Дело о золотой маске

— Ты предпочел бы отказать мне в помощи? Я все равно уехал бы из клиники.

— Паршивый, дрянной худой маг! — выругался Лидар вместо прямого ответа. Впрочем, его не требовалось: и так ясно, что доползать до дома в одиночку Итену никто не позволил бы. — Поцарапался в сновидении?

Итен пожал плечами и осторожно кивнул, пока до конца не осознав, что раны больше нет.

— Подробности?

— Поцарапали. Так вернее, — уточнил Итен. — У дряни, которая это сделала, есть возможность достать меня через сон.

Лидар нахмурился, но разводить панику пока не стал. Все равно не было бы от нее проку.

— Обольстительная суккуба? Завидую, — попробовал он пошутить. Не вышло. Уж кому как не боевому магу понимать, насколько серьезно подобное ранение.

И обычному-то человеку блуждать по ту сторону реальности порой небезопасно. Но! Обычные люди, во-первых, не считают сны чем-то важным, во-вторых, не запоминают, а в-третьих, никого не интересуют. Ну разве лишь какая завистница приревнует да порчу на соперницу нашлет, но от такого сама же пострадавшая и отмахнется, чисто интуитивно, если не дура последняя. А вот для мага, еще и сноходца ночные грезы — путешествие в отличном от яви слое реальности, тонком мире, со своими опасностями и обитателями. И сделаться с магом там может все вплоть до плена и смерти. Итен за тем и принялся рассказывать, поскольку утаить произошедшее с ним было равносильно самоубийству, причем часто с отягчающими обстоятельствами в виде многочисленных и ни в чем неповинных жертв среди посторонних.

— Хуже и серьезнее, дружище.

— Связано с маской?

Итен кивнул раньше, чем начал осознавать, что сновидение блекнет, распадается на отдельные фрагменты, и их все сложнее собрать в нечто логически-правильное. Совсем как у человека, не имеющего сноходческого таланта!

— Не перебивай!

Следующие четверть часа он рассказывал: сумбурно, быстро, перескакивая с одного на другое, опасаясь забыть детали. Лидар слушал, возможно даже записывал на артефакт. В учебке первым делом учили принимать информацию в том виде, в каком дают, не задавая вопросов, не выказывая эмоций, вообще о себе не напоминая. Слишком легко было упустить важное или повлиять на рассказывающего. Распознавание правды, составление единой картины по недомолвкам, опросы свидетелей шли отдельным предметом, который повторялся из года в год, вбивался в головы будущих сотрудников полиции сильнее, нежели молитвы в головы еще оставшихся в отсталых селениях жрецов.

Когда Итен пошел в воспоминаниях по второму кругу, Лидар опустил на его плечо руку и слегка сжал пальцы.

— Тихо-тихо. Закончил.

Итен прикрыл глаза и просидел так почти полминуты, успокаиваясь. Сновидение более не казалось ярким. Наверное, не будь рядом Лидара, оно так и померкло, забылось, и тогда случилась бы беда. Нет. Еще раньше, поскольку заблудиться в сновидении можно также, как и в зеркальном коридоре.

— Дверь, — наконец вспомнил Итен, открыл глаза, посмотрел на раскуроченный вход и чистенькое, будто вылизанное крылечко. За ним небольшой палисадник, мощеная плитами дорожка, выводящая на улицу. При первом же взгляде стало не по себе от мысли, что некто мог подслушать или просто кинуть мимолетный взгляд, проходя мимо. Лидар, конечно, поставил защиту, но… почему Итен позволил себе халатность и не сделал этого сам?! — Значит, чинить придется мне, — вздохнул он, силясь встать с дивана, на котором сидел все это время, даже не подумав привести себя хотя бы в относительно достойный вид, умыться уж точно не помешало бы.

— Сидеть! — Лидар поднялся сам, едва не опрокинув табуретку, дошел до двери, без видимых усилий наклонил так, чтобы совпали пазы, зашептал под нос.

Валяющаяся невесть где петля встала на место и приросла, куда требовалось. Дверь закрылась легко, даже не скрипнула.

— Вот спасибо!

— Да тут любой трудяга справился бы.

— Ты спас мне жизнь, — заявил Итен, не говоря о том, что сам надорвался бы при первой попытке сдвинуть тяжеленую дверь из каменного дерева, окованного железом и усиленного упрочняющими чарами. Лидар явно перенервничал, если умудрился ее вынести с первого же удара.

— Сочтемся. Или ты не только из-за маски?

Итен мотнул головой, спохватившись, кивнул и, окончательно запутавшись, пояснил:

— Не из-за нее. Даже не из-за проклятой карги. Все серьезнее.

Он никогда не понимал, как правильно однозначно отвечать на неопределенные вопросы.

«Хотите ли вы чаю?»

«Да».

«Нет».

Иногда: «наверное». Или шутки ради можно совместить, но в общем и целом все ясно.

И глухая, непроходимая чаща смыслов, если задают вопрос с частицей «не».

«Не хотите ли вы чаю?»

«Да»; «нет» — это в смысле хочу или не хочу?

— Итен… — позвал Лидар и почесал в затылке примечательным жестом, присущим всем деревенским жителям вне зависимости от того, когда они перебрались в город и сколько в нем прожили. — Мне кажется, или ты снова где-то в облаках летаешь?

— Я просто забыл. Точно сообразил, чего добивается карга, а сейчас не помню, — Итен вздохнул, пряча лицо в ладонях, пытаясь отогнать тянущее чувство обреченности и сильнейшей беспомощности, закручивающееся тугим узлом где-то в районе солнечного сплетения. Лидар присел рядом. Стало чуть легче. — Ты вытащил меня из проклятого зазеркалья, видимо я не успел уйти далеко, — даже подумать теперь было страшно, что случилось бы, не заметь Лидар его отсутствия. А если бы он не сотворил портал, а взял самоходку? Или решил оставить отсыпаться?

«Если бы… если бы, — подумал Итен. — Сам прекрасно осведомлен: койка в клинике и поддерживающая жизнь аппаратура. И невесть сколько времени, за которое… Что должно произойти?!»

— Успокойся. Вряд ли кто-то сумел бы больше, чем уже сделал ты.

— Так себе утешение, — пробормотал Итен.

Понимание мотивов преступника — прямой путь к его поимке. Он, возможно, знал путь к спасению, но не помнил о нем. Зато прекрасно понимал: времени почти не осталось. Спать ему теперь тоже опасно: ночной гостье ничто не помешает заманить его в новую ловушку.

— Реши дрянная баба снова тебя ушатать, ей же будет хуже, — постановил Лидар, не терпящим возражений тоном.

— Ты несешь бред и сам же об этом знаешь, — вздохнул Итен. — Она же древняя… да еще и пребывает не в нашем мире.

— А ты переживаешь отложенный страх, — возразил Лидар. — А еще не веришь в коллег: местами гениальных. И в прогресс.

— Верю. Просто…

— За века магическая наука ушла далеко вперед, — напомнил Лидар. — Пусть только полезет, раскатаем катком по брусчатке!

Он храбрился. Итен это прекрасно видел и понимал, но от слов действительно становилось легче, да и страх уже притупился: действительно отложенный.

Все люди, вне зависимости от наличия у них магических способностей, профессии, положения в обществе, жизненной позиции и прочего испытывали страх. Причем каждый по-своему. Кто-то начинал паниковать еще раньше, чем нечто плохое случалось. Некоторых накрывало во время приключившихся с ними бед. Итен же начинал переживать, когда что-либо изменить уже не вышло бы.

Ему было лет десять, но он на всю жизнь запомнил «фиаско Карелинга», как написали после все газеты. Двухпалубный челийский дирижабль, последний писк моды и науки. На его отлет собралось поглазеть немало людей, отец взял его с собой, утверждая, будто нельзя пропустить такое событие.

Случился ли теракт или что-то пошло не так у компании-перевозчика, но в дирижабельном порту объявили спешную эвакуацию. Какой-то истерик завопил о бомбе и о том, что сейчас все умрут. С другого конца ангара заорали о пожаре, и толпа обезумела. А выходов было всего два. В результате — давка, крики, слезы, даже молитвы и… девица, сидевшая на полу и причитавшая об оброненном счастливом билетике на дирижабль, которому так и не пришлось взлететь в тот день.