Дело о Невесте Снежного Беса

Однако этот поцелуй… умом я понимала, что мои губы сейчас во власти чужих губ, настойчивых и при этом нежных, что наши языки касаются и мужские пальцы теребят волосы, вытягивая из них шпильки…. И я ничего при этом не чувствовала, словно глядя на все со стороны… равнодушно, хотя и с некоторым любопытством. Жар желания, например, томление, описываемые в любовных романах – где они? Тело отзывается острыми токами и пульсацией? Я прислушалась. Нет, не отзывается. Было мокро и тепло. Мягкие, согревающие волны саламандровой магии радовали меня больше, чем поцелуй.

— Вот, — тихо сказал Лексей, прерывисто дыша мне в лоб, — теперь понимаешь?

— Лёш, можно я пойду? — я сконфуженно поморщилась. — У меня дела.

— Какие еще дела в такой момент?! — взревел саламандр.

— Работа, — сказал кто-то за моей спиной. 

Знакомый голос. Со знакомыми интонациями. Занудными.

— Антон Макарович! — хором воскликнули мы с саламандром, отпрыгивая друг от друга.

— Студентка Огнецвет, — проговорил вендиго. — Я повсюду вас ищу. Спасибо Генриху, он подсказал, где вас найти. Впрочем… если вы сейчас заняты…

— Нет!

— Да!

— Вы пропустили занятие по Боевой магии, — продолжил преподаватель, игнорируя Лексея.

— Я… не смогла. У меня были… обстоятельства.

— Понятно, — Антон Макарович задумчиво посмотрел на красного от недовольства Гудкова.

— Огнецвет не в вашей семерке! — яростно сверкая глазами, нагло заявил тот. — Она скорее всего попадет к Баллариэлю на Теоретическую магию. Что ей делать на вашем занятии?

Я поморгала: мне показалось, что от саламандра к вендиго двинулась волна жара и света. Докатилась до кончиков туфель Антона Макаровича, жалобно зашипела и рассеялась. Олевский слегка шевельнул бровью, но ковер под нашими ногами на миг покрылся инеем. Я одна это видела?

— Не припомню, чтобы я официально объявлял окончательный состав своей семерки, — невозмутимо проговорил вендиго.

— Вы… — Гудков немного смутился, — вы ко всем лично подходили… приглашали…

— И вас? — в тоне Олевского промелькнула насмешка.

— Я… мне сестра передала.

— На вашем месте я бы поинтересовался лично, — дружелюбно посоветовал Антон Макарович.

— То есть я…? — Лексей слегка побледнел.

— Приняты в любом случае, как и студентка Огнецвет, — Олевский отвернулся от Гудкова и обратился ко мне: — Лучезара, вы… освободились? Завтра бал. Нам нужно репетировать танец. Остальные девушки из моей семерки уже готовятся. И есть еще кое-что – срочное дело, связанное с текущим расследованием. Сможете проехать со мной в агентство прямо сейчас?

— Да! — воскликнула я, притопывая от нетерпения.

Не знаю, почему Олевский передумал, но я сейчас за любой кипиш, кроме «рабства» у саламандр!

— Постойте! — Гудков не собирался отступать. — Лу у вас больше не работает! Вы сами Броньке сказали!

— Бронислав неправильно меня понял, — все с той же дружелюбной улыбкой (от которой у меня почему-то гулял по спине холодок) сообщил вендиго. — Госпожа Огнецвет – студентка. Формат подработки может отвлекать ее от занятий в Академии. Поэтому мы уволили ее с занимаемой должности… медиума и предложили место… независимого консультанта. Предлагаем, — уточнил вендиго, взглянув на меня с тревогой.

— Я согласна!

— Нет, погодите!

Гудков схватил меня за запястье. Снеговик стремительно нагрелся… и саламандра отбросило к камину. Алексей с трудом удержался на ногах, вцепившись в решетку и выругавшись. Взгляд его был весьма… красноречив. Я сконфуженно развела руками. Извини, Леша, не судьба. Будет много других девчонок, на которых деяния саламандр, описанные в справочнике выдающихся магических существ, вне всякого сомнения, произведут неизгладимое впечатление. А мне пора.

На лице Антона Макаровича было странное выражение. Словно он боролся с улыбкой. Но он, конечно же, не улыбался. С чего бы ему улыбаться?

— Это издержки… э-э-э… пари … — промямлила я, пытаясь объяснить ситуацию, —… мы тут поспорили немного.

— Я в курсе, — сказал Олевский, вернув на лицо невозмутимость. — Едем?

Глава 29

Мы проходили через холл, когда Олевский остановился и заметил, глядя немного… мимо меня:

— Пожалуй, вам следует переодеться. На улице холодно.

Я посмотрела вниз, на свои ноги в чулках и туфли на высоких каблуках (я про них совсем забыла, вот почему вендиго был вынужден замедлять шаг, несмотря на срочность дела) и почувствовала, как разгораются щеки.

— Да-да… вы ведь подождете?

— Без вас не уеду, — серьезно пообещал Антон Макарович.

Я понеслась к ближайшему порталу, но вернулась. Мне нужно было обязательно уточнить, что…

— Вам действительно понадобилась моя помощь?

— Да, — Олевский посмотрел мне в глаза. — Ваша и вашего перпетума.

Во мне поднялась волна противоречивых чувств. Ура, я нужна ему! Я нужна ему только как медиум?

— И вот что, госпожа Огнецвет…. Лучезара. Я говорил с Иваном Дмитриевичем. Получил для вас разрешение на внеучебную практику-подработку. Я ваш преподаватель, за вас отвечаю головой. Любой признак угрозы, замешательство, подозрения… что угодно – все через меня! Я на связи двадцать четыре на семь. Даже если у вас просто болит голова, Лучезара, я должен об этом знать.

Я такой ценный сотрудник?! Я всего лишь ценный сотрудник?

— Вы мне доверяете? — спросил Антон Макарович.

— Асболютно!

— Вот и замечательно.

Еще одна улыбка вендиго. Я думала, он вообще не улыбается. Сегодня просто день сюрпризов. Я вручила вендиго сумку с колбой (которую Антон Макарович принял очень осторожно) и помчалась к порталу, стуча каблуками и попискивая от восторга. 

В блоке активировала выданный Вележем портал-«консерву» и чуть ли не пинками согнала Черри с дивана. Инструктаж был коротким, но емким:

— Так! В ванне по два часа не нежиться! Любую еду… короче, спрашивай у Ленни, прежде чем возьмешь что-либо из холодильника. В Сети не залипать…

— Там котики, — подала голос Черри.

— Все котики и собачки…

— … и мышки.

— И мышки… и кролики, и хомячки, я помню! Все мемчики только в свободное время! Не забывай, тебе тоже надо спать. У Вележа на тебя лишнего коловрата нет, а заправки дорогие. Помогай ему. Еду готовить Ленни тебе вряд ли доверит, но остальное вполне. Все, пошла!

Черри растворилась в портале, а я, переодевшись, посмотрев на себя в зеркало (ну и растрепа!) и ужаснувшись (и губы до сих пор припухшие от поцелуя Лексея), побежала НА РАБОТУ.

… Олевский ждал меня у машины. Открыл мне дверь и, пока я усаживалась, заговорил с кем-то по телефону, прохаживаясь по мостовой перед забором Академии.

— Добрый день, — робко обратилась я к кадавру. — Как поживаете?

— Продолжаю свое расследование, — отозвался джинн. — С каждым днем это становится все сложнее. Ай-сообщество загоняют под строгий контроль. В любой паутине есть паук, и тут тоже. Но кое-что у меня уже есть. Как только картина прояснится, поговорите с хозяином.