Держава (том третий)

— А все эти глазастые шофёры в сдвинутых на лоб очках и кепочках «здравствуй–прощай» не знают, что совсем недавно, в забытой богом деревне, вы сами, без парикмахера завивали волосы щипцами и «притирались»… Мадам Светозарская учит, что говорить «красились» — не этично, — получил локотком в бок и замолчал.

— Давайте, сударь, закроем глаза и перебежим на другую сторону, — смеясь, предложила Ольга.

— Опасно. Могут задавить, — вновь потискал локоток Аким.

— Не менее опасно, чем стоять здесь. Потому что я могу вас убить, — смело повела его по брусчатке мостовой. — Ну, вот видите, господин поручик, перешли.

— На войне не так страшно было, — улыбаясь, поцеловал её в щёку. — О-о! Выставка общества любителей комнатных растений и аквариумов. Зайдём? Я обязан купить мама экзотических рыб и герань.

— Тогда уж лучше зайти в парфюмерный магазин товарищества «Брокар и К°», — хихикнула Ольга. — И купить мама духи. Видишь, на рекламном плакате прекрасная женщина в шляпе и воздушном белом платье прижимает к сердцу цветы…

Во–первых, не к сердцу, а к груди. Во–вторых, ей бы больше подошёл синий жакет. В-третьих, если бы нас увидел полковник Ряснянский, то попенял бы мне в портретном зале полка, почему я шляюсь по Питеру пешком, а не езжу в экипаже… Нарушая этим гвардейские заповеди. А как бы хотелось пригласить вас в пристанционный буфет и угостить водочкой с пивом…

— Может, лучше в ресторан? — улыбнулась в ответ Ольга.

— А пойдём вечером в Буфф?! — каким–то своим мыслям обрадовался Аким. — Вот уж повеселимся на славу…

Но вечером Ирина Аркадьевна, не послушав супруга, пригласила в гости Георгия Акимовича с чадами и домочадцами. Пришли все, кроме старшей дочери.

Максим Акимович быстро справился с раздражением от общества своего либерального братца, ибо супруга расстаралась, и стол ломился от коньяка и водки.

Для себя и других приглашённых дам, она выбрала бордоские красные вина: «Шато–Марго», «Шато–Лафит», «Шато–Леовиль», «Бран–Мутон», «Бран–Рояль».

Строй винных бутылок тоже радовал размякшее сердце хозяина дома.

Кроме того, он позвал отведать — что бог послал, старинных приятелей, генералов Драгомирова и Троцкого.

Помимо родственников, Ирина Аркадьевна пригласила на обед графиню Борецкую, баронессу Корф и княгиню Извольскую с мужем.

В связи с таким наплывом гостей, Ирина Аркадьевна, страшно обидев своего повара Герасима Васильевича, обед заказала в ресторане «Кюба», и прислуживающие за столом официанты во главе с разбитным щекастым метрдотелем в смокинге, были оттуда же.

Метрдотель своим присутствием, ужасно бесил мадам Камиллу, а полдюжины официантов полностью испортили настроение её супругу и по совместительству лакею — Аполлону.

Наблюдая за ловкими молодцами во фраках и белых перчатках, услужливо предлагающих гостям различные деликатесы, он скрипел зубами, перенимая, однако, некоторые их манеры.

Генералы по–отечески глядели на поручика в орденах, и отдавали дань водке, коньяку и закускам.

— Господа! Уха «Царская», — объявил метрдотель, — с каспийской стерлядкой, кушать её, согласно старинным рецептам, рекомендуется ни с хлебом, а с горячими пирожками с начинкой из розовой сёмужки… Вку–у–с… Ум отъешь…

«То–то, смотрю, его и отъели эти генералы», — хлебал разрекламированную уху Георгий Акимович.

— Для желающих — суп «Губернский» с трюфелями, — подбежал к княгине… — Слушаюсь, мадам, — кивнул головой на какую–то её просьбу.

— А борщ есть? — по–стариковски поджал губы Драгомиров и удивлённо выпучил глаза, услышав:

— Так точно, ваше высокопревосходительство. Старомосковский борщ с копчёной грудинкой на курином бульоне с черносливом.

— Со сливой пусть интеллигенты едят, — глянул на профессора, — а нам, генералам, чего попроще… Со свёклой, например или с буряком…

— С чем? — оторопел метрдотель. — С буряком нет, но имеется гастрономический феномен — стерлядь на парах шампанского. Тающая во рту царь–рыба подаётся в ожерелье чёрной икры… Достойно самых тонких гурманов… А с буряком, пардон-с, борща нет… Но есть жареная корейка молочного телёнка на косточке с грибками и хрустящей картошечкой… Вку–у–с! Умопомрачительный… Отведайте, ваше высокопревосходительство… Всю жизнь помнить будете…

— А вот рябчиков в сметане нет, — вздохнул Аким, оскорбив Герасима Васильевича, нёсшего на блюде фаршированного всякими вкусностями фазана.

Метрдотель тоненько хихикнул и загудел:

— Говяжьи рёбра «Беньвенью», господа, приготовлены в красном вине с пряными травами. Это вам не фазан фаршированный, — уколол местного повара, лицо коего запылало духовочным жаром праведного гнева.

— И выпить нечего.., — заблажил, развеселив генералов, Аким. — Ни жидкой синьки «Идеал», ни ханшина…

Сидящая рядом Ольга с трудом справилась с улыбкой.

— Одни «Шато–Лафеты».

— Лафиты, — поправила бунтующего сына мать.

«Каким был невоспитанным молодым человеком, таким и остался, — нежно глянула на метрдотеля мадам Камилла. — Вот за кого замуж следовало выходить», — изменила первоначальное своё мнение.

— После завтра, двадцать первого мая, Храмовый праздник ПВУ — день памяти Святых Равноапостольных Константина и Елены, — оглядел заставленный окороками, колбасами, копчёным осетровым балыком, севрюжатиной с хреном, малосольной сёмгой стол, и отодвинул вазочки с чёрной и розовой сиговой икрой. — Вот уж наемся пирогов с ливером, — ввёл в ступор метрдотеля и вызвал поощрительную улыбку на лице генерала Драгомирова.

— А пампушек с чесноком нема? — поддержал тот поручика, присовокупив к ступорному метрдотелю княгиню Извольскую, графиню Борецкую и баронессу Корф.

— Не–е–т, — проблеял бедный представитель ресторана «Кюба». — Есть лангусты паризьен и жареное седло дикой козы.

— Сёдла не ем! Я на них езжу, — вызвал бурный смех Акима и его двоюродных братьев старый генерал.

«Солдафонами сынки растут», — расстроился Георгий Акимович, глядя на Арсения и Максима, кои сидели на самом краю стола.

— Для уважаемого общества, — выделил голосом слово «уважаемого» метрдотель, — шеф–повар ресторана «Кюба» приготовил традиционную русскую закуску — потрошки зайца «по–хлудовски». С белыми грибами в сливочно–коньячном соусе, запечённые с тимьяном и пармезаном.

— Тимьян выбросьте, а коньячку побольше… Чего Лизавета не пришла? — закусывая водку потрошками зайца с белыми грибами, да ещё в коньячном соусе, поинтересовался у Георгия старший брат. — С еврейскими револьцюнерами какую–нибудь пакость батюшке–царю готовит? — независимо выпятил грудь под осуждающим взглядом жены. — Молчи, о ироничная Далила [4] , — шутя погрозил ей пальцем.

— Максим, что ты себе позволяешь? — взвился младший, сорвав с шеи салфетку и отставив салат с маринованной бараниной.

4

Далила — коварная женщина. Выведала тайну Самсона и выдала её филистимлянам.