Дело о Невесте Снежного Беса

Я закрыла крышку. Господин Зануда занудливо нудел мне в спину о моем споре с Брониславом, о том, что подобные «забавы» в Академии не поощряются. Я ответила… что-то ответила, кажется, не очень вежливо, забрала колбу и ушла. Он, может, и хороший преподаватель… и теперь я понимаю, почему в него влюбляются студентки, но с меня хватит!

… — Жаль… — голос форензика слегка сорвался, — жаль, что Мадлена не дождалась окончательного торжества справедливости… и, наверное, уже ничего не поняла. Какая странная судьба. Знаешь, ведь ей было всего двадцать шесть. Она была еще большим гением, чем я. Быстрая, стремительная карьера. Лучший специалист по Древним и межрасовым коммуникациям.

— Она была фавнессой? — уточнила я.

— Да… — Ленни приподнялся, я помогла ему с подушкой, — фавны… им приписывается способность от природы чувствовать нечисть и нежить, разрушать чары. Мы полагаем, она встречалась с кем-то из Олевских восемь лет назад и стала жертвой мести Козински. Владимир Олевский утверждает, что не помнит Мадлену. Макар Олевский?… Нет, это не он. Олевские – вендиго. Избранницы Снежных Воинов после брачного ритуала становятся еще и проводником их энергии. Вендиго очень трепетно относятся к браку. Выбирают долго и тщательно. Любят искренне, пока, как говорится, смерть не разлучит, но живут долго и долгожительством делятся с родными и близкими. У них очень сильная вторая ипостась. Мы столько всего выяснили, тыковка, а, оказалось, стоим в начале пути. Мне жаль, что ты не с нами. К сожалению, тайна следствия…

— Понимаю. Тебя скоро выпишут?

— Я собираюсь покинуть это гостеприимное место в самое ближайшее время. Процесс идет медленно, но верно. Я и дома могу дождаться… окончательного освобождения, как тут любят выражаться. Прости, что подвел вас в самый опасный момент.

— Ты же не виноват! Никто не виноват. Тебе нельзя домой. Ты еще слаб.

— Найму сестричку посимпатичнее, пусть водит меня в сортир под ручку.

— Хочешь, пришлю тебе Черри? Ей все равно нечем заняться. Бродит по блоку и вздыхает. За прошлую неделю освоила шахматы, го и чизкейки, — предложила я.

— Го? Чизкейки? — Вележ задумался. — Звучит заманчиво, и даже не знаю, что больше. Тыковка, а ты никогда не задумывалась, почему ваша Черри такая способная?

— Нет, — сказала я, поднимаясь. — Это все Ксеня. Она ведь нильвэ. И человечка, нарисованного мелом на асфальте, оживить сможет.

… Пестрый кадавр с блюдце величиной бегал по стенам блока подобно пестрому крабу. За ним охотилась змея из моей полосатой гетры. В крабе я узнала букет из осенних листьев, который подарил Ксене Бронислав. Кудель изощрялся. От дорогих букетов перешел к милым поделкам.

Змея нагнала краба и кровожадно его «сожрала». Н-да, баронесса забавляется. Только где она сама? Где все? Занятия уже закончились.

— Готовятся к балу, — доложил восседающий на столе с журналом «Живая техника» Тупорыл.

— А Черри?

— Принимает ванну.

— Понятно, — сказала я.

— Хозяйка, может, чаю? Рекомендую кексики с черникой, а вот вафельные трубочки пора бы… утилизировать.

— Они же свежие? Или нет? Там на коробке дата…

Тупорыл хмыкнул, мол, ты сомневаешься в моем даре определять срок годности продуктов?

— Спасибо, все равно что-то ничего не хочется, — я плюхнулась на диван.

Гоблин виновато вздохнул и ввинтился в холодильник. В дверь постучали. В коридоре стояли Бронислав и Лексей.

— Вот, — Кудель отвел взгляд. — Как договаривались. Три дня. Любые желания.

— Не любые, — резко сказала я. — Поумерьте аппетит. Иначе… помнишь ведь, что случается, когда ты распускаешь руки, Лексей?

— Да уж, — Гудков ухмыльнулся. — Не парься, принцесса, все будет хорошо. Я себе не враг. Не люблю ушибы, они некрасивые и долго заживают. А ну-ка, дай руку.

Я закатила глаза и протянула ему свою усталую длань со следами от присосок эктоплазмы «злых костей». Гудков осторожно прикоснулся к руке, с удивлением покосился на темные точки-синяки, осмелел, пробежался пальцами, поглаживая линии по ладони. Радостно крикнул в спину удаляющемуся Куделю:

— А ведь Вектор пари действует, подавляет ее магию! Круто, Огнецвет! Сам не верю, что это говорю. С другими девчонками у меня ладится с первой но… с первого дня. А с тобой рад-радешенек, что за ручку могу подержаться.

— Вот на этом и остановимся, — хмуро сказала я, забирая ладонь из цепких пальцев саламандра. — Давай… приказывай. Время пошло.

— Так, — Лексей, прищурившись, оглядел меня с ног до головы. — Это что за прикид?

— Нормальный прикид, — буркнула я. — Нарядный. В соответствии с моментом.

На мне был джинсовый комбинезон поверх футболки. Ансамбль довершали веселые желтые носочки и синие кеды. Антиэротично, я бы сказала, и руки особо не распустишь.

— Не замерзнешь? — вкрадчиво поинтересовался Гудков.

— В Академии тепло. А гулять… за угол… до мотеля я с тобой не пойду. У меня вот, — я показала на браслет. Специально надела, хотя Милли уже давно взломал шпионскую магию барона фон Райндорфа.

— Меня твой нарядный прикид не устраивает, — категорично заявил саламандр. — Тебе очень идут мини-юбки.

— Октябрь вообще-то! — взвыла я.

— В Академии тепло, — Гудков ласково улыбнулся, сверкнув огоньками в глазах. — А для дополнительного тепла надень… чулки. У тебя ведь есть чулочки… соответствующие моменту?

— Нету! — рявкнула я. И ойкнула. Потянулась к горлу, почувствовав нехватку воздуха.

— Вектор, — кратко объяснил Лексей. — Не пытайся обманывать, принцесса. Эти три дня ты должна исполнять все мои желания… за исключением, скажем, совсем… плохих. Но мы и с ними разберемся… позже. Вектор не даст тебе перехитрить пари. С жизнью не расстанешься, но… можешь слегка пострадать.

Да чтоб тебя! Кипя и булькая коловратом, я пошла в блок. Чулки у меня были. После выпускных экзаменов мне, Ксене и Марьяше стукнуло в голову нечто… легкомысленное, весеннее – мы совершили набег на магазин дамских кружавчиков «Магия интима». Зачем, если у нас парней не было, даже в планах? Просто захотели почувствовать себя взрослыми. Надоели толстые колготки, входившие в комплект школьной формы, и практичное спортивное белье.

Ругаясь и костеря Лексея, я переоделась. Из холодильника высунулся Тупорыл.

— Хозяйка, а давай я его, стервеца… — гоблин покрутил в воздухе кончиком ледяной нити.

— Через три дня – непременно и с особой жестокостью, — хищно пообещала я Холодильному. — Проявлю хоть каплю жалости – напомни мне об этом, — я показала на коленки, прикрытые ажурным шелком. — А сейчас… увы… я жертва собственной глупости и должна платить по долгам. Тупорыл, ты ведь видишь магию. Посмотри, на мне точно Вектор «рабства»?