Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

– Я надеялся, что вам понравится, дорогая, – сказал он и поцеловал ее. – Это придумал Гольбейн.

Ужинали они в тот вечер вдвоем. Джейн ела хорошо, видя, что Генрих пристально смотрит на нее с другой стороны стола. После ужина он проводил супругу по галерее в ее апартаменты, чтобы она приготовилась к брачной ночи. Взяв Джейн за руку, Генрих нежно поцеловал ее в губы и передал на попечение женщин. Раздевая новую королеву, все были почтительно-робкими. Джейн подозревала, что дамы догадываются о ее беременности, но они ничем не выдали этого, пока до блеска расчесывали ей волосы и надевали на нее ночную сорочку и чепец, расшитые золотой и серебряной нитью.

– Вашей милости нужно что-нибудь еще? – спросила Марджери.

Джейн улыбнулась ей:

– Нет, благодарю вас. Я лягу в постель. Передайте королю, что я готова.

Женщины оставили ее одну. Джейн забралась в элегантную французскую кровать и утонула в пуховой перине, радуясь, что Генрих отказался от идеи соблюсти обычай публичного укладывания в постель, посчитав это неуместным.

– Я не участвовал ни в одной подобной церемонии и не намерен начинать сейчас! – чопорно заявил он. – То, что происходит между нами в постели, – наше личное дело и останется таковым!

Дверь открылась, и на пороге появился король, одетый в парчовое красное с золотом ночное платье и подходящую к нему шапочку.

– Дорогая! – сказал он и поставил свечу.

Потом забрался в постель и прижал Джейн к себе. Она ощутила, как он жаждет ее. А она как хотела его!

– Мы должны думать о ребенке, – сказал Генрих.

Джейн не стала перечить ему, слишком многое зависело от этой беременности, но как же печально было проводить брачную ночь целомудренно. Но тут Генрих подвел ее руку к своему члену, а сам начал ласкать ей груди. Джейн обрадовалась. Хотя бы такие утехи им доступны, пока ребенок не появится на свет.

Джейн села и надела ночную рубашку. Надо выглядеть прилично, прежде чем она позовет своих дам.

Выйдя из уборной в углу, Джейн поймала на себе оценивающий взгляд Генриха и поняла: она ему нравится.

– Сегодня вы встали с постели как жена, – сказал он.

Джейн улыбнулась:

– Я знаю. Отныне я должна заплетать волосы и скрывать их под капором. Теперь они будут только для ваших глаз.

– Вот именно! – ухмыльнулся Генрих. – Но вам как королеве позволено оставлять их распущенными во время разных церемоний, когда вы будете надевать корону.

– А где моя корона? – спросила Джейн, присаживаясь рядом с ним на постель.

– В сокровищнице в Тауэре, – ответил Генрих. – Я пошлю за ней, если вам хочется ее увидеть.

Джейн подумала, была ли эта корона изготовлена для Анны? Она предпочла бы носить царский венец Екатерины, но выдавать себя не хотела, а вместо этого спросила:

– Когда коронация?

– Как только я смогу все организовать, дорогая, – сказал Генрих, глаза его засверкали. – Но сначала позвольте мне поцеловать вас еще раз.

После обеда король планировал выезд на охоту. Утром Джейн одели в новый алый костюм для верховой езды. Она чувствовала, что ее дамы ведут себя настороженно, тем не менее они охотно поддерживали разговор с ней.

– Я рада видеть вашу милость королевой, – тепло сказала Маргарет Дуглас.

– А я рада, что вы стали главной из моих придворных дам, – с улыбкой ответила Джейн.

Она заметила, что у Марджери Хорсман немного унылый вид. Их близкой дружбе пришел конец – очень жаль. Вспоминать о том, как неловко Джейн добилась этого, было неприятно, но что поделаешь? Теперь она королева, и все должно измениться, во благо или во вред.

Утром Джейн отдыхала, лежа в постели, но уснуть не могла. Она встала, прошла в кабинет, чтобы взять книгу из сундука, где хранились ее личные вещи, и услышала в соседней комнате голос леди Ратленд:

– Так странно видеть, что в течение одного месяца королева Анна, только недавно процветавшая, была обвинена в страшных преступлениях, осуждена и казнена, а ее место заняла другая женщина.

Джейн обмерла.

– А мне это не кажется странным, – говорила леди Монтигл. – Королю нужен наследник, вот почему он так быстро женился. А королева Анна наставила ему рога. Преступления, в которых ее признали виновной, неслыханны, такого еще не бывало в христианском мире.

– Да, но совершала ли она их?

– Разумеется, совершала. Ее судьбой распорядился Всевышний.

– Хотелось бы в это верить! И теперь вместо нее мы получили эту гордячку, спесивую выскочку.

Джейн не могла больше это слушать и, войдя в дверь, спросила:

– Леди Ратленд, вам нечем заняться? – После чего улыбнулась леди Монтигл.

Элеонор Ратленд покраснела, пробормотала какие-то извинения и поспешила удалиться.

– Боюсь, я нажила себе врага, Мэри, – сказала Джейн.

– Ваша милость слышали ее слова?

– Да. Я знаю, она была дружна с королевой Анной.

– Верно, потому и боится, что вы, ваша милость, будете плохо к ней относиться.

Вот так новость!

– Я стала бы ей другом, если бы она не выказывала враждебности ко мне.

– Тогда, мадам, я прошу вас, проявите к ней снисходительность, и тогда, думаю, все будет хорошо.

– Благодарю вас за добрый совет. – Мэри Брэндон день ото дня нравилась Джейн все больше. – Скажите, меня и правда считают гордой и спесивой? Фрейлины расстроены тем, что я не была с ними так же дружелюбна, как прежде?

Мэри зарделась:

– Немного, мадам.

– Прошу вас, при случае скажите им, мол, вам кажется, что я сожалею об этом, но говорила о своем намерении быть такой же королевой, как Екатерина. Надеюсь, они поймут.

– Я сделаю это, – обещала Мэри.

После обеда, направляясь во двор, где Генрих собирал свою охотничью партию, Джейн готова была загрызть саму себя. Она и в половину не была такой женщиной, как Екатерина. С чего это она размечталась возвыситься до нее? Лучше уж постараться не выглядеть спесивой гордячкой. Слова леди Ратленд жгли ее изнутри.

Генрих строго взглянул на Джейн.

– Вы ведь не собираетесь скакать верхом в вашем положении? – тихо спросил он, следя за тем, чтобы никто из охотников не услышал его.

Об этом Джейн как-то не подумала.

– Я видела много беременных женщин, которые ездили на лошадях, и никому это не вредило. К тому же я чувствую себя прекрасно. Прошу вас, позвольте мне поехать с вами. Если меня повезут в носилках, сразу начнутся пересуды.

Генриха это не обрадовало.

– Хорошо. Но я велю, чтобы вам привели самую смирную кобылу, и вы должны ехать только рысью.