Держава (том третий)
Шрифт:
Натали полностью подчинялась движениям партнёра, и чутко следовала за ним, интуитивно понимая, какой будет следующая фигура.
В какой–то момент, на мгновение, она прижалась к нему грудью, и душа его воспарила на седьмое небо. Но этот миг быстро сменился поворотом, и её головка коснулась его щеки. Он уловил запах духов и лицо запылало, почувствовав тепло, исходящее от её кожи… И томная музыка… И то резкие, то плавные шаги, повороты и танцевальные позы… И кисть её руки в белоснежной лайковой перчатке на плече…
Чувствуя в объятиях девушку, он забыл инструкции хореографа о поддержке, положении стоп и характеристики основного шага…
Она представила, что танцует с Акимом и в душе её расцвела прекрасная белая лилия. Его руки ласкали её, касаясь то спины, то опускаясь на талию. То требовательно прижимали к себе, то властно отталкивали. Её ноги на какое–то мгновение касались его ног. А в душе цвела лилия…
Глеб ощущал ладонью её податливую гибкую спину, временами чувствуя рядом со своими её губы и пьянел от них. Делаясь смелее и требовательнее, пил её дыхание. Чистое и свежее… И вокруг, может даже во всём мире, звучала чувственная нежная музыка, вызывающая в сердце страсть и трепет… И вновь на мгновенье ощущение то её упругой груди, то нежной ноги… И резкие повороты, от которых её волосы щекочут щёку… И музыка, и свет люстр, и аплодисменты молодёжи, и гибкое пластичное тело в руках… И то боль, то сладость в душе…
И СЧАСТЬЕ…
И ЛЮБОВЬ…
Музыка стихла.
Не видя ничего вокруг, а чувствуя лишь её ладонь в своей руке, её учащённое дыхание и пряный аромат женщины, повёл её на место у колонны.
Кто–то протянул красную розу, и он преподнёс цветок Натали.
И душевный настрой радости и счастья куда–то рухнул, когда увидел на девичьем лице гримасу разочарования. Но, словно опомнившись, она поднесла розу к щеке и улыбнулась ему, окатив тёплым взглядом глаз цвета танго.
На следующий день Глеба вызвал в свой кабинет полковник Рахманинов. Протягивать два пальца не стал, а поприветствовал поручика едва заметным наклоном головы.
Недоумевающий от вызова «на ковёр» Рубанов, так же коротко кивнул в ответ: «Будет ещё живой бог перед каким–то Микеле—Рахманиновым прогибаться».
— Проезжая мимо, господин полковник: «И увидев великое творение ваших рук — кисточку львиного хвоста», — мысленно продолжил он, а вслух произнёс: — решил нанести вам визит.
Потрясённый неприкрытой наглостью героя русско–японской войны полковник сановито расправил усы и глубокомысленно произнёс: «М-гм!»
Чуть подумав, как можно язвительнее расшифровал своё «мгыманье»:
— Крайне польщён милостивым посещением, господин поручик.
«Интригующее и многообещающее начало», — скрыл улыбку Глеб, приготовившись слушать продолжение речи.
— Вчера был свидетелем вашего весьма опрометчивого и вульгарного поступка на балу у господ Новосильцевых, — стал внимательно разглядывать свои ногти, собираясь с мыслями.
— Польщён и тронут вашим внимание, господин полковник. А в чём именно ваше отеческое око усмотрело опрометчивость и вульгарность моего поведения?
— Слишком выспренно выражаетесь, поручик, — добродушное лицо полковника стало строгим и значительным. — Вы уронили честь дамы, заставив её исполнить сей неприличный танец. После этого, на мой взгляд, — поднял глаза на офицера, — вам непременно следует на ней жениться, — словно гром
в ясном небе оглушил Рубанова.Растерявшись, без вызова уже произнёс:
— Вы даёте мне приказ и разрешение? Просто не смел просить его. Как своему начальнику, я непременно должен вам подчиниться.
Оттенок озадаченной натянутости на лице Рахманинова постепенно улетучился и раздался простоватый раскатистый гусарский хохот.
— Ну, вы и плут, поручик, — решил свести к шутке своё предложение полковник.
Отсмеявшись, вновь расправил усы и произнёс:
— Пожалуй, это разумно. Но за ваше нахальное поведение ни только по отношению к даме, но и ко мне, даю сутки гауптвахты на размышление… И два билета в Большой театр на послезавтра. Одна семейная пара отказалась идти. Не пропадать же добру…
«Конечно, не пропадать, — вертел в руках, проводя время в размышлениях на гауптвахте, Рубанов. — Натали идти в театр почему–то отказалась…А предложить даме руку и сердце я пока не решился… Сплошные условности. Кругом и везде, — убрал билеты в карман мундира. — Даже поход в театр для офицеров нашего полка обставлен традициями: если идёшь один, то должен сидеть в первом ряду; ежели с дамой, то в третьем. Самые демократичные — Большой и Малый театры. Можно занимать места в первых семи рядах. Нет, с традициями следует бороться», — по выходе с гауптвахты отдал билеты уступившему ему пролётку еврею, неожиданно для себя вспомнив стихотворение Некрасова «Балет».
Стоит только на ложи взглянуть, Где уселись банкирские жёны – Сотни тысяч рублей, что ни грудь… В этих ложах мужчины — евреи.Произошедший от этого доброго поступка эффект поразил всех офицеров и даже командира полка, тоже посетившего храм искусств в тот злосчастный для Рахманинова день.
Сосед по креслу, поглаживая пейсы, обращался к нему с какими–то каверзными, на его взгляд, вопросами. Громко смеялся отнюдь не раскатистым гусарским смехом, а каким–то жидовским смешком… В полный голос читал программку и спорил со своей женой.
Кое–как досидев до антракта, Рахманинов в негодовании умчался домой.
На следующий день его вызвал на ковёр командир полка.
— Таким соседством и дружбой с евреем вы опозорили полк, господин пока ещё полковник, — бушевал Нилов.
— Иван Дмитриевич, — уподобившись картинам импрессионистов, краснел, бледнел, серел и зеленел Рахманинов. — Чистая случайность, а также грубое и постыдное интриганство… Билеты Рубанову отдал, — окрасил в синий оттенок кожу лица. — Вызовите его и спросите.
Вызвали и спросили.
«Душевные поступки и добро — всегда наказуемы», — подумал тот и безо всякого зазрения совести соврал, что билеты, обретя свободу, выбросил за ненадобностью.
— В урну следует бумажки бросать, — не найдя в поступке криминала и злого умысла, отпустил его Нилов. — Инцидент исчерпан, господин полковник, но осадок остался…
Отважившись наконец, Глеб решил просить руки Натали.
«Прежде следует купить романтичные цветы, — вдруг испугался он. — Лучше всего — розы. А как она их получит, появлюсь и я», — разработал диспозицию и направился в цветочный магазин.