Дело о сумочке авантюристки

Адвокат мгновенно поднялся с кресла.

— Вы не присядете, миссис Фолкнер? — спросил Мейсон.

— Благодарю вас, я… я…

Мейсон повернулся к Диксону.

— Прошу меня извинить, но не догадаться было весьма трудно.

Диксон несколько мрачно признал, что выбор фамилии «Смит» был весьма неудачным.

— Дженевив, дорогая, позволь представить тебе мистера Мейсона, очень известного, умного адвоката, который посетил меня ради получения конфиденциальной информации о Харрингтоне Фолкнере. Он спросил разрешения повидаться с тобой, на что я ответил, что не вижу достаточно веских оснований для разговора.

— Диксон, если ей есть что скрывать, рано или поздно, все станет известно, и…

— Ей нечего скрывать, — прервал адвоката Диксон.

— Вы увлекаетесь золотыми рыбками? — обратился Мейсон к Дженевив Фолкнер.

— Не увлекается, — ответил за нее Диксон.

Миссис Фолкнер невозмутимо улыбнулась Перри Мейсону и сказала:

— Ловлей рыбок, на мой взгляд, увлекается сам мистер Мейсон. Сейчас, если вы не возражаете, джентльмены, я оставлю вас и подожду, пока мистер Диксон освободится.

— Я уже ухожу. — Мейсон встал и поклонился. — Не подозревал, что бывшая жена мистера Фолкнера столь привлекательна.

— Об этом не подозревал и сам мистер Фолкнер, — сухо заявил Диксон.

Он поднялся из-за стола и подождал пока Мейсон, с поклоном, удалился.

13

Из аптеки, находившейся в полудюжине кварталов от дома Диксона, Мейсон позвонил себе в контору.

— Делла, — сказал он, когда та сняла трубку, — немедленно свяжись с Полом Дрейком. Пускай он раскопает все, что сможет о разводе Харрингтона Фолкнера. Дело слушалось пять лет назад. Мне нужна не только вся информация, но и копии свидетельских показаний, если это возможно, и сведения о том, что в действительности за этим кроется.

— Хорошо, шеф. Еще что-нибудь?

— Все. Новости есть?

— Очень рада, что ты позвонил. Я представила в Суд запрос о правомерности содержания Салли под стражей, судья Даун определил его срок действия до следующего вторника. Сейчас Салли Мэдисон предъявлено обвинение в тяжком убийстве первой степени.

— Я думаю, обвинение было предъявлено, как только полицейским стало известно о твоем запросе.

— Вероятно.

— Хорошо, я отправляюсь в тюрьму, чтобы потребовать свидания с Салли.

— Как ее адвокат?

— Конечно.

— Ты собираешься официально признать себя ее адвокатом, даже не узнав, какие показания она дала?

— Не имеет никакого значения, что она вынуждена была сказать. Я буду представлять ее, потому что другого выхода не вижу. Как полиция поступила с Томом Гридли?

— Никто не знает. Его где-то спрятали. Хочешь, чтобы я подала запрос о правомерности содержания под стражей и на него?

— Нет, его представлять нам нет необходимости. По крайней мере до тех пор, пока я не узнаю, какие показания дала Салли Мэдисон.

— Удачи тебе, шеф. Прости, что втянула тебя в это дело.

— Не ты меня, а я тебя.

— Разнеси их в пух и прах.

— Я так и сделаю.

Мейсон повесил трубку, сел в машину и помчался к тюрьме. Чрезмерная вежливость, с которой был встречен Мейсон, и исключительная быстрота, с которой ему предоставили свидание с Салли Мэдисон, после того, как он объявил, что намерен представлять ее интересы в качестве защитника, свидетельствовали о том, что полиция вполне удовлетворена ходом событий.

Мейсон расположился за длинным столом, разделенным экраном из мелкой прочной сетки. Через несколько секунд надзирательница ввела Салли Мэдисон.

— Привет, Салли, — поздоровался Мейсон.

Салли, выглядевшая вполне хладнокровной и спокойной, села по другую сторону экрана, разделявшего заключенного и посетителя.

— Я очень сожалею, что сбежала от вас, мистер Мейсон.

— Это не более половины того, о чем вам следует сожалеть.

— Что вы имеете в виду?

— Вашу прогулку с Деллой Стрит, с револьвером и деньгами в сумочке.

— Я знаю, что мне не следовало так поступать.

— Где вас нашел лейтенант Трэгг?

— Я не успела отойти и четырех кварталов от отеля. Мы поговорили. Потом он оставил меня под охраной двух полицейских, а сам отправился по ресторанам в поисках вас и мисс Стрит.

— Вы делали какие-либо заявления в полиции?

— Да.

— Зачем?

— Я должна была сказать правду.

— Полицейским вы не должны были говорить ничего.

— Мне показалось, что так будет лучше.

— Хорошо, — сдался Мейсон. — В чем же состоит эта правда?

— Я обманула вас, мистер Мейсон.

— Боже праведный, — простонал адвокат, — скажите что-нибудь новенькое, по крайней мере, будьте ко мне так же снисходительны, как к полицейским.

— Вы не будете сердиться?

— Конечно, буду.

— Значит… Вы не поможете мне?

— У меня нет выбора. Я помогаю вам, потому что не могу не помочь Делле Стрит. Я должен выручить ее из беды, а для этого мне необходимо спасти вас.

— Она попала в беду из-за меня.

— Она, я, много кто еще. Давайте, выкладывайте.

Салли опустила глаза.

— Вчера вечером я ездила к мистеру Фолкнеру.

— В какое время?

— Около восьми часов.

— Вы видели его?

— Да.

— Что он делал?

— Брился. Все лицо было в пене, он был без пиджака и сорочки. Только в нижней рубашке. В ванну набиралась вода.

— Дверь в ванную была открыта?

— Да.

— Его жена была дома?

— Нет.

— Кто открыл вам дверь?

— Никто. Дверь была приоткрыта на дюйм или два.

— Входная дверь?

— Да.

— Как вы поступили?

— Я вошла. Услышала, что он в ванной и позвала.

— Как он поступил?

— Он вышел из ванной.

— Вы уверены, что в ванну лилась вода?

— Да.

— Холодная или горячая?

— Конечно, горячая.

— Вы уверены?

— Да. Я заметила, что зеркало запотело.

— Фолкнер рассердился на вас?

— На меня? Почему?

— Потому что вы вошли подобным образом.

— Наверное, но все закончилось благополучно.

— Продолжайте, — устало произнес, почти простонал Мейсон. — Что было дальше?