Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

– Cio non significa che io controllo la ragazza (1), – сорвался он в ответ, одаривая меня таким взглядом, от которого по спине побежал холодок.

Его тон был грубым, и Эсме прищурилась, не сводя с него глаз. Я еще никогда не видела, как они ссорятся; меня расстроило происходящее.

– Hanno paura, Alec! E il tuo dovere di aiutarla! (2)

– Il mio unico dovere e quello di guardare (3), – холодно ответил он.

– Как наблюдал за Элизабет, – спросила Эсме, вопросительно приподнимая брови. – Ты снова и снова повторял мне, чтобы я не вмешивалась, чтобы не лезла не в свое дело, чтобы позволила ей самой справляться, но было же очевидно, что она понятия не имела, что делает. В этом много пользы, да? А мы могли помочь!

– Я не отвечал за Элизабет, – заявил он.

– Ты прав, не отвечал, – ответила Эсме, качая головой. – А за Изабеллу отвечаешь.

Алек замолчал и не сводил с нее глаз, выражение его лица невозможно было прочитать. Эсме не отводила взгляд, в ее глазах застыла решительность, напряжение в комнате нарастало с каждой секундой. Мне было некомфортно, я нервничала, голова закружилась, а кровь неслась по венам.

– Я, э-э… мне не стоит тут быть, – прошептала я, продвигаясь к двери.

Я уже дошла до фойе, когда меня окликнул Алек.

– Остановись.

Я замерла.

– Grazie, – тихо сказала Эсме, подходя ко мне.

Я повернулась, Алек направлялся ко мне, он кивнул в сторону гостиной. Я застыла, не зная, что делать; меня поразило, что теперь он прихрамывает, меня мучила вина, что это из-за инцидента на складе. Он нетерпеливо посмотрел на меня, когда увидел, что я стою на месте, и я поняла, что он ждет, чтобы я последовала за ним. В гостиной он сел на кресло, а я нерешительно присела на край дивана. В комнате было полутемно и очень тихо, единственным звуком было тиканье часов на стене. С каждым щелчком мое волнение усиливалось, руки начали трястись.

– Тебе кто-то объяснял, какие последствия для тебя будет иметь процесс поручительства, Изабелла? – наконец спросил он, разрушая напряженную тишину.

– Э-э, Эдвард сказал однажды, что если я пойду в полицию или что-то вроде этого, у вас будут неприятности, – нервно сказала я. – Клянусь, я никогда так не поступлю. Я никогда никому ничего не скажу.

– Знаю, – ответил он. – Я бы не поручился за тебя, если бы думал, что ты можешь; но дело не только в этом, и я прошу прощения, что тебе до сих пор не объяснили. Твоя жизнь теперь принадлежит тебе, ты можешь жить так, как пожелаешь, но для тебя есть несколько ограничений в связи с нашими обстоятельствами. Во-первых, и самое важное, ты не можешь иметь дело с представителями закона, и это навсегда. Ты не можешь дружить с копами, ты не можешь никуда ходить с копами, ты не можешь быть копом. Если один поселится с тобой по соседству, ты должна будешь переехать. Ты не можешь контактировать ни с одним из них никаким способом и приглашать их в дом. И это важно, Изабелла, мой мир не похож на мир вне организации. Ты не невинна, пока не доказано обратное в моем мире. Даже дышать с ними одним воздухом будет достаточно, чтобы получить смертный приговор, если тебя увидят не те люди. Ты поняла?

– Да, сэр.

– У меня нет власти над твоей жизнью, и честно, я и не хотел бы ее иметь, но я должен быть в курсе, что, в конце концов, ты решишься делать. Я буду иногда тебя проверять, и нужно будет найти способ, как поддерживать с тобой связь; если вдруг у тебя будут неприятности, звони мне без задних мыслей. Это противоречит всему, во что я верю, ведь я всегда выбираю оставаться в стороне, но моя жена дружелюбно напомнила мне, что присматривать за тобой – моя обязанность. Я хочу, чтобы ты преуспела в жизни, и я всегда помогу, если тебе понадобится моя помощь. Хорошо?

– Хорошо, – пробормотала я, удивленно глядя на него. – Спасибо вам, сэр.

1. Это не означает, что я контролирую девочку.

2. Они напуганы, Алек! Это твоя обязанность – помочь им!

3. Моя единственная обязанность – наблюдать.

ДН. Глава 73. Часть 2:

– Пожалуйста. Теперь, когда Эдвард в организации, он быстро адаптируется, поэтому переживать за него не стоит. Правда в том, Изабелла, что ни один из нас не является абсолютно хорошим или абсолютно плохим. Иногда хорошие люди совершают плохие поступки, а плохие люди могут делать добро. Эти слова тоже противоречат всем моим принципам, потому что до недавних пор я видел мир в черно-белых тонах, но теперь замечаю и оттенки серого. Скоро и Эдвард это поймет, и как он с этим справится, будет зависеть от того, к какой стороне он примкнет, – сказал он.

– Он хороший человек, – прошептала я.

– Я тоже в это верю. И я верю в добро в Карлайле, несмотря на то, во что он меня втянул, – ответил он. – Что касается меня, то в себе я не уверен.

Как только эти слова слетели с его губ, из холла раздался смешок, мы оба повернулись, и я увидела Эсме.

– Не говори глупости. Конечно, ты хороший человек, – сказала она, подходя и садясь на другую сторону дивана.

– Ты просто ослеплена любовью, – ответил Алек.

– Кто ослеплен любовью? – неожиданно из холла раздался голос.

Я повернулась и увидела доктора Каллена, он только что принял душ и надел рубашку на пуговицах и широкие брюки. На его губах играла улыбка, впервые за долгое время он казался счастливым и не погруженным в заботы.

– Твоя сестра, – ответил Алек.

Доктор Каллен засмеялся и, пройдя по комнате, сел в кресло.

– Не сомневаюсь. Она всегда видит в людях хорошее, даже если кроме нее никто этого не замечает.

– Потому что это вы оба – слепые идиоты, а не я, – парировала Эсме.

– Иисусе, да вы все, на хер, слепые, – раздался голос Эдварда, когда он появился в комнате, он выглядел взъерошенным и все еще сонным.

Его волосы торчали, а фланелевые пижамные штаны сидели низко на бедрах, торс был оголен. Я удивилась, что он так рано встал.

– Кто-нибудь из вас мог посмотреть на гребаные часы? Еще офигенно рано. Какого черта нужно тут торчать на Рождество, разве что вам пять лет и вы ждете Санту. Мне неприятно вас огорчать, но этот мудак больше сюда не приходит. Вас всех занесли в чертов список непослушных детей.

– А это не лицемерие, если учесть, что ты тоже встал рано? – спросил доктор Каллен.

– Я тут только потому, что моя кровать пуста, и я хотел узнать причину, – пробормотал он, падая на диван рядом со мной.

Я покраснела, когда он закинул руку мне на плечо и притянул к себе, он положил подбородок мне на макушку, а я прижалась к нему теснее.

– Buon natale, tesoro.

– И тебе счастливого Рождества, Эдвард, – прошептала я. – Я хотела начать готовить индюшку. Я все равно заношусь в список непослушных детей?

– Нет, пока нет, но у меня есть идеи, как тебя туда записать, – игриво сказал он.

Краска на моем лице стала ярче, а он хихикнул, сжимая меня.

– Ты уже начала?

– Э-э, нет. Эсме сказала, что сама приготовит ее.

– И правильно сделала. Я просто силой выгнала ее из кухни и сказала сегодня расслабиться и повеселиться, – встряла Эсме. – Если честно, я не уверена, что вы оба помните, как это делается. Я имею в виду, что у вас даже нет Рождественского дерева, и я разочарована. Какой же это будет праздник?