Дерзкие. Будешь должна

– Кать…Просто поговорим. Дома. Ладно? Если ты всё решишь, я отвезу тебя обратно в твоё общежитие. Хорошо?

Не оборачиваюсь, а он заправляет выбившуюся прядку за моё ухо. Проводит пальцами по моей щеке, а потом уводит их вниз на мою шею. От каждого касания я парю где-то над землей. Умираю и возрождаюсь заново.

– Дай мне шанс тебе всё объяснить.

Молча киваю. Потому что не в состоянии произнести ни слова. Лишь тихо плакать себе под нос. Кажется, я чувствую к нему намного больше того, в чём могу себе признаться.

Мы подъезжаем к дому в мёртвой тишине. Глеб указывает взглядом, что пора выходить, а меня и ноги-то еле слушаются. Но я медленно следую за ним. А он берёт меня за руку и тащит. Тащит в сторону своей спальни. Не знаю, почему не сопротивляюсь и не говорю ему ни слова. Он обещал разговор. Обещал мне это. И я окончательно разочаруюсь, если он меня обманет.

Мы заходим внутрь комнаты, в которой я когда-то проснулась впервые будучи в этом доме.

– Садись сюда, – он просто садится на кровать и заставляет меня залезть на него, чтобы усесться сверху. – Не бойся. Я не трону тебя. Садись. – тянет за руки, а потом забрасывает их к себе на плечи. Смотрю ему в глаза. В горле ком. А внутри просто дико и болезненно жжёт. Чувствую себя полной дурой. Показываю ему свои эмоции…Вот так. Лоб в лоб. Столкновение. Осколки. Два трупа. Во всяком случае, я так точно уже всё.

Я решаю для себя, что буду только слушать. Только слушать и больше ничего.

– Мне дико нравится целовать тебя, – шепчет он, касаясь моих губ пальцами правой руки. – И ты нравишься. Охренеть как нравишься. Тот поцелуй в клубе реально мой косяк. Должен был оттолкнуть, но не сделал. Давай мы просто забудем это и всё. Я забуду Руса, а ты её.

Смотрю на него и злюсь. И глаза горят от ревности. Я не хочу таких отношений. Чтобы потом всё время делать как он, в отместку. Как лететь на качелях высоко-высоко, подлетая, словно в самое небо, а потом падать вниз на грубую землю и получить ими же по башке до искр из глаз. Вот что я с ним чувствую.

– И всё равно я считаю, что ты тоже виновата. Потому что нихрена мне не говоришь. Всё время противишься. За последнюю неделю меня строили сильнее, чем за всю мою жизнь. Я тебе не нравлюсь, я тебе противен, ты меня не хочешь. И ещё тысяча подобных комплиментов в твоем исполнении. Так и самооценку растерять недолго, дорогая.

– Ты сам в этом виноват. Ты вёл себя как последний урод!

– Возможно, – отвечает, прижимаясь ко мне лбом и еле слышно касается губами моих. – Но сейчас я не хочу так…

– А как ты хочешь? – спрашиваю шёпотом, ощущая эти провокационные поцелуи. Низ живота так ужасно тянет, что хочется на стенку лезть. Да ещё и платье задралось так, что видны бедра и даже трусики. А он водит ладонями по моей заднице.

– Ты знаешь, как…Чувствуешь, – отвечает он, чуть вдавливая меня в себя. Чувствую всё его желание у себя между ног. Чувствую даже большее. – С тобой буквально крышу срывает. Не могу иначе реагировать. Когда стояли в тёмном коридоре, думал не выдержу…А потом…Когда ты лезла ко мне пьяная. Это был полный пиздец.

– Я не лезла.

– Лезла…У меня есть камеры…Посмотрим вместе?

– Козёл.

– Ага…

– Сними с меня платье, Глеб, – прошу его, тяжело дыша на всю его комнату, а он смотрит так... Невозможно. Как голодный зверь, который видит перед собой раненую жертву, будто чует запах крови. Это отрезвляет и пугает, выводя из манящего дурмана за секунды.

– Я сниму. Только потом не проси остановиться, – говорит он, перемещая руки на молнию. И тут я уже начинаю бояться. В секунду собачка сползает вниз, а ткань слетает с моего тела. Грудь тут же остаётся обнаженной, а он кажется уже не может сдерживаться, потому что буквально сразу впивается в неё с поцелуями. – Пиздец… – всё что произносит его рот, прежде чем начать погружать их внутрь по очереди. Я ещё никогда не позволяла никому себя целовать и касаться. Никогда. Оказывается, это такой кайф. Или это только с ним вот так? Я просто с ума схожу. А Глеб кажется сходит с ума от моей груди. Ласкает меня, прикусывает, а я запускаю непослушные пальцы под его футболку, чтоб стянуть её с его шикарного тела. Не могу прекратить это безумие. Хочу ещё. И хрен меня что остановит. – Когда узнал, что ты – девственница, просто охуел… – шепчет он, целуя меня, а я еле дышу.

– Как понял?

– По твоему испугу утром. По реакции на кровь на простыне. Прости что не сказал…Просто подумал…Да к чёрту, – он сбрасывает меня с себя на мягкую кровать и наваливается сверху. Рассматривает мои глаза. И когда он вот так близко, я ощущаю его под своей кожей. – Ты точно ведьма…Именно такая, как пишут книжки… – говорит он, касаясь меня между ног рукой через хлопковую ткань. Я тут же сжимаю бедра сильнее. Точнее, пытаюсь, но не могу, так как он сверху. – Не своди их, не надо…Расслабься.

– Страшно…

– Почему? Я такой страшный?

– Ты…Ты красивый, – наконец признаюсь ему, хоть и вся краснею. – Но я всё равно боюсь.

– Не хочешь? – Хооочешь. – отвечает тут же за меня, надавливая сильнее. У меня перед глазами всё плывёт, когда я ощущаю, как влажные трусики впиваются в кожу.

– Хочу, – соглашаюсь с ним, но не могу поддаться. Пока не могу.

– Я могу и силой взять.

– Я знаю.

– Но не стану.

– Не станешь?

– Нет.

– Ладно, – выдыхаю. Голос дрожит. На изломе. Ужасно-ужасно страшно. Сердце разлетается на тысячи частей.

Он берет мою руку и кладёт на свои джинсы. Я всё ощущаю. Всё, что ему приходится терпеть.

– Буду твоим первым. Всё равно буду. Не сейчас, так позже.

– Угу, – киваю и держу его за плечи одной рукой, а вторая всё ещё лежит там. Почти голая под ним, почти сломанная. Потому что если бы он чуть надавил, я бы уже плакала. Чуть поглаживаю его по джинсовой ткани, а он закрывает глаза и злится. Злится так, что сейчас взорвется.

А затем я вздрагиваю, потому что он сам расстегивает ширинку и пуговицу, а следом стаскивает с себя всё вместе с боксерами. И я вижу его…Огромный внушительный член своими глазами. Господи… Зачем я туда только посмотрела? Видимо, презики такие большие не от самомнения…

– Дай руку.

– Нет.

Не знаю, что вдруг срабатывает. Хочу, но так страшно, что сейчас из окна второго этажа выпрыгну. Я так боюсь кому-то принадлежать…Боюсь быть с кем-то. А с Глебом, тем более.

Он стискивает меня собой и прибивает мои руки к кровати, удерживая за запястья над головой, а потом снова целует в губы, царапая своей щетиной уже и без того измученное лицо, пока его плоть касается моего живота.

– Подрочи мне. Иначе я просто сдохну, – выдыхает он в мои губы, а я сейчас умру от страха. – Не бойся ты. Просто подрочи. Я тебя, блядь, умоляю. Никого, сука, так не хотел, как тебя. Никогда. За всю, блядь, жизнь.

И я ему верю. Он бы давно взял. Или давно бы позвонил кому-то, и тут бы выстроилась целая очередь, а вместо этого... Он просит меня…Чёрт… Меня.

Он обхватывает мою руку и силой тянет к себе, помогая пристроить мою неумелую ладонь к своему пенису. От всего этого у меня сейчас случится инфаркт. Я даже никогда его не касалась. Но как только веду по нему влажной ладонью, он весь съеживается, хрипит, глухо стонет. Мне кажется, его сейчас так же колошматит как меня. И почему мы такие придурки? Так, наверное, только у нас бывает.