Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

– Она трогала твое оружие? Где она его взяла? – с недоверием спросил Джаспер. Чувствовалось, что он был потрясен не меньше меня.

Я знал, что Джаспер не выносил насилие. И я понимал, как ему сейчас плохо. Но он умело держал все свои эмоции в себе.

– В одном из ящиков моего гардероба, – ответил папа, пожимая плечами.

Меня будто ударило током. Я знал, что она должна была убирать его комнату… Да, и ОН ЭТО ЗНАЛ.

Он оставил оружие в том самом ящике, который она обязательно должна была открыть?

Меня немедленно охватило подозрение, что он сделал это специально. Он сделал это специально, потому что знал, что Изабелла обязательно возьмет его в руки, потому что оно будет мешать ей складывать белье. Мы все знали, что Изабелла ничему и никому не позволит мешать ей делать ее работу.

– Что ты с ней сделал? – спросил я, стараясь сохранить спокойный тон. Но мой голос, так или иначе, сорвался.

Я никогда не повышал голос на отца, когда он наказывал кого-нибудь. Поэтому я знал, что если я сделаю это в случае с Изабеллой, это вызовет у него чертово подозрение. Джаспер был тем, кто в нужный момент мог остановить или предостеречь меня. Только я, как обычно, не обратил на это внимание и показал себя жестким и грубым, явно испытывая чертову удачу.

– Я приставил к ее горлу револьвер и нажал на спусковой крючок. Но револьвер не был заряжен. Она очень испугалась и помочилась прямо в штаны. Я отправил ее в комнату и в качестве наказания намерен оставить ее там на всю ночь.

Я сузил глаза. Он НИКОГДА не оставлял оружие разряженным. Единственное время, когда в нем не было патронов – это, когда он уже использовал всю обойму и собирался перезарядить его снова. Я раздраженно вздохнул, пытаясь сохранить самообладание. Я был взбешен, я готов был кинуться на него и схватить прямо за горло.

– Почему оружие было не заряжено? – жестко спросил я.

Он посмотрел на меня. Его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций.

– Я почистил и убрал его, – ответил он, пожимая плечами.

Я сузил глаза еще больше.

– Ты никогда не оставляешь чертово оружие без патронов. Ты всегда перезаряжаешь его перед тем, как убрать, – сказал я, бросая ему тем самым вызов.

Его брови поднялись вверх. Я видел гнев в его глазах. Он, несомненно, хотел меня ударить. Он был взбешен и хотел борьбы, хотел драки. Он не заботился о том, кого он будет бить. Пусть это будет даже его плоть и кровь, главное – снять свое напряжение, не чувствовать своей вины, которая грузом лежала на его плечах.

– Ты меня в чем-то обвиняешь, сын? – спросил он. Было заметно, что он старается держать эмоции под контролем, но его голос изменился, когда он назвал меня сыном.

Я уставился на него. Меня не заботило, что я источал гнев, и папа, конечно же, видел это. Я был взбешен. Я знал, что в понимании отца означает «изолировать», или, как он сказал, «решил оставить ее в комнате на всю ночь». Он мог назвать это как угодно, но суть не менялась. Он связал ее точно так же, как связывал людей при похищении. Возможно, он мог сделать с Изабеллой вещи и похуже, может быть какое-нибудь из его прошлых и излюбленных наказаний. От него можно было ожидать всего, что угодно. А она страдала… Изабелла страдала из-за того, что отец пытался искупить свои грехи…

– Ничто не вернет ее, – выкрикнул я.

Мои братья уставились на меня с удивлением.

– Что ты сказал?! – провопил он.

– Черт возьми, ты же прекрасно услышал, что я сказал. Ты можешь сколько угодно использовать свою власть и запугивать невинную девочку, но это уже ничего не изменит. Она все равно будет мертва! Ты не в состоянии изменить это!

Спустя мгновение после моих слов, он, не раздумывая, выхватил револьвер и направил его на меня. Он целился мне прямо в голову… Джаспер и Эммет испугались и стали кричать отцу, чтобы он прекратил это и убрал оружие. А я стоял, даже не вздрогнув.

– Ты не выстрелишь в меня. Я слишком на нее похож, – спокойно сказал я.

Папа не убрал оружие, но его рука дрогнула. Все знали, что Карлайл Каллен отличный стрелок, но сейчас… он дрогнул.

Смотря на меня, он как будто бы смотрел на мою мать.

Если бы он выстрелил в меня, это было бы то же самое, что выстрелить в нее. Я, черт возьми, прекрасно знал это. Он никогда не выстрелит в меня…

– Пошел вон с моих глаз, – наконец сказал он и убрал оружие.

– С удовольствием, – ответил я.

Джаспер схватил меня за руку и потянул к лестнице.

– И не вздумайте заходить к ней. Это вас всех касается, – прокричал он и пошел в комнату под лестницей.

Зайдя внутрь, он шумно захлопнул за собой дверь.

Я шел за Джаспером до второго этажа.

– Проклятье, Эдвард, что на тебя нашло?! Я не выношу любые скандалы, но так говорить отцу о маме в этот день… Ты что, смерти своей хочешь? – спросил Джаспер, как только мы подошли к его комнате.

Я пожал плечами и вздохнул.

Зайдя к нему в комнату, мы закурили. Я надеялся, что это немного успокоит меня. Джаспер ни слова не сказал о моих чувствах к Изабелле, но они и так наверняка бросались в глаза, как большой розовый слон.

Еще немного посидев у Джаспера, я решил подняться к себе. Я очень хотел зайти к ней, убедиться, что она жива, и с ней все в порядке. Хотя, о каком порядке может идти речь, если она там одна, связанная. А я больше чем уверен, что так и было.

Папа еще не собирался идти спать, а мне меньше всего хотелось, чтобы он застукал меня в комнате Изабеллы. Поэтому мне пришлось несколько часов проваляться у себя на кровати. Когда я был уверен, что отец уснул, я открыл дверь и тихонько вышел в коридор.

Зайдя внутрь, я остолбенел. Мое сердце пронзила боль, казалось, она разорвет меня на части. Изабелла стояла на коленях, привязанная к кровати, ее рот был заклеен скотчем.

Господи, он никогда не был таким жестоким.

Он доктор, и он знал, какие травмы могут возникнуть в результате долгого пребывания в таком положении. Он всегда пользовался иным способом – последняя женщина сидела на полу с закованными в наручники ногами, а руки были сведены за спину и прикованы к кровати. Этого было вполне достаточно.

Но это? Это было пыткой!

Изабелла спала. Ее голова была наклонена на бок, дыхание было затрудненным. Очевидно, ее нос плохо дышал оттого, что она плакала. Я закрыл за собой дверь, стараясь вести себя как можно тише. Но она проснулась даже от шороха и стала вглядываться в темноту. В ее глазах читались страх и опасение.

Я подошел к ней и попытался успокоить. Я принес ей извинения за то, что ей приходилось испытывать. Я не мог поверить, что я действительно произнес слово «прости». Я никогда и ни перед кем раньше не извинялся. Но она… это было совсем другое. Я хотел освободить ее, я знал, каково это, знал, что она сейчас испытывает. Если бы я только мог ее спасти… Если бы мог. Если бы она оказалась на свободе, папа бы сразу понял, что это не ее рук дело. Боже, она ни в коем случае не должна платить за мои ошибки.