь с собой есть?

– Э-э, да. Есть марихуана… есть та белая травка, – тут же ответил он.

Я вздохнул и покачал головой.

– У тебя есть кокаин? – спросил я, нуждаясь в чем-то более, на хер, крепком, чтобы отвлечься от этого дерьма, которое курсировало в голове.

Он застыл и шокировано глянул на меня, нерешительно кивнув.