Дело Зорге. Следствие и судебный процесс.

Приговор был объявлен 29 сентября 1943 г. В отношении Рихарда Зорге и Хоцуми Одзаки он гласил: «Хи-кокунин о сикэй ни еёсу» («Обвиняемый приговаривается к смерти»). Когда зачитывался приговор, присутствовали только Рихард Зорге и Хоцуми Одзаки. Это была их первая встреча после ареста. По свидетельству того же адвоката Асанума, они выслушали приговор спокойно. Первым был выведен из зала суда Хоцуми Одза

затем —Рихард Зорге26.

Вукелич и Клаузен были приговорены к пожизненному заключению. Окружная прокуратура, сочтя приговор в отношении этих двух обвиняемых мягким, обратилась с протестом в верховный суд, требуя для них смертной казни. «Примерно дней через десять после вынесения приговора,— вспоминает Макс Клаузен,— мне сообщили, что японский прокурор подал апелляцию в верховный суд и снова потребовал для меня смертного приговора. Итак, должно было состояться вторичное вынесение приговора... Но окончательный приговор все же был — пожизненное заключение»21.

В протесте же прокуратуры в верховный суд в отношении Бранко Вукелича говорилось, что вина обвиняемого Бранко Вукелича столь же велика, как и вина Рихарда Зорге и Хоцуми Одзаки. Поэтому он, по мнению прокуратуры, также заслуживал смертной казни. Однако верховный суд 5 апреля 1944 г. оставил решение окружного суда в силе28. И если при всем стремлении следователей" и судей вынести всем обвиняемым наиболее суровые приговоры участь Вукелича, Клаузена и других лиц, обвиненных в соучастии в деятельности разведывательной организации, была все же смягчена, то это, несомненно, произошло благодаря самоотверженности, с которой Рихард Зорге защищал своих товарищей как в процессе следствия, так и во время судебного разбирательства.

Мотивировочная часть приговоров в отношении обвиняемых по «делу Зорге» в значительной мере механически воспроизводила текст заключительного определения, составленного Накамурой. В ней говорилось также, что Рихард Зорге и его помощники осуществляли свою деятельность ввиду «стремления Коминтерна изменить государственный строй Японии и отменить систему частной собственности путем установления диктатуры пролетариата и создания коммунистического общества»29.

27 Цит. по: Julius Made г..., Dr. Sorge funkt aus Tokyo, стр. 193.

Весьма показательно, что мотивировочная часть при-|<>|«>ра в отношении Рихарда Зорге, в которой обоеновы-В8 1ась необходимость вынесения ему смертной казни, наминалась с сообщения о том, что «обвиняемый является мн\ ком Адольфа Зорге — секретаря I Интернационала,

энного Карлом Марксом»30. Тем самым Рихарду pre ставилось в вину даже то обстоятельство, что он являлся внучатым племянником ветерана I Интернационала Фридриха Адольфа Зорге.

И все же борьба Рихарда Зорге против попыток следователей и судей в целях раздувания антикоммунистической истерии превратить его и его товарищей в" мифических «агентов Коминтерна» не прошла бесследно. В приговоре судьи не решились повторить грубый провокационный домысел прокурора Ёсикава, изложенный в официальном сообщении министерства юстиции, о «командировании» Рихарда Зорге в Японию «штабом Коминтерна». Отсутствовало в нем и близкое к этому определение Накамуры. В приговоре говорилось, что Рихард Зорге прибыл в Японию в качестве военного советского разведчика 3|. Таким образом. Токийский окружной суд был вынужден в своем официальном документе фактически опровергнуть антикоммунистическую фальшивку, пущенную в оборот министерством юстиции. Конечно, этот факт смог бы стать известен общественности только в связи с опубликованием приговора. Но это произошло много времени спустя, только в 1962 г., когда вышли в свет «Материалы по современной истории».

Даже не обладая специальным юридическим образованием, нетрудно заметить в приговорах Токийского окружного суда внутреннюю противоречивость тех или иных мотивировок. Да она просто бросается в глаза! Вся инкриминированная в приговорах Рихарду Зорге и другим обвиняемым информация служит, несомненно, одной единственной задаче — выяснению планов военного нападения гитлеровской Германии на СССР и позиции Японии в связи с этим. В приговорах сбор такой информации рассматривался как нарушение законов «О поддержании общественного порядка» и «Об обеспечении государственной обороны».

31 См. там же, стр. 509.

Какую же, однако, угрозу государственному строю Японии" или какой ущерб интересам обеспечения государственной обороны страны могла нанести информация Зорге о внешнеполитических планах Японии в отношении СССР, если у японских правящих кругов действительно не было намерения вероломно нарушить пакт о нейтралитете, заключенный с Советским Союзом? Более того, какой ущерб японским интересам могла нанести информация Зорге о том, что в 1941 г. нападение Японии на СССР не состоится? А ведь в приговоре эта информация рассматривается как тяжкое преступление.

Для примера обратимся к приговору в отношении Бранко Вукелича. Большая часть предъявленных ему обвинений касается получения Вукеличем внешнеполитической информации от своих французских, английских и американских коллег. Судей при этом нисколько не смущало ни то, что эта информация исходила из иностранных посольств и получал ее Вукелич совершенно легально, ни то, что значительная часть этой информации касалась внешнеполитического курса не самой Японии, а западных держав. Так, например, Вукелич обвинялся в том, что получил информацию о содержании доклада посла США Грю, сделанного в 1941 г. для американских резидентов в Токио. В число «преступлений» Вукелича было также включено получение информации от американского корреспондента Джозефа Ньюмана о позиции правительства США в отношении ожидавшегося выступления Японии против СССР после начала советско-германской войны 32.

Таким образом, приговоры Зорге и участникам его группы свидетельствуют лишь о предвзятости судей и их стремлении подвести обвиняемых под наиболее тяжелые наказания. Это была жестокая классовая расправа японского фашизма руками своего карательного аппарата, беззастенчиво поправшего все каноны даже реакционной буржуазной юстиции. Черты буржуазного суда —этого орудия господствующих классов, который, по определению В. И. Ленина, изображает «собою защиту порядка, а на самом деле» является «слепым, тонким орудием беспощадного подавления эксплуатируемых, отстаивающим интересы денежного мешка»33, — в «деле Зорге» прояви-iii ь во всей своей омерзительной наготе.

По закону каждый осужденный имел право обжаловать в верховном суде приговор окружного суда. Как

гвует из документов, Рихард Зорге и Хоцуми Одзаки использовали это свое право. Кассационную жалоб) В верховный суд от имени Зорге писал его адвокат по назначению Асанума 34, а от имени Одзаки — адвокаты Хоригава и Такэути, специально приглашенные друзьями Одзаки и его женой 35.

Адвокат Асанума впоследствии вспоминал: «Доктор Зорге не питал каких-либо иллюзий в отношении результатов апелляции. Он проявлял мудрость и сдержанность» 36. Тем не менее как подлинный боец он был намерен сражаться до последнего патрона.

К сожалению, среди документов, опубликованных японским издательством, текста кассации Зорге не оказалось. О ее содержании можно судить лишь по изложению, данному в докладе о деятельности группы Зорге, составленному разведотделом штаба оккупационных войск США в Японии. В феврале 1949 г. этот документ был внесен в протоколы конгресса США в качестве материала 37 по «делу Зорге».

О чем же писал Рихард Зорге в своей кассационной жалобе? Он ни в чем не раскаивался и не просил снисхождения. Он сам атаковал и обвинял окружной суд в необоснованности приговоров, вынесенных как ему, так и всем обвиняемым по их общему делу. Кассационную жалобу Зорге начинал с того, что доказывал несовершенство японских законов, составленных в такой форме, которая дает суду возможность произвольного их толкования. Зорге писал далее, что и представители обвинения.

и сам суд не приняли во внимание ни характера деятельности его организации, ни характера информации, которую она получала в Японии. Значительное место в кассационной жалобе посвящено защите его помощников. Касаясь обвинений, предъявленных ему лично, Зорге указывает, что свою информацию он получал только в стенах германского посольства, что эта информация предоставлялась ему добровольно сотрудниками германского посольства и что поэтому ни способ получения, ни источник се происхождения не дают оснований для наказания по японским законам, поскольку подобную информацию невозможно отнести к разряду «государственных секретов» Японии 38.