Деллин Шторм

– Только не делай так больше. Нам и так непросто. Давай сварим глинтвейн? Согреемся и протянем Бастиану кружку мира.

Готовить с зверушкой под одеждой было непросто, но, к счастью, рецепт глинтвейна не требовал концентрации. Я прогрела мед со специями, порезала в котелок пару апельсинов и вылила заныканную бутылку вина, которая перепала совершенно случайно, при невыясненных Кейманом обстоятельствах.

От жара печи в кухне стало тепло, дух вылез наружу и принялся активно мне помогать. Все же он был душой замка и, хоть впал в немилость, еще оставался властелином комфорта и всех моих любимых вкусностей. Пару раз я пропустила, как зверек сунул нос в котелок и заценил глинтвейн на вкус, а потом, отвлекшись на тесто для пряников, услышала грохот и звон бутылок.

– Эй, ты что там делаешь?

Пыхтя, еле шевелясь и царапая лапами по столешнице, дух в зубах тащил пузатую бутылку с ликером, который щедро лил в кофе Бастиан. Выдохшись на половине пути, зверек просто подтолкнул ее ко мне носом.

– Что? Хочешь со мной выпить? Сейчас будет глинтвейн.

Дух обернулся на мирно прогревающийся котелок.

– Добавить туда ликер?

Активно закивал. Я закусила губу в сомнениях. А не слишком ли получится крепко? Но от ликера исходил пряный и сладкий апельсиновый запах, он напоминал почему-то Брину, хотя должен был ассоциироваться с ее братом.

– Может, ты и прав. Нам надо согреться.

Две небольшие рюмочки – и у глинтвейна стал богаче вкус, а мы с духом окончательно согрелись. Так я и сидела почти в одиночестве на кухне: делала пряники, потягивала глинтвейн из кружки и изредка чесала призрачного зверька за ухом. Тот совал морду мне в кружку, довольно облизывался, и все было хорошо.

А потом я поняла, что напилась. Сначала по косвенным уликам: дух отрубился прямо на столе, дочиста вылизав миску со сладким тестом. Котелок с глинтвейном опустел наполовину, а меня при попытке встать изрядно штормило.

– Упс, - хихикнула я. – Неловко.

– Что неловко?

Кейман появился как будто из воздуха, но озоном не пахло и грома не было слышно. Значит, пришел, а я и не заметила. Стоял и смотрел на двух идиотов, напившихся от скуки и холода.

– Деллин, ты что, пьяная?

– Н-нет. Я… теплая.

– Понятно. Накануне помолвки принцессы. Ты хочешь завтра победить в конкурсе на самое зверское выражение лица? Так там уже Арен в фаворитах, его не переплюнуть.

– Я сварила глинтвейн.

– Да, я почувствовал запах и зашел выпросить чашечку. Но теперь как-то побаиваюсь, - усмехнулся он. – Идем, я провожу тебя в комнату. Может, успеешь проспаться.

Ужин еще не начался, а занятия уже закончились, так что из общих гостиных доносился гвалт. Мы поднялись по запасной лестнице, и в паре мест я опасно пошатнулась. Вот бы к магии богини шла неуязвимость перед алкоголем.

– Странно, что он затих, – вдруг вырвалось у меня.
– Ничего не предпринимает. Не присылает.

– Соскучилась?

– Нельзя недооценивать Акориона. Каждый раз, когда он исчезает из кадра, то лишь затем, чтобы появиться ещё более эффектно, чем раньше.

– Мы готовы, Деллин. Ждать его новых шагов нет смысла. Я был в Штормхолде, мы запустили в штормграмы призыв сражаться. К границе с Бавигором подходят темные. Дальше тянуть нет резона, мы либо отвоюем Флеймгорд обратно утром после зимнего праздника, либо признаем, что твой брат победил.

Стало еще хуже. Теперь я совершенно не понимала, от чего кружится голова: от глинтвейна или от страха. Одно дело хорохориться и обещать показать братику кузькину мать, другое – реально ставить на карту все. Выйти из уютного убежища, приставить меч к горлу Акориона и потребовать убираться.

– Я доделал твой меч. После помолвки мы соберемся у меня, чтобы обсудить действия, а затем сразу же идем в Штормхолд.

– Вот черт! – Я добавила к фразе парочку крепких словечек.

– Я, конечно, не ждал, что ты напьешься.

Мы остановились возле комнаты Бастиана.

– Мне страшно, - вдруг вырвалось у меня.

Получилось жалобнее, чем у духа.

– Знаю. Но ты нужна там.

– Мне страшно не за себя.

Кейман понимающе улыбнулся, и мне подумалось, что он ведь жил среди смертных очень долго. Как он их отпускал? Они старели и умирали, а он оставался молодым и здоровым. Или просто ни к кому не привязывался? До встречи с Ясперой.

– Значит, – я облизала пересохшие губы, – вот так все закончится? Мы нападем и, если повезет, убьем Акориона? Отвоюем Штормхолд и… все? Что будет дальше?

– Жизнь, Деллин. Та, которую ты так хотела. Со смертными, без моей опеки, без постоянно висящей над тобой угрозы. Без чувства вины за тех, кого он убил. Ты, кажется, боишься не столько битв и потерь, сколько этой самой жизни, да?

– Я боюсь неизвестности, - прошептала я.

Кейман поднял руку и вытер дорожку слез, которые я даже не заметила.

– Не плачь. Все будет хорошо. Иди и поспи. Это на тебя так алкоголь действует. В трезвом состоянии ты готова громить всех, лихо хохоча. А пьяная – ну прямо лиричная барышня. И ещё если нас застукает твой дракон, то загрызет меня.

– Хочешь пряников?

– Хочу.

– Возьми на кухне. Только не пей глинтвейн, я переборщила с ликером.

– Оно и видно, - донеслось мне в спину, из-за закрывающейся двери.

А во сне я летала.

Ныряла в грозовые тучи, заигрывала с ветром, слушала раскаты грома и уворачивалась от молний. Дождь хлестко бил по коже, а за спиной перепончатые крылья мощными движениями поднимали меня все выше и выше.

Силбрис прекрасен в грозу. Но ещё более прекрасно – чувство свободы. Ощущение, что крылья – снова часть меня, что я сильна и быстра. Мне не нужны крупицы, чтобы летать, а спину не украшают уродливые шрамы.

Я – это я. Деллин Шторм или Таара – плевать. Просто я, а имя – это всего лишь несколько букв на бумаге.

– Я думал, ты не придешь.

Акорион лежит на песке, не обращая внимания на ледяную воду, набегающую на берег и уже намочившую его штаны.

– Я тоже думала, что не приду.

– Это наша последняя встреча здесь, да?

– Да, полагаю. Я больше не хочу отдавать сны тебе.

– Я бы хотел, чтобы все было иначе. Я люблю тебя, Таара.