Дело о краже артефактов

— А? Что?

— Звать как? Я протокол писать буду!

— Так это…

Лодочница задумалась, но, видно, решила перестать валять дурака:

— Колина Метин, жена Ликевила Метин. Мы законно владеем этим домом, мой дед выкупил его у города, и участком земли в восемь лин на берегу, а так же тремя плоскодонками для прогулок вдоль берега и одной килевой шлюпкой… Это — наша младшая, Миата, — лодочница кивнула в сторону дочери. — Сыновей Лик отвез к деду на уборку яблок…

— А где сейчас ваш муж?

Женщина скривилась:

— На ярмарку пошел…

«Ага, — подумал Иван. — Похоже, удравший с утра на ярмарку муж означает то, что он появится поздним вечером, причем в стельку пьяный».

Однако вслух говорить о своих догадках сыщик не стал, моральный облик местного лодочника волновал его сейчас меньше всего:

— Слышали ли вы с мужем ночью какой-нибудь странный шум? — повторил Иван тот вопрос, с которого начал.

Женщина пожала плечами:

— А вы как думаете? Мы уж и околоточному жаловались! Снести причалы надо! Там же вечно пьянь лазит! Того и гляди — запалят настил, да и нас заодно по миру пустят! Медную шайку у нас украли! За лодки господские кажну ночь трясемся — вдруг уведут или спалят? Счастье хоть, что забор заговоренный, господин Суволли, покойник, постарался…

— То есть ничего странного вы не слышали? — переспросил Иван.

— Ма! — подала голос девочка.

— Что «ма»?

— Скажи дяде про мертвяков!

— Это еще что? — насторожился Иван.

— Да не слушайте вы ее, сочиняет, — отмахнулась женщина. — Вечно ей мертвяки видятся. Да и не странно: дом-то наш древний, его еще до нашествия Тьмы построили. Тут раньше, когда Кнакк границей был, сборщики налогов жили. Комнат много, которые — как кладовки, которые — вроде как для солдат. Нам-то много не надо, да и не протопишь эту махину зимой. Дед его за бесценок купил — никому не нужен был. А Миа по пустым закутам лазит и сказки сочиняет. Играть-то ей не с кем, я ее наверх, на дорогу, не пускаю, мало ли что. Или у лодок трется, за барышнями подглядывает, или сказки сочиняет…

— Не думаю, что сказки, — перебил женщину Иван. — О какой жути она говорит?

— Ну…

Женщина запнулась, но все же продолжила:

— После полуночи вроде как вскрик какой был. Мы подумали, что опять кто-то из заводских так напился, что до моста не дошел, решил под причалами залечь, да по пьяни на что наткнулся. Но потом тихо стало и страшно. Не знаю, чего страшно, но и я, и Лик еще долго уснуть не могли. Он, дурень, даже собирался пойти посмотреть, что там случилось, но я его не пустила. А утром он и говорит: «Пойду на ярмарку, поболтаю с мужиками, а то до сих пор холод по спине».

— После полуночи? — повторил Иван. — Ну, хорошо, спасибо тебе, хозяйка. А может, кого видели ночью? Может, кто из господ припозднился, лодку причаливал или еще что?

— Да вроде нет… А что случилось-то?

— Человека ночью убили под причалом. Вот — ищем. Ладно, мастерица Метин, коли надо будет — повторите все, что мне говорили, околоточному. Ну, и про вашу шайку я ему напомню.

Глава 23

Господин Оорно проводит собственное расследование и находит пуговицу.

Однако Ивану далеко не сразу удалось попасть в полицейское управление. Стоило ему выйти за калитку, наверху на откосе показалась двуколка, запряженная гнедым жеребчиком. В качалке стоял и размахивал руками господин Бурегаг. Сложно сказать, как ему это удавалось, но факт оставался фактом: лошадь неслась широкой рысью, колеса грохотали по камням крутого спуска, а неугомонный великан, кажется, даже подпрыгивал от нетерпения, рискуя каждую секунду вылететь из экипажа.

Сделав широкий круг перед домиком лодочника, Бурегаг бросил вожжи и кинулся к Ивану:

— Наконец-то! Какое счастье, что вы еще не уехали! Я был с той стороны причалов, полицейские сказали, что вы пошли куда-то сюда. Господин Дурин, метр Оорно очень просит вас прибыть в поместье… у него чрезвычайно важные новости!

Иван пожал плечами и заглянул в приоткрытую калитку:

— Мастерица Метин, можно попросить вашу дочку сбегать к тому концу причалов?

Иван сунул в ладонь девочке мелкую монетку:

— Добеги туда, где кончается настил, найди кого-нибудь из полицейских и скажи, что сыщик Дурин поехал в поместье Суволли. И пусть сообщат лейтенанту Мулориту, чтобы он, как только освободится, ехал туда же. Запомнила?

Девчушка кивнула и, сверкая пятками, кинулась выполнять поручение.

— А что произошло? — спросил Иван, когда они с Бурегагом уселись в двуколку.

— Оорно провел собственное расследование и кое-что нашел. Я приказал пока никого из дома не выпускать, чтобы не болтали лишнего.

Слова «из дома» не были оговоркой. Дворецкий собрал всех слуг в столовой и теперь прохаживался перед ними, словно учитель перед набедокурившими учениками. Впрочем, женщины не особо обращали на него внимание — они окружили сидевшую с отрешенным видом повариху. Еще пару дней назад она выглядела цветущей толстушкой, но сейчас резко постарела и словно оплыла, как растекается на солнце тесто. Дочка садовника, Мишила, сидела рядом и гладила женщину по руке, остальные тетки лишь сочувственно вздыхали, не произнося ни слова. С другой стороны от поварихи примостился и младший Бооти. Мальчишка что-то шептал женщине на ухо, а та вреде бы и прислушивалась к нему. Иван мельком удивился и сразу же забыл о странности. Пацаненок — потенциальный маг, от него можно ожидать чего угодно.

Конюх, садовник и его старший сын подпирали спинами стены и скучающе смотрели в потолок.

Центром же всей этой композиции был сверток из грязной рогожи, лежащий на обеденном столе.

— Мастер Оорно! Мастера и мастерицы! Я думаю, что могу не сообщать печальную весть, все уже знают о гибели Веспара Сима, — произнес Иван. — Мы в полиции постараемся как можно быстрее закончить формальности. Каким бы ни был Веспар человеком, он не заслужил такой смерти, и похоронить его нужно достойно. Но господин Бурегаг сказал, что тут произошло еще что-то…

— Да, господин Дурин! — откликнулся гоблин. — Посмотрите, что мы нашли.

Гыршак Оорно показал на сверток.

Иван осторожно развернул рогожу. На ней россыпью лежали мелкие алмазы, несколько золотых украшений, золотая пуговица и несколько засаленных тряпочек и бумажек. Видимо, раньше драгоценности были упакованы более тщательно, но те, кто нашел клад, распотрошили все кулечки.

— Откуда это? — спросил Иван, ни к кому не обращаясь.

— Господин Оорно проявил инициативу… — начал было рассказывать Бурегаг, но гоблин перебил его:

— Простите, господин Бурегаг, но лучше я сам… Господин Дурин, я понимаю, что должен был поделиться своими подозрениями, но это дело было слишком щепетильным… Смерть хозяина и пропажа артефактов не давали мне покоя. Мрачные мысли навевало и подозрение, что кто-то из слуг причастен к смерти хозяина…

Дворецкий говорил долго, но Иван слушал внимательно — в рассказе гоблина было немало интересного.

После истории с нарциссами Гыршак Оорно, будучи существом далеко не глупым, сам сообразил, что помощник конюха может знать что-то об убийстве мага. Вместо того, чтобы вести с бывшим пиратом душеспасительные беседы, гоблин установил за мужиком тотальную слежку. Мало того: гоблину пришло в голову посоветоваться с уже знакомым Ивану Мисси Тоорли — «Тенью», опытным специалистом по слежке.