Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Очнувшись от сна, она заметила, что солнце скатилось низко к западу, а на травянистом склоне под башней сидят несколько дам Анны. Не желая привлекать к себе внимание, Джейн притворилась спящей. В следующий раз открыв глаза, она удивилась, заметив Анну, – она вышла из башни и побежала вниз по холму. Дамы последовали за ней и вскоре превратились в маленькие фигурки, едва различимые вдали; все они направлялись во дворец.

Джейн заинтересовалась: что делала Анна в башне? Может, ей просто стало любопытно посмотреть, что там внутри? «Пыльно и жутко», – представила себе Джейн. И вдруг услышала скрип двери. Кто-то еще выходил из башни Мирефлорес. Сэр Генри Норрис! Джейн в изумлении следила, как он, широко шагая, спускается по склону, и начала кое-что понимать. Он был один с Анной в этой башне, значит можно отмести все доводы в пользу того, что у королевы просто не было возможностей для тайной любовной связи. Джейн вспомнила, что любовь Норриса к Анне была общеизвестна: все дамы королевы знали о его чувствах, но разве Анна отвечала ему взаимностью? Джейн о таком ни разу не слышала. Они все считали, что это безнадежный случай. А теперь оказывается, они заблуждались. Но Боже, Боже, неужели эти двое не понимают, какому риску подвергают себя? Вдруг их увидел Кромвель или один из его соглядатаев? В свете последних событий вполне вероятно, что за Анной следили. Как можно быть такой безрассудной? Неужели она настолько глупа, что устроила свидание с любовником средь бела дня в таком месте, где любой мог наткнуться на них или увидеть входящими или выходящими? Вдруг Джейн решила, что ей нужно все выяснить.

Она встала, собрала свои вещи и пошла к башне. Строение выглядело жутковатым в сумеречном свете, однако Джейн подавила тревогу. Из замочной скважины в большой деревянной двери торчал ключ. Он легко повернулся.

Внутри было сумрачно, над головой Джейн возвышались грозные, темные фигуры, сурово взиравшие на нее с выцветших фресок. Она задрожала. К тому же тут было холодно и пахло затхлостью давно не используемого помещения. Окна затянуло паутиной. Джейн стала на цыпочках подниматься вверх по лестнице и обнаружила комнату, где стоял остов старой кровати. Едва ли это место романтического свидания: веревки, на которые клался тюфяк, провисли, пол покрыт пылью, однако на ней виднелись отпечатки ног, и они вели на самый верхний ярус башни. Джейн продолжила подъем и обомлела, увидев прекрасно обставленную комнату с гобеленами на стенах и роскошной постелью. На полу лежал дорогой турецкий ковер.

Вот новое доказательство, если их еще мало, зачем Анна и Норрис приходили сюда и чем здесь занимались. Перед Джейн встала дилемма. Ее открытие явно имело более серьезное значение, чем все те свидетельства, которые удалось собрать Тайному совету. Стоит ли сообщить об увиденном Генриху или Кромвелю? Спросить совета у Эдварда? Или лучше промолчать?

Ей не хотелось оставаться в этой комнате, пропитанной духом запретной страсти. Торопливо спускаясь по ступеням, Джейн начала сознавать: стоит ей только заикнуться об этом, и Анне грозит смерть, а она, Джейн, до конца дней будет жить с чувством вины. Такая перспектива ужаснула ее. Нет, она никому ничего не скажет.

Когда Джейн вернулась во дворец, свечи и факелы были зажжены. В залах и галереях толкались группы придворных, которые оживленно переговаривались и оглядывались по сторонам. Она увидела Томаса с Брайаном и Кэри и подошла к ним узнать, в чем дело.

– Почему тут собрались все эти люди?

– Где ты была, Джейн? – спросил Томас. – Совет опять на сессии. Все удивляются тому, что происходит.

– Без сомнения, обсуждается какой-то очень важный и сложный вопрос, – сказал Брайан, и на этот раз его злобно-насмешливое лицо было серьезным.

Они ждали и ждали. Джейн видела, что люди поглядывают на нее и перешептываются. Она подумывала, не пойти ли спать. Ей не нравилось быть центром всеобщего внимания. И тут ее осенило: ведь если она станет королевой – это навсегда.

Уже собравшись уйти, Джейн услышала отдаленный бой часов – одиннадцать, – после этого сразу разнеслась весть, что король покинул зал совещаний и советники расходятся. Затем по дворцу прошествовал герольд, оглашая новость: визит короля в Кале откладывается на неделю.

– Интересно почему? – задался вопросом Кэри.

– Нам не скажут, – буркнул Томас.

– Думаю, скоро все выяснится, – обнадежил их Брайан.

Джейн со стучащим сердцем пожелала всем доброй ночи и вернулась в апартаменты. Эдвард и Нан были там. Они слышали известие об отсрочке поездки, но Джейн твердо сказала им, что обсуждать это – пустое дело, и удалилась в спальню. Только она сняла медальон, капор и вуаль, распустила волосы и собралась стянуть нарукавники и расстегнуть корсаж, как послышался легкий стук в дверь, ведущую на личную галерею короля. Невозможно было ошибиться, кто это.

– Я иду, – отозвалась она, потому что Эдвард и Нан улеглись спать, и сама отворила дверь. За ней стоял Генрих. Вид у него был убитый.

– Джейн, – сказал он, – мне нужно поговорить с вами.

Она подождала, пока король грузно опустится в кресло, потом налила им обоим вина и подвинула табурет, чтобы сесть напротив него.

– Простите, что я не одета, как полагается, чтобы принять вас, – сказала Джейн, чувствуя себя немного виноватой из-за того, что решила скрыть от него виденное в башне.

– Вы выглядите прелестно, – рассеянно проговорил Генрих. – У вас красивые волосы. – Он нежно провел рукой по ее шелковистым локонам. – О Джейн! Если бы мы могли любить друг друга свободно, ни о чем не заботясь.

– Это было бы блаженством, – согласилась она.

– Увы, меня тяготят проблемы, – простонал Генрих, глаза его сузились. – Дело королевы очень серьезно. Мой Совет опросил всех ее женщин и множество других свидетелей. Теперь все настолько очевидно, что не осталось места для сомнений.

– Нет! – вскрикнула Джейн, а в голове у нее промелькнула мысль: «Одной ли мне известно, как его на самом деле мало?»

– Она замышляла мою смерть! – с грозным видом прорычал Генрих. – У нее были любовники, и они вместе строили планы, как убить меня, чтобы она могла выйти замуж за одного из них и править Англией от имени Елизаветы. Это величайшая измена, Джейн, самое гнусное из всех преступлений.

Король негодовал, его бледные щеки пылали. Джейн легко могла представить, как милый сэр Генри Норрис тайно занимается любовью с Анной в башне, но невозможно было вообразить, что он замышлял убийство короля, своего близкого друга.

Генрих поджал губы:

– Сегодня в Совете у нас не осталось выбора, кроме как заключить, что королева – прелюбодейка и цареубийца, она заслуживает сожжения заживо.

– О Генрих, это ужасная смерть!

– Это ужасное преступление! – прорычал он, и Джейн отшатнулась, потому что это был не тот Генрих, которого она привыкла видеть. – Джейн, у вас доброе сердце, но в данном случае ваша доброта направлена не на того человека. Анна не заслуживает сочувствия, ни вашего, никакого вообще. – Он был неумолим, и Джейн едва сдерживала слезы. – Она изменяла мне даже с безродным музыкантом.

– Марком Смитоном?

Генрих прищурился:

– Откуда вы знаете?

Джейн не должна была открывать ему, что сказала леди Уорчестер.

– Я догадалась, потому что он часто проводил время в ее покоях. Но я думала, она его отвергла, потому что ни разу о нем слова доброго не сказала.

– Это было притворство, я уверен. Его сегодня арестовали и доставили в дом мастера Кромвеля для допроса. Есть немало людей, которые полагают, что он может многое нам рассказать.

Джейн закусила губу. Даже сейчас ее не оставляла надежда, что Марк объяснит Кромвелю – все это ужасная ошибка. Хотя в глубине сердца знала: никакой ошибки тут нет и Анна наверняка виновна, хотя Смитон здесь, скорее всего, ни при чем. Может быть, стоит сказать Генриху, что она видела? Но Джейн боялась, ведь это могло склонить чашу весов не в сторону Анны, королеву пошлют на смерть, а люди станут говорить, мол, госпожа Сеймур подала голос, потому что хотела получить корону.