Десять тысяч стилей. Книга тринадцатая

«А ведь не открой я тогда Божественную медитацию Таблетками Заката, которые должны были меня убить, я бы сейчас не думал ни о какой войне с „Единством“. Благодаря грушам я смог идти по двум Путям одновременно с такой скоростью», — думал Ливий, разрезая колбасу на кусочки.

— Махус, расскажи о… наших, — сказал Волк.

— Рори больше нет.

— Знаю, — кивнул Ливий. — Верде рассказал.

— Удивлен, что он знает.

Какое-то время Волк и Махус ели в тишине.

— Я видел, как он умер. Прямо на моих глазах. Мы сражались с Гранитом, одним из Верховных. Сам понимаешь.

— Хорошо, что хоть ты выжил. И ты ни в чем не виноват, Махус.

— Конечно не виноват. Но от того не легче, — улыбнулся друг. — Насчет остальных… Моро пропал. Никто не знает, где он, когда на школу напали, Моро был на задании.

Ливий кивнул. Скорее всего, «Опаленные» уже нашли всю возможную информацию. О смерти Моро не было ничего известно — он действительно пропал.

— И кое-что с Диазом, — сказал Махус.

— Диаз… Я понял, — вздохнул Ливий. — Он сошел с ума?

— Да.

Наследие клана Разон неотступно следовало за Диазом. Когда Сильнар еще стоял, рыжего сильнарца захлестывало безумие. И все же он держался. Но, видимо, за те годы, пока Ливия не было, Диаз утратил последний рубеж. Наследие клана Разон взяло над ним верх.

— Он еще жив, верно?

— Верно. Бирэнна пытается исцелить его. Она даже попала…

Махус замолчал. Сейчас они разговаривали у придорожной таверны, а информация о Бирэнне и вовсе была личной.

— Я знаю, где она. Бывал в этой организации, пусть и виделся только с… Советником.

— С ним? — удивленно спросил Махус. — Лив, а он глава этой организации? Мы давно голову ломаем.

— Нет. Не глава. Есть кое-кто поглавнее, как я понял, — улыбнулся Ливий.

Не стоило говорить Махусу о том, что глава «Искры» — женщина, да еще и симпатичная. Ливию хотелось услышать о судьбе товарищей.

— Мах. Ты знаешь, о ком я хочу услышать.

— Ты еще ничего не выяснил? — удивленно спросил друг.

Волк покачал головой.

— Ливий, она ушла на Север — куда-то за Поющее море. Это случилось давно, почти сразу после падения школы.

«За Поющее море? Есть только одно место, куда она могла пойти».

Там, на крайнем Севере, жила Снежная Ведьма — эльфийка и родственница Ялумиэль. Хотя просто родственницей ее называть было слишком скромно: Снежная Ведьма была прабабушкой, но сколько там приставок «пра» Ливий даже боялся подумать. Бессмертная эльфийка когда-то лежала в основании рода Ялумиэль, и Волк хорошо понимал, чего хочет его женщина.

«Сила. Ялум нужна сила, которую может дать эльфийская кровь. Только Снежная Ведьма может сделать ее сильнее», — подумал он.

— Понятно.

— Остальные — кто где. Скоро ты всех увидишь, когда соберемся, но за Наус зайдем отдельно. Могли бы и за Торуном, но не хочу связываться с его работодателем, он сейчас не в лучшем расположении духа, — улыбнулся Махус.

— Хочешь меня удивить? Что ж, я согласен, — хмыкнул Волк.

Район Благоденствия Ливий знал не так уж хорошо. Но когда Махус привел Волка в южную часть Района — Ливий увидел знакомые края. Казалось, что друг хочет довести его до Рантара, но вместо этого Махус свернул немного в сторону.

«Не может быть», — подумал Волк. Район Благоденствия кончался, и где-то впереди лежал кочевой Запад. Само собой, Махус не вел Ливия туда. Цель путешествия лежала между Централом и Западом.

— Песья Яма?

— Угадал, угадал, — улыбнулся друг. — Наус там работает. Я тоже — большую часть времени.

В Песьей Яме Ливий однажды бывал: когда возвращался с Запада в Централ. Но Волк и представить не мог, что вновь окажется в этом месте.

Несколько подземных уровней, на самом нижнем — арена. Именно она и была сердцем Песьей Ямы: жестокие гладиаторские бои, на которые приходили посмотреть со всего Централа.

Вместе с Махусом Ливий шел через толпу людей, как нож сквозь масло. Здесь Мах был своим, ведь работал уже не первый год.

— Мы вовремя, — сказал он, выходя вместе с Ливием на трибуну.

На арене кипел бой. Огромный мужчина, покрытый черными молниями, бросился вперед. Напротив него стояла синевласая девушка с трезубцем в одной руке и массивным круглым щитом — в другой.

«Наус».

Ее сложно было не узнать. И все же Наус изменилась. В ее глазах сверкала стальная воля, в то время как тело казалось невероятно расслабленным. Стоило врагу рвануть на девушку, как Наус сдвинулась вперед. Все произошло так быстро, что враг просто врезался в массивный щит из ахрита — и упал на песок.

Но этого было недостаточно, чтобы победить. Мужчину уже поглотила тьма Юпитера, он попытался рубануть топором по ноге Наус — и не успел: трезубец попал в шею, оставляя на ней три дыры. Девушка сделала шаг в сторону, пропуская топор, а заодно вонзая трезубец глубже и под другим углом. Через секунду Наус подняла свое оружие с нанизанной на него головой — на радость толпе, которая взорвалась криками одобрения.

— И снова Морская Владычица подтвердила свое звание чемпиона Песьей Ямы!

Глава 24 Опаленные

Как в каждом лесу есть поляны, в Районе Войн были свои проплешины, на которых всегда тихо. Иногда это касалось особого статуса — например, нейтральных торговых городов. Иногда этого добивались силой, как это было с Златоглавом. Но было в Районе Войн особое место, которое избегали все.

Когда построили крепость Осецин, не знал никто. Ни одного упоминания о строительстве, казалось, будто крепость просто появилась — причем очень давно.

В давние времена здесь проводили бои. Чемпионат Централа в подметки не годился чемпионату Осецина, ведь возле этой древней крепости дрались не ученики, а мастера.

Пусть Осецин и был построен, как крепость, каждый сильный идущий знал, что он из себя представляет. Осецин был тюрьмой для идущих. Ни одна школа или секта не контролировала крепость Осецин, она будто существовала сама по себе. О некоторых узниках знали — особенно тогда, когда преступников сдавали в Осецин крупные силы Централа, как это было с Мораем Но другие узники оставались покрыты мраком. Как они попадали в Осецин, не знал никто.