Дело о золотой маске

Итен прищурился.

— Хм… Мешочек явно непростой.

— А ты думал!

— Причем еще совсем недавно свою магическую природу скрывал отменно.

— Ага. Я думал, с ним идиот пришел котят топить. Другого места не нашел.

— А теперь так и искрит.

— Играется с нами, как с теми котятами, — заметил Лидар. — Считает, не откроем.

Итен фыркнул.

— Не стоит одушевлять неодушевленное.

— Ой, да ладно, — отмахнулся от него Лидар. — Думающая ж пакость, по вредности видно.

Итен вздохнул и не стал спорить.

— А чего это эмоциональный фон поменялся? — не понял Лидар. — Хорошо ж сидим.

— Да так… появился повод задуматься, — проговорил Итен, не скрывая расстройства.

— И что же тебя угнетает?

— Собственная бесполезность.

— Так! — Лидар оставил попытки ухватить бечевку и внимательно всмотрелся в друга. Мешок возмущенно засопел, встряхнулся и сделал попытку подползти к нему под руку. — Ты чего это удумал? Какая еще бесполезность?

— Преступника чуть не упустил, смертельную опасность проглядел, — начал перечислять Итен, — мешки и те вскрывать не умею, маска не ищется…

— Кокос не растет, — добавил Лидар.

— Причем здесь шишки, произрастающие на юге Кшмурии? — не понял Итен.

— Орехи, — поправил Лидар. — При том, что хватит себя кушать поедом. Нашел бесполезного. Опасность ты углядеть и не мог, попросту не зная, как она выглядит. Ты ж у нас маг.

— Худой и драконом укушенный. Распознавать злонамеренность на расстоянии должен.

— Так у него и не было в отношении нас злонамеренности. Ноги унести хотел. А механическую дрянь не ощутить, пока не ужалит — мне о том этот… из технической службы сказал. Не механики мы с тобой, ничего не поделаешь. Что ты, Ит, как маленький?

— А мешок?

— А мешок — изобретение алхимиков. В Чардине такие производят и если продают, то очень задорого, поскольку им самим не хватает. И вскрывать их не твоя и не моя специализация, потому и мучаемся с упорством баранов у ворот, но вскрыть нужно, согласен?

Итен кивнул.

— Только я сейчас подумал о том, что некоторым изобретателям не мешало бы вовремя надавать по рукам?

Лидар рассмеялся.

— У нас с тобой, дружище, давным-давно и прочно случилась профессиональная деформация мозгов. Нам батон хлеба подай, придумаем множество способов того, как преступники могут использовать его в своих целях.

— Как-как… съесть на глазах толстяка, которому показана строгая диета.

— А еще хлебом можно избивать. Следов, кстати, он не оставляет.

— Зачем, если в него сразу можно напихать яда? — Итен вздохнул. — Но ты, пожалуй, прав.

Для создания тинктур и прочих препаратов, которыми Чардин славился на всю Челию и другие континенты, порой требовались ингредиенты, какие в обыкновенной пробирке не унесешь, да и в сумках не спрячешь. Для них создавались «живые» предметы, обладающие, если не зачатками разума, то характером.

— Дарвейн и наукомагоград?.. — засомневался Итен.

— Друг друга терпеть не могут, — перебил Лидар. — Простецы, повернутые на механике, слишком слабы, чтобы скрипеть зубами в сторону столицы или Вирэи, зато строить козни тем, кого полагают своими главными конкурентами, считают всенепременным и обязательным. Чардинцы платят им полной взаимностью.

— А нам это лишь на руку: пока в Челии ведется необъявленная война между сильнейшими городами, никто не пытается конкурировать с Гранвилем или выбивать себе привилегии в обход главного торгового града.

— Разделяй и властвуй.

— Вот только откуда у дарвейнца данная вещица, да еще с нечтом внутри? — Итен попробовал мешок поднять и с удивлением понял, что не может. — Это какой же силой обладал задержанный, раз умудрялся тянуть его к ограде набережной. Не говоря о том, что он как-то притащил этот мешок сюда.

— Снова немагические игрушки, — сказал Лидар. — У этого типчика под пальто притаилась пара дополнительных механических рук: крепились на корсете.

— Да?

— Ага. Ликвидировал, когда тащил мерзавца к берегу, а то ждало бы нас продолжение драки.

— И я снова не заметил…

— Был настроен на магическое видение, а из него выпадают всякие технические прибамбасы. Да и алхимические, ведь мешочек также просмотрел. Могу спорить: ты видел перед собой не урода четверорукого, а обычного человека. Кстати, я тоже. Надо на будущее договориться, кто станет смотреть на преступника магическим зрением, а кто обычным.

— Надо, — согласился Итен. — Но ты все же понял ошибку, а я — нет.

— Ты не обезвреживал его, не надевал наручники, не держал, а вот я почти опростоволосился. И техник, между прочим, тоже. Кстати, прыгал он, используя именно механические конечности.

— Час от часу не легче.

— Не кисни! — Лидар ободряюще ткнул его в плечо.

— Как он еще не размазал нас по камням?..

— В управлении непременно спросят. Хотя я и так скажу, чего здесь случилось.

— Весь внимание.

— Промышленный шпионаж, — не без гордости от собственной догадливости, заявил Лидар. — Дарвейнец прибыл в Гранвилль, нашел местного, которому щедро приплатил, а тот, в свою очередь, нашел какого-нибудь обиженного зельевара, отлученного от заказов, кормушек и библиотек. Этот зельевар украл нечто очень нужное и ценное в Чардине, а затем либо передал сразу этому некто, либо сам отправился в Гранвиль. Лично я поставил бы на первое. Посредник передал мешок дарвейнцу.

— Найти бы его.

— Уже. Рожъэ до нашего приключения на балу выезжал на разложившийся труп. Причем, нехорошо так разложившийся: слишком быстро, весь вздутый, словно в воде пролежал, в синюшных пятнах… не к ночи будь рассказано, в общем. А главное, не опознаваемый. Вроде бы. Ни по лицу, ни по телу, ни по прочим следам, магию, если и была, смыло напрочь. Но вот татуировка в чудном месте за мочкой уха осталась: на совесть делал, с условием, чтобы могли опознать, даже если сгорит.

— И?..

— Да чего ты разволновался? И — не и, а магию, наложенную на мастерство настоящего мастера не перебить каким-то там даже очень сильным дарвейнским ядом. Оказался то наш давний знакомый: авантюрист и пройдоха Фингал.

Итен кивнул. Фингала лично он не брал ни разу, а вот коллеги — с периодичностью в год-три. Самое забавное, что в случае поимки, вор и мошенник всякий раз убалтывал потерпевших не отправлять его в тюрьму: лил патоку в уши, вертелся ужом на раскаленной сковороде, возмещал причиненный ущерб, приплачивая сверху. Ко всем умел найти подход, но везение не могло длиться бесконечно.