День Святого Валентина

Лита «Грезы города печалей»

Новых писем не пришло.

На самом деле принц Луан не был особенно-то активным сторонником общения по Галанету, напротив, разве что на местных селенитских сообществах о литературе и поэзии иногда показывался, да публиковал свои стихи в небольшом личном блоге, особого внимания не уделяя тому, высокой ли они пользуются популярностью. Кажется, не пользовались вовсе – да и стоит ли удивляться? В Селении было огромное количество поэтов, зачастую действительно гениальных, так что в умении принца более-менее гладко слагать строчки не было ровным счетом ничего примечательного, так, стандартный набор любого подростка-тихони про туманы, Луну, крылья… ну и про любовь, конечно. Призрачную и целиком ирреальную, потому что если Луан за двадцать лет жизни и влюблялся, то исключительно в книжных героинь. Не то, чтобы живые девушки так уж сильно его раздражали или в общении проявлялись какие-то уж явные затруднения, нет, в принципе-то, юноша мог поддерживать вполне дружелюбные отношения с кем угодно без особых усилий, но и абсолютно никакого желания с кем-то сближаться никогда не было. Даже среди «единомышленников» в многочисленных литературных и поэтических кружках, в которые принц тоже никогда не стремился записываться: во-первых, потому, что не видел в своем заурядном таланте ничего выдающегося, во-вторых, что не любил какие бы то ни было выступления со сцены и зачитывать свои вирши на публике не рисковал. Паршивая черта характера, особенно для человека, по праву рождения связанного с политикой, но, увы, совсем не редкость в королевском роду Селении. Неспроста же всю свою историю их королевство было «младшей сестренкой» блистательной Солярии, и даже не мыслило для себя политической независимости. Сказать, была ли Селения вообще самостоятельным королевством или называлась так просто «для красоты», являясь просто крупным герцогством в королевстве Солярия, с абсолютной уверенностью было так же трудно, как подобрать определение для самого из их мира – слишком крупного, чтобы называться «спутником», но мелковатого для полноценной планеты и, к тому же, на вполне спутниковый манер болтающегося вокруг солнечной планеты, покладисто следуя по ее орбите. Планеты тоже были «сестренками». И младшую в этой паре Селению так же, как и ее жителей, иномиряне частенько обвиняли в чрезмерном инфантилизме. Но это не мешало их «игрушечному» королевству быть самым прекрасным из существующих миров!

Настоящие, освещенные местным солнцем, дни, на Селении были редкими и короткими – из-за такой необычной орбиты Солярия то и дело загораживала светило, но вполне успешно освещала селенитское небо сама, лишь немного уступая в яркости. Так что самым распространенным временем суток были длинные, жемчужно-туманные сумерки, этакие белые ночи под огромным зыбко-золотистым небесным фонарем, а полноценные ночи, наполненные густым синим мраком с россыпью далеких звезд, в котором водоемы и даже деревья начинали слегка фосфоресцировать голубоватым серебром. Благодаря небольшим размерам планеты сила тяжести была немного меньше «общего стандарта»: не настолько, чтобы природа начала жить по совершенно другим законам, но и достаточного для существования уникальнейших местных красот. Например, удивительных селенитских туманов: в теплое время года в воздухе висела хрупкая паутинка водяных капель, сверкающая, как бриллиантовая россыпь и обрушивающаяся от любого резкого движения, ветерка, или даже громкого звука, в холодное – мир окутывала легчайшая вуаль из снежинок. Из космоса – или с Солярии, ее короткими ночами – благодаря этому облачному убранству Селения напоминала огромную голубоватую жемчужину. Или тонкие, серебристо-белесые от скупого освещения диковинные растения в местных джунглях, тянущиеся своими стройными побегами на нереальную высоту, словно надеясь оплести куполом небо. Или существа вроде пегасов и сильфов, хрупкие, словно бы наполовину нематериальные крылатые большеглазые, почти как стрекозы, создания – они казались порождением чистой магии, но, в отличие от фей, крылья их были вполне материальными и летать – конечно, только в родном своем мире – что те, что другие умели без всякого волшебства. Кататься на пегасах, вопреки распространенному мифу, конечно же, людям было нельзя, причем не только по небу: не выдерживали такой нагрузки хрупкие полые кости крылатых коней – разве что таки же невесомым и хрупким сильфам, но те предпочитали летать сами. Впрочем, в других мирах из жизнь вообще стала бы во всех смыслах невыносимо тяжелой. Даже селениты-люди чувствовали эту удручающую тяжесть, покидая родное королевство, возможно, поэтому тоже особенной любви к путешествиям за ними не водилось.

Луан уже и сам сомневался, не сделал ли глупость, увязавшись за матерью и тетей в эту поездку на Магикс. Не только из-за этих безобразных внезапно открывшихся планов насчет него и кузины, хотя из-за разразившегося семейного скандала не привыкший кому-то хамить юноша все сильнее чувствовал свою вину. Они со Стеллой оказались в одинаково глупой ситуации, следовало бы поддержать друг друга и цивилизованно объяснить матушкам абсурдность всей этой затеи… Ну уж во всяком случае не начинать взаимные упреки! И вариант «она первая начала» звучал чересчур инфантильно даже для него: Стелла и младше, и девочка… И выросла на Солярии, а там что-то вроде традиционной культуры чересчур бурно и даже слегка агрессивно выражать любые свои чувства. А вот он сам мог бы быть помягче и повежливее, какой бы искренний ужас не охватывал от перспективы такой «невесты», как кузина.

Как ни странно, в детстве они даже дружили. Насколько это получалось при не слишком частых встречах: солярийцы не особенно-то жаловали климат и природу Селении, так же, как и Селениты чувствовали себя раздавленными на чересчур яркой и шумной Солярии. Радиус к тому же не ладил с Селестой, оттого никогда не сопровождал жену и маленькую дочь во время визитов королевы к родственникам, а матушка, в свою очередь, редко привозила Луана погостить в новом доме тетушки Луны. Луан читал вслух маленькой кузине сказки и баллады, выслушивал и пытался утешить, когда Стелла по какой-то непонятной причине бывала собой категорически недовольна, жаловалась, что не может наладить отношения с детьми придворных, вместе с которыми принцессу демократично обучали. Хоть сам мальчик и не видел тут особой проблемы, он искренне старался ее поддерживать. А лет в четырнадцать-пятнадцать с кузиной произошла пугающая метаморфоза: вместо прежней миленькой немного робкой и неуклюжей девочки, любящей сказки в один из очередных их редких визитов обнаружилась какая-то самовлюбленная павлиниха, маниакально озабоченная тряпками, побрякушками и развлечениями, находиться рядом с которой больше трех минут, слушая несмолкающую трескотню, было сущей пыткой. Впрочем, Стелла уже и не нуждалась ни в каких разговорах по душам и утешениях, да и вообще в общении с кузеном – теперь у нее при дворе была огромная свита друзей и обожателей. В первый момент Луан просто поверить не мог, что вот этот ходячий кошмар – и есть его маленькая нежная кузина! Матушка, с которой он потом попытался поделиться своим недоумением, только фыркнула и пробормотала что-то про скверное влияние такого отца, как Радиус, при котором ничего иного ждать и не стоило. С тех пор общение и вовсе сошло на нет, и теперь вот, пожалуйста! Поговорили…

Хотя отсутствие какого бы то ни было ответа на последнее письмо, в котором Луан сообщил, что он в Магиксе и предложил, может быть, раз уж так получилось, увидеться – расстраивало, честно говоря, гораздо сильнее, чем усиливающее чувство стыда перед кузиной. Извиниться-то в любое время ему ничего не помешает… Тупо уставившись сквозь погасший экран, юноша мысленно обругал себя болваном. По правде говоря, Луан и сам не был сторонником личных встреч с сетевыми знакомыми – просто смысла в этом не видел – поэтому и настаивать не стал. Но эта девушка его интриговала. Как сквозь строки в книгах принц порой, казалось, видел индивидуальность автора, так и не первый год переписки позволил узнать случайную знакомую даже лучше, чем некоторых людей, с которыми приходилось жить бок обок – ведь не было ничего поверхностного, наносного, ничего того, что только мешает увидеть за мишурой самого человека. Поэтому первое время Луан и сам даже не думал о том, чтобы встретиться по-настоящему. Да и теперь, не придись это к случаю, наверное, и не стал бы пытаться, но поездка почему-то вдруг показалась знаком судьбы. Угу, только каким-то знаком… вроде «проезд запрещен»!

Познакомились они на одном поэтическом сообществе, на котором Луан время от времени публиковал свои сочинения, а таинственная пришелица с ником Крысонька учинила много шуму и суматохи своими едкими замечаниями и озорными пародиями на чью-нибудь очередную нетленку. Хотя она не хамила и прямо ни произведений ни авторов не оскорбляла, в сообществе, где каждый второй считал себя гением и каждый первый списывал любую критику на козни завистников, ехидство Крысоньки многим оказалось как нож в сердце, после каждого ее визита сообщество просто кипело от возмущения. Не смотря на то, что многие ее замечания действительно были точными и остроумными, Луан совершенно не одобрял такое поведение. Во-первых, если не нравится, то читать никто не заставляет, во-вторых, если можешь написать лучше – так и пиши. Может, на некоторые ошибки поэтов девушка и указывала верно, кое-что он и сам принял к сведению, чтобы не повторять, но зачем намеренно делать это в обижающем людей тоне. Собственно, на «можете лучше – пишите сами» принц и получил от новой знакомой средних размеров стихотворение экспромтом, в первый момент без особого интереса воспринятое, как просто довольно неплохое, хотя и с некоторыми шероховатостями, произведение, даже что-то смутно знакомое в этой манере поначалу не насторожило – только начав честно формулировать отзыв, Луан осознал, что написано это в его собственной же манере, а «шероховатости» – на самом деле обыгрывают наиболее часто встречающиеся в его творчестве штампы, порой чуточку излишне слащавые. Отчего-то дико развеселившись, вместо уже набросанного серьезного отзыва принц послал Крысоньке ироничное заверение в своем неимоверном восхищении ее гениальностью. С этого понемногу и завязалась переписка. Девушка действительно была весьма талантлива, жаль только, что по-настоящему свои, никого не пародирующие, произведения она ограничивала довольно-таки едкой сатирой. Где-то в процессе переписки выяснилось – как-то так случайно, к слову – что новая знакомая учится в Великой Школе Магикса (какой именно, она не написала, но Луан еще до личного знакомства, просто читая ее отзывы комментарии, и сам догадался по ее характеру и манере общения с «симуляцией цинизма», что иначе, как ведьмой, это невозможное создание быть не может)… Как будто не знал, что идея встретиться энтузиазма не вызовет! За все время переписки на оба его к слову пришедшихся намека Люсьена ехидно отшучивалась, в первый раз написав, что у виртуальной девушки есть полное конституционное право оказаться малолеткой, старухой, мужиком или вообще электронным ботом, а второй – «Я тебя насквозь вижу, ты на самом деле маньяк-крысоед, так жертв подыскиваешь!». Шутки шутками, а намек следовало бы понять.

Так ли уж важно, увидятся они вообще когда-нибудь или нет?

Луан решительно захлопнул крышку ноутбука. Тут он ничего поделать не может, да и просто морального права не имеет навязывать свое общество, не особенно-то, прямо говоря, приятное. А вот извиниться перед кузиной за свой срыв как раз стоит как можно скорее, чтобы хоть эту проблему с чистой совестью выбросить из памяти.

Магикс, как и Солярия, принцу не слишком понравился. Здесь было почти так же чрезмерно много шума, блеска и бестолкового мельтешения, да еще и непривычная слегка завышенная гравитация способствовала крайнему усилению обыкновенной лени – энтузиазма мысль тащиться в Алфею не вызывала. Но перспектива оставлять за собой столько неправильных поступков сразу тяготила гораздо сильнее, поэтому, понадеявшись, что с народу на улицах хоть немного поубавиться, Луан покинул гостиницу. Надежда не оправдалась, напротив, становилось все люднее, поэтому покинув, наконец, городскую черту, юноша вздохнул с облегчением. И без раздумий минул аэробусную остановку, окруженную огромной стайкой галдящих подобно ярким тропическим птичкам девушек, наверное, возвращающихся в Школу после развлечений в городке. Хотя от пеших прогулок в этом мире устаешь и сильнее, чем дома, все лучше прогуляться вдоль края озера, чем толкаться в аэробусе, как в бочке с сельдью, слушая это несмолкающее чириканье и задыхаясь от ядреной смеси стольких духов одновременно! В результате за время этой прогулки успело окончательно стемнеть (а Луан почему-то полагал, хоть и не вполне осознанно, что световой день здесь окажется таким же долгим, что и на Солярии…). Как нелюбезно предупредила в холе суровая дама с гладким каштановым «каре», часы приема посетителей в общежитии Алфеи уже заканчивались, а на ночь глядя нечего девушкам из приличных семей приглашать к себе гостей, да еще мужского пола, но, поворчав, никак препятствовать Луану не стала.

Дверь нужных апартаментов открыла девушка с короткими, лиловыми, как жевательная резинка с клубничным ароматизатором, волосами, в которых пестрели несколько разноцветных прядей.

– Стеллу? – хихикнув, переспросила незнакомка, когда юноша вежливо поздоровался и назвал цель своего визита. – Какая банальность! Она сейчас не в форме принимать гостей, да и вообще, боюсь… Эй, ну что за нахал? – с притворным возмущением воскликнула она, обнаружив, что Луан через ее плечо смотрит в глубину комнаты, служащей своеобразным тамбуром между тремя двухместными спальнями девушек. Сидящая на диване светловолосая девушка немного испуганно подняла взгляд, поправляя сползающие очки.

– Стелла, я понимаю, что мое общество после этой сцены не слишком для тебя приятно, но я могу все объяснить…

– Мрак-с! Входи – и закройте, пожалуйста, дверь, пока еще кто-нибудь не увидел! – неопределенно помахав ладонями, словно стараясь частично закрыть лицо, воскликнула солярийская принцесса. Когда юноша и неизвестная ему соседка кузины послушались, Стелла, слегка надув губы, продолжила. – Что именно объяснить? Можешь мне поверить, твое мнение по этому вопросу я прекрасно поняла и без пояснений.

– В том-то и дело. Мне не следовало хамить, да и вообще высказывать все в подобной форме. Прости меня. Это мало меня оправдывает, но вся эта матушкина затея прозвучала так неожиданно, я… наверное, запаниковал, вот и выразился чересчур резко.

– Надеюсь, ты решил извиниться не потому, что передумал, – хмуро заметила блондинка.

– Нет! – поспешно отчеканил Луан и, снова смутившись, добавил. – Я прошу прощения, потому что действительно виноват. Во-первых, мне не следовало давать таких субъективных оценок, в конце концов, не все, что не нравится мне лично, на этом основании можно критиковать, во-вторых… я, кажется, был к тебе несправедлив. Почему-то сейчас я ясно вижу, что ты точно та же моя маленькая кузина, с которой мы когда-то были друзьями…

– Да уж! – сорвав с лица очки, Стелла почти с ненавистью на них уставилась, поджав задрожавшие губы. – Точно такая, как в детств-ве!

Слегка шокированный такой реакцией на свои слова, в которых – на сей раз точно – не видел абсолютно ничего обидного или огорчительного, Луан подошел поближе.

– Что ты… ну не плачь, пожалуйста, я же сказал, что наговорил глупостей и сожалею.

– Да не в тебе дело! – срывающимся голосом воскликнула девушка. – Хотя, видимо, чтобы твое хорошее отношение заслужить, надо непременно выглядеть, как Даркар знает что! Ы-ы!