Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

– Люди одобрят этот союз, – сказала Екатерина. – Благодарю Бога, что все складывается для нас хорошо после стольких недель тревог и беспокойства.

– Все это было тяжелым испытанием для вашей милости, – поддержал беседу Уорхэм. – Вы ждете ребенка, и за это мы особенно должны благодарить Бога.

– Вы забыли, архиепископ, кто была моя мать! – Екатерина засмеялась. – Я чувствовала себя очень хорошо и вполне справлялась с делами, которые мне выпали.

– Король здесь! – крикнула Мария, едва переводя дух. – Я только что видела его с галереи, он въезжал через арку дома при воротах с небольшой свитой.

Екатерина встала, расправила складки юбки и поправила чепец. Времени переодеваться не было. Она взяла зеркало и пощипала свои бледные щеки. Как ждала она этого часа – целых четыре месяца! И как в конце концов стала бояться его.

Теперь она жалела, что не написала ему, но не было никаких гарантий, что он получит письмо на пути к дому. Да и желания писать у нее не было. А теперь слишком поздно, и он сразу все узнает…

– Кейт! Кейт!

Она слышала, как Генрих выкрикивает ее имя, слышала приближающиеся нетерпеливые шаги. Судя по звукам, он был не один. Но вот и он, с головы до ног – вернувшийся герой, выглядит таким возмужалым и прекрасным в костюме для верховой езды и как будто стал выше ростом. К тому же теперь его окружала незнакомая и манящая уверенность в себе.

– Я примчался во весь опор! – Генрих прижал Екатерину к себе, накрыл ее губы своими, не обращая внимания ни на помощников, жадно взиравших на них, ни на усмешки Брэндона, Комптона и Болейна.

– Мой господин, я так горжусь вами! – сказала она ему, когда смогла заговорить. – Глаза мои жаждали видеть вас. Прошло столько времени. Я едва могу поверить в то, что вы наконец-то здесь.

– Я скучал по вас, моя дорогая. – Генрих снова поцеловал ее, а потом промурлыкал на ухо: – Не отделаться ли нам от всех этих людей, чтобы побыть наедине?

– Мне бы хотелось этого больше всего на свете, – прошептала она.

Пока ничто в его поведении не указывало на понимание: он нашел ее не такой, как ожидал. Однако Генрих был хорошим притворщиком. Екатерина взмолилась о том, чтобы он не стал укорять ее, когда они останутся вдвоем.

Он не укорял. Вместо этого занял стул у камина и посадил ее к себе на колени, заключил в объятия и целовал, на этот раз долго и страстно.

– Боюсь, я взвалил на вас слишком много, – мягко сказал он. – Мне рассказали, что случилось. Мне очень, очень жаль. – Он обнял ее крепче.

Екатерина крепилась, чтобы не заплакать. Ничто не должно было омрачить их воссоединение.

– Мне тоже очень жаль, Генрих. Я сожалею, что не оправдала ваших надежд. Нужно было лучше заботиться о себе, но столько всего приходилось делать, и я была счастлива заниматься этим.

Нельзя допустить, чтобы муж подумал, будто она сердится на него за то, что он возложил на нее столько обязанностей.

– Это воля Божья, – сказал Генрих, и лицо его напряглось, – мы не должны роптать. Он благословил нас многим другим. Больше всего меня заботит ваше здоровье.

Екатерина вспомнила о долгих часах родовых мук, о боли, крови, маленьком хрупком тельце, которое отчаявшаяся повитуха встряхивала, пытаясь вызвать дыхание. Но младенец лишь тихо захныкал, а потом обмяк, восковой и безжизненный в руках бабки, когда сама родильница раскрыла рот в беззвучном крике…

– Я почти пришла в себя, – солгала Екатерина. – Видеть вас, мой Генрих, – это все, что мне нужно для восстановления сил.

– Благодарение Господу! Кейт, мы не должны скорбеть, потому что пришло время радости. Пойдемте, я поприветствую дам!

В эту ночь он возлежал с ней, несмотря на то что кровотечение еще не совсем прекратилось. Екатерина знала: ей надо худеть и ее груди потеряли упругость, после того как молоко пропало. Беременности сказались на ее теле. И чего ради все это?

Но Генрих получал свое удовольствие с той же страстью, что и прежде, хотя и старался быть нежным, заботясь о ее чувствах. После этого он поцеловал Екатерину и затих, обнимая ее.

Но Екатерина еще долго бодрствовала рядом со спящим Генрихом. Бог пожелал забрать всех троих ее детей! Эта мысль безмерно ее тревожила. Какой прекрасной была бы жизнь, если бы Он позволил ей сохранить их. Маленькому Генриху было бы сейчас три года, его сестре – на год больше, а последний младенец сейчас лежал бы в колыбели. У Англии было бы два наследника, а она была бы счастливой матерью и не страдала бы от боли утрат и страха за будущее.

Она завидовала Мод Парр, у которой был здоровый сын Уильям и дочь, милая рыжеволосая крошка Кейт, крестница королевы. Благословение Божье смягчило горе Мод от потери сына. Екатерине же оставалось только оплакивать потерянных детей.

Она знала, что Генрих наверняка испытывал те же чувства. Больше всего Екатерина хотела подарить ему то, в чем он так нуждался, – сына, который будет жить. Бог свидетель, она старалась как могла. Три беременности за четыре года в браке – и все же она оставалась бездетной.

«Чем я прогневала Тебя?» – продолжала она вопрошать Господа.

Разумеется, грех, повлекший за собой такое наказание, не мог не быть очевидным ей. Она снова и снова перекапывала глубины своей совести, но все в них было спокойно, а вот разум ее покоя обрести не мог.

Екатерина положила руки на мягкую округлость недавно носившего ребенка живота и заплакала обо всех рухнувших надеждах. Она не переставая думала о том маленьком мертвом тельце, которое даже не подержала на руках, и из ее груди вырвались рыдания.

Это разбудило Генриха.

– Дорогая, – сказал он, мигом насторожившись. – О дорогая… – Он повернулся и обнял ее, крепко прижав к себе. – Оставьте это в прошлом, Кейт. Такие вещи случаются. Моя мать потеряла трех малолетних детей, и все равно у нее были я и Артур, и Маргарет, и Мария.

– Что я сделала? – сквозь слезы вопрошала Екатерина. – Почему Бог забирает моих детей?

– Вы ничего не сделали. – Генрих в утешение гладил ее по волосам. – Мы ни в чем не виноваты.

– Это Божья кара!

– За что? – спросил он, отстраняясь и глядя прямо на нее.

– Я не знаю! Хотелось бы мне это понять.

Генрих закрыл глаза. Казалось, ему было больно.

И тут Екатерине пришла в голову ужасная мысль.

– А что, если наш брак может быть незаконным? – произнесла она с дрожью в голосе. – Некоторые – Уорхэм, например, – считают, что он противоречит Писанию. Но папа одобрил его. У нас есть разрешение.

– Это здесь ни при чем, – твердо сказал Генрих. – Не хотите ли вы представлять на суд Церкви всякую пару, потерявшую троих детей? Очередь была бы бесконечной. А что насчет моей сестры Маргариты? Господу угодно было забрать у нее пятерых детей. Дорогая, вы не должны относиться к этому так серьезно. Нет причин для беспокойства. Мы молоды, вам еще не исполнилось двадцать девять. У нас будут другие дети, я вам обещаю. А теперь постарайтесь заснуть и забудьте о своих страхах.