Деревянные кресты

Наконецъ, мы внезапно вышли изъ полосы обстрла. Сразу воцарилось спокойствіе, и мы замтили, что солнце уже встало. Мы вышли на дорогу, на обоихъ склонахъ которой зеленли густые кусты. Сюльфаръ тотчасъ бросился обшаривать втки.

— Эй, ребята… здсь есть сплыя!..

* * *

— Не трогайте меня, не трогайте меня… — повторилъ раненый съ посинвшимъ лицомъ, медленно идя намъ навстрчу. Руки его были раздроблены и висли, какъ дв кровавыя тряпки. Дойдя до насъ, онъ сказалъ безжизненнымъ голосомъ, въ которомъ не чувствовалось даже страданія.

— Я хочу ссть, поддержите меня за шинель.

И, придерживая его за воротникъ, его усадили на выступъ стрльбища; онъ сидлъ вытянувшись, и руки его, превратившіяся въ кровавую массу, едва держались въ разодранныхъ рукавахъ. Носъ у него былъ тонкій, вытянувшійся, какъ будто смерть уже готовилась задушить его.

— Ты поторопился бы на перевязочный пунктъ, — сказалъ ему Лемуанъ, видя, какъ съ рукавовъ стекаетъ кровь.

— Да, я иду туда… зажгите мн папиросу… вложите ее мн въ ротъ…

Его приподняли, и онъ пошелъ, поблагодаривъ кивкомъ головы, машинально шагая, а впереди него шелъ товарищъ, отстраняя столпившихся солдатъ.

— Пропустите, раненый…

Вся рота собралась здсь, передъ четырьмя грубо сколоченными лстницами, она была похожа на огромный живой щитъ изъ сдвинутыхъ касокъ. Безъ сумокъ, со скатанными одялами, съ лопатами на боку, „въ парадной форм“, какъ шутилъ Жильберъ.

По правую сторону отъ насъ рота одного изъ полковъ послдняго призыва только-что взяла ружья на перевсъ; они должны были выйти вмст съ нами въ первую очередь. Вс проходы, вс окопы были переполнены, и стиснутый между сотнями, тысячами людей, каждый, въ какомъ бы настроеніи онъ ни находился, чувствовалъ себя только крупицей среди этой человческой массы.

Одни съ раскраснвшимися щеками, съ блестящими глазами, оживленно разговаривали, охваченные какой-то лихорадкой. Другіе молчали, очень блдные, съ слегка дрожащими подбородками.

Поверхъ мшковъ съ землей мы смотрли на германскія позиція, окутанныя облаками дыма, въ которомъ слышался трескъ выстрловъ; за ними, среди полей, казалось, пылали три деревни, а наша артиллерія все стрляла, и среди непрерывнаго грома нельзя было ничего разобрать. Поля сотрясались подъ этимъ яростнымъ натискомъ, и я чувствовалъ, какъ подъ моимъ локтемъ дрожитъ и колеблется окопъ.

Жильберъ ежеминутно взглядывалъ на часы. Отъ тревожнаго ожиданія у него сжималось сердце, ему хотлось уже услышать сигналъ, выступить сейчасъ же, покончитъ съ этимъ. Онъ подумалъ вслухъ:

— Они хотятъ продлить удовольствіе.

На бруствер, между двумя пучками травы дрались двое наскомыхъ: большой темно-красный навозный жукъ съ жесткой спинкой и голубое наскомое съ тонкими щупальцами. Жильберъ смотрлъ на нихъ, и когда жукъ уже готовъ былъ смять наскомое, онъ опрокидывалъ его на спинку, со лба его упала капля лота на маленькое голубое наскомое, и оно отряхнуло свои пестрыя крылышки.

— Вниманіе, время приближается, — предупредилъ офицеръ справа отъ насъ.

Ближе раздалась команда Крюше:

— Ружья на перевсъ… Гренадеры впередъ.

Стальной трепетъ пробжалъ по всему окопу. Жильберъ, склонившись надъ наскомыми, смотрлъ на нихъ, не слыша біенія своего сердца.

Крюше ршительно подтянулъ ремень у каски. Онъ всталъ на первой ступени лстницы, сооруженной изъ мшковъ съ мукой, и посмотрлъ на насъ.

— Друзья мои… Тт… Тт… За Францію, не такъ ли?… Наступать какъ слдуетъ… Мы сметемъ все съ нашего пути…

Волновался ли онъ, но мн показалось, что голосъ его не такъ сухъ, не такъ рзокъ, какъ обыкновенно. Мы стягивали пояса, отталкивали лопаты, бившія по ляжкамъ. Бертье, стоя у подножія лстницы, былъ готовь подняться. Повернувъ голову, онъ увидлъ искаженное лицо Мораша.

— За вами, господинъ лейтенантъ, — сказалъ онъ по военному, отступивъ на шагъ.

Тотъ, смущенный, нашелъ предлогъ:

— Что? — забормоталъ онъ. — Вы боитесь выйти первый…

Подпрапорщикъ ни слова не говоря, повернулся и снова ступилъ ногой на лстницу.

Сзади видно было только, какъ онъ пожалъ плечами.

— Морашъ увиливаетъ, — крикнулъ Вьеблэ среди шума.

Лейтенантъ, можетъ быть, слышалъ, но не шелохнулся. Изъ кучи ощетинившихся штыками людей тотъ же голосъ продолжалъ:

— Теперь мало имть здоровую глотку… Надо идти впередъ… Это трудне чмъ сажать людей въ карцеръ. Тутъ вс равны.

Среди пушечнаго грома слышенъ былъ только этотъ насмшливый голосъ, и товарищи смялись, безъ гнва, какъ будто въ этихъ словахъ они нашли облегченіе.

Тла раскачивались, готовыя ринуться впередъ, напирая на брустверъ, подобно морскому приливу.

Рзко просвистли 75-миллиметровые снаряды, и тотчасъ ревъ тяжелыхъ орудій, казалось, стихъ или отдалился.

— Готовы?… — спросилъ Крюше боле громкимъ голосомъ.

Разомъ дрогнули вс сердца у этой вооруженной толпы.

— У тебя есть мой адресъ, — усплъ сказать Сюльфаръ Жильберу срывающимся отъ волненія голосомъ…

О, какой рзкій зловонный запахъ у пороха… Слва послышались не то крики, не то псня: „Зуавы вышли!“ Грянулъ залпъ изъ 105-миллиметровыхъ орудій, — пять ударовъ въ литавры…

— Третья рота, впередъ! — крикнулъ капитанъ.

— Впередъ!..

Крики, толкотня, кто-то съ проклятіемъ падаетъ, винтовки задваютъ одна за другую… У всхъ бьется въ вискахъ, вс взбираются на брустверъ, затмъ выпрямляются, чувствуя, какъ дрожатъ ноги. Всматриваются въ огромную, голую равнину… „Впередъ“.

Вышли, бгутъ…

Затрещалъ пулеметъ, одинъ только пулеметъ. Затмъ, встрепенувшись, обезумвъ, германская артиллерія начала обстрливать всю мстность.

Люди уже растягивались въ цпь, цпь тонкихъ силуэтовъ и наклоненныхъ ружей, и ровнымъ бгомъ подвигались впередъ прямо къ безмолвнымъ окопамъ.

Слва съ крикомъ наступалъ батальонъ, съ горнистами во глав.

Одинъ изъ офицеровъ, оставшись одинъ, съ шашкой въ рук подгонялъ послднія отдленія молодыхъ солдатъ, которые колебались передъ огненной завсой.

— Ну… Живй, выходите, выходите!

Показалась горсть юношей. Передъ ними взорвался снарядъ; красный огонь, разлетвшіеся осколки. Чье-то изуродованное тло свалилось и забрызгало кровью брустверъ. Въ дыму послышались стоны.

— Ну же! Опасности больше нть… Выходите!

Они машинально, растерянные, ринулись впередъ, отдленіе за отдленіемъ. Но при каждой попытк огонь сразу отбрасывалъ ихъ, и они снова скатывались въ окопъ. Каждый разъ встрчалъ ихъ залпъ.