День Святого Валентина
Шрифт:
– Ты… – высвободив ладонь, девушка прижала руку к подбородку, попытавшись приглушить всхлип. – Ты такой хороший… Прости, что я так вот тебе за это плачу, прости, прости, прости! – неожиданно рванувшись вперед и едва не столкнув при этом Набу с кровати, Айша буквально стиснула его в объятьях, уткнувшись лицом в грудь юноше… вернее, в шею, поскольку была совсем ненамного ниже него ростом. Признаться, первые мгновения мысли юного колдуна были в большей степени заняты попыткой удержаться, не грохнувшись от этого внезапного толчка, нежели чем-либо еще… потом, с издевательской заторможенностью, Офир все-таки осознал смысл ситуации и деликатно попытался высвободиться. Как бы ни так, при всем своем внешнем изяществе с детства неравнодушная к спорту принцесса, если и уступала самому магу в физической силе, то вряд ли намного. И уж точно не настолько, чтобы очень вежливая попытка разомкнуть ее объятья имела бы хоть какой-то успех. Айша
– Наверное, мне действительно сейчас лучше уйти, – растерянно поглаживая мягкие кудряшки, даже здесь, далеко-далеко от родного мира сохраняющие легкий запах моря, осторожно заметил юноша. На миг Айша замерла, словно оцепенев… а потом судорожно, почти до боли, вцепилась ему в плечи.
– Нет, нет, нет, пожалуйста. Ну побудь еще немного, мне так жутко сегодня… не понимаю, что происходит, не вижу никаких причин… но просто душа стынет! И так стыдно признаваться, все почему-то считают, что я храбрая, на самом деле, не понимаю, почему все так решили, но… стыдно не соответствовать, особенно – так. А ты сказал, что тебе я могу довериться во всем… рядом с тобой легче. Останься, пожалуйста…
От в красках представленного светлого лика Гризельды, когда она застукает его после времени отбоя в комнате одной из алфейских обитательниц, Набу, по правде говоря, сам готов был похолодеть от ужаса. Причем версию «прибьет на месте», в красках предвосхищая реакцию заместительницы директора, юный маг сразу отмел, как неоправданно гуманную. С другой стороны, оставлять сейчас Айшу в подобном настроении было, пожалуй, еще хуже!
– Если ты действительно не намерена… или в ближайшее время не намерена выходить за меня, я совсем не хотел бы тебя компрометировать таким образом! – полушутливо заметил он.
– Уж в твоей порядочности я наверняка могу быть уверена, – приподняв голову, Айша улыбнулась еще одной робкой подрагивающей улыбкой и, поколебавшись, поцеловала Офира. Губы у нее были теплые и слегка соленые от недавних слез, как от горьковатой морской воды.
«А я сам, по-моему, уже нет…»
Поцелуй прервался буквально за миг до того, как в голове у юного мага все окончательно смешалось.
– Кроме того, ты же изучал колдовство… с помощью волшебства мы ничего не выявили, но директор Фарагонда как-то говорила, что воздействие колдовства может быть и неявным. Девочки все ведут себя как-то странно, да еще и Блум, кажется, заболела… я порой начинаю думать, что все это – какая-то порча. Хотя мне чего только в голову не лезло сегодня! Может, ты мог бы сказать что-нибудь точнее.
– Ни на ком из вас нет ни порчи, ни заклятий, – качнул головой Набу, а на вопросительный взгляд пояснил. – я это проверил, как только пришел. Представь себе, мне тоже сразу показалось, что вы все ведете себя странно. Но да, косвенно воздействовать можно, не накладывая никаких заклятий на самого человека. Знаешь, как в Вуду – какой-нибудь предмет служит олицетворением и… впрочем, Вуду тут не при чем. К сожалению, мне еще не приходилось с подобным сталкиваться, поэтому сразу сказать что-то конкретное я не могу. Думаю, нам стоит обсудить это всем вместе…
– Я же сказала… не хочу, чтобы девочки меня видели… в таком состоянии.
– Следует искать выход, а этого не сделаешь, просто сидя тут одна в темноте. Просто позволь мне тебе помочь! – снова сжав ее ладонь в своей, Набу горячо, словно заразившись нервозной лихорадкой, повторил. – Я с тобой. Я всегда хочу быть на твоей стороне, хочу помогать во всем, что от меня хоть как-то зависит. Ты сказала, тебе легче, когда я рядом – так я буду рядом до тех пор, пока ты сама этого захочешь. Клянусь.
Если бы у них был шанс встретиться и познакомиться… по-настоящему самим. Когда над головами не висела бы дамокловым мечом эта состряпанная родителями поспешная помолвка. Если бы Айша могла воспринимать его по отдельности от этих чересчур жестких для ее беспокойной и своевольной, как сам океан, души рамок традиций, придворных правил и родительской воли. Если бы… все ведь, наверное, могло быть иначе, правда?
А пока он не станет ни слова больше говорить о своей любви, не хватало еще только этого эмоционального давления… практически шантажа. Как многие ментальные колдуны, Набу кое-что понимал в психологии и прекрасно знал, что только чувствуя себя свободной, принцесса сможет, наконец, разобраться в своих чувствах. В конце концов, она продемонстрировала, что он ей, по крайней мере, точно не безразличен. Нет, он не станет чего-то ждать на этом основании. Просто постарается… постарается быть рядом, пока ей все-таки нужен.
– Да, да, да, – снова уткнувшись носом куда-то между его плечом и шеей, сбивчиво пробормотала
Айша. – я тебе верю. Я… я слов таких не знаю, чтобы сказать, как я тебе благодарна!– Слова – это последнее, что мне было бы нужно.
Собрать девушек хоть для какого-то подобия организованного обсуждения удалось далеко не сразу. Если подумать, то Айша – не иначе как под воздействием нахлынувшего стресса, проявила просто-таки невероятную для обычного своего характера покладистость, а вот на остальных перемены в этом смысле подействовали в точности до наоборот. Презрительное фырканье Флоры, скептически заметившей, что, если волшебство не выявило никакого магического воздействия, то вряд ли колдовство, более эффективное разве что во всяческих пакостях, способно окажется на что-то большее, было еще, как это двусмысленно ни звучало бы, цветочками. Такими внезапно отрастившими колючки крапивные клетки на листиках цветочками! Однако возражение, что именно о пакости сейчас, совершенно очевидно, идет речь и для того, чтобы решить проблему, неплохо именно в этом вопросе разбираться, фея природы, хоть и скривившись, но приняла. Набу не стал осуждать ее за скептицизм – даже не потому, что девушка сейчас была несколько не в себе, а поскольку сомнение было вполне оправданным: до тех пор, пока он и понятия не имел, с чем же именно феям пришлось столкнуться. Муза, в совершенно подавленном состоянии вернувшаяся от Целительнцы Офелии, напротив, отнеслась к идеи во всем разобраться с какой-то отстраненной, даже безразличной покорностью, тоже, кажется, не поверив, что молодой колдун способен чем-то им помочь. Поскольку разговаривать черноволосой девушке сейчас не рекомендовалось, о новостях оставалось разве что догадываться по ее кислому настроению. Даже пыльца Энчатикса не сумела исцелить истерзанные связки одним махом, поскольку это было скорее расстройство, чем повреждение, так что все, чем смогла «порадовать» школьная лекарка, это нарекомендовать целую гору травяных чаев да полосканий и строго посоветовать пока что из головы выбросить даже мысли о всяких там вокальных упражнениях. Блум, недавно проснувшаяся и как раз решившая восполнить потерю от пропущенного ужина хотя бы вечерним чаепитием с припрятанными в комнатах сладостями, но чересчур взволнованная теперь переменами, которые всего за полдня произошли с подругами – так, что кусок теперь в горло не лез – тоже нанести визит Офелии отказалась, уверив всех, что выспалась и теперь уже чувствует себя гораздо лучше. Правда, учитывая тут же и свалившееся новое испытание для ее многострадальных нервов, Набу позволил себе несколько в этом оптимизме усомниться.
По крайней мере, на Блум-то как раз не просматривалось абсолютно никаких, даже самых зыбких следов какого-либо колдовского воздействия, поэтому именно на переутомление и вечную нервотрепку оставалось ее паршивое самочувствие списать.
Дольше всего провозиться пришлось, заглянув в комнату Стеллы. Техна, закупорив уши наушниками-«ракушками», предавалась увлеченному разграблению гардероба принцессы, не обращая ни на кого внимания и время от времени чисто риторически вежливо уточняя у хозяйки комнаты и веще, может ли взять «еще во-он те босоножки», «этот оранжевый топик с блестками» или «ту миленькую сумочку с мишкой». Сидящая на кровати Стелла рассеянно угукала, не заботясь о том, что Техна ее ответов даже не слышит – сама она обращала на окружающий мир еще меньше внимания, сосредоточившись на приглушенном рыдании в платочек. На коленях преображенной принцессы лежала раскрытая книга, как Набу успел бегло заметить, со столбиками каких-то стихов, еще несколько валялись вокруг.
– Стелла! – отпихнув Набу, Блум бросилась вглубь комнаты и тоже устраиваясь на кровати рядышком, чтобы заключить подругу в объятья. – Стелла, ну, пожалуйста, перестань! Не надо так переживать! Теперь мы непременно все исправим – все вместе мы и с куда более серьезными проблемами справлялись, ведь правда?! Никогда нельзя отчаиваться, и…
– Я вовсе и не отчаиваюсь, – солярийка деликатно высморкалась и, убрав платочек, поправила на заплаканных глазах старомодные очки. – Я… я не так уж сильно и переживаю.
– И поэтому ревешь тут в три ручья? – несколько усомнилась Блум. Стелла смущенно порозовела.
– Я… я перечитывала поэму о Солмаке и Левкатойе, я так… в детстве это была моя любимая книга, но я каждый раз… не получается сдержаться и не заплакать, когда я ее перечитывала. Солмака – первого солярийского принца – полюбили две сестры, а когда он выбрал одну из них, вторая решила убрать соперницу с дороги и… и-и-и… Простите меня! – передвинув очки на челку, Стелла вытерла глаза кулаком. – Совершенно не могу сдержаться! Я… я почти уже десять лет не перечитывала свои любимые поэмы, все словно бы в первый раз! Клянусь светом всех звезд дракона, кузен прав, сколько же времени я зря спустила, шатаясь по этим дурацким магазинам, салонам и тусовкам! И даже не вспоминала о всем, что мне так нравилось…