Дети непогоды

Он отложил рукопись и прислушался. Вроде бы ничего – обычные звуки леса: щебет птиц, шум листьев…

«Пока вы ребёнок, за вами надзирают родители. Вы постоянно находитесь под прессом материнского внимания, а все попытки бунта решительно пресекаются подстрекаемым ею отцом. „Ты должен принимать участие в воспитании ребёнка“, – говорит она, но это всего лишь метафора, включающая репрессивный аппарат, в который превращают эти слова её супруга. И вот вы уже сами отец, и теми же самыми словами ваша жена заставляет вас охаживать ремнём орущее чадо. Порочный круг, вращаясь в котором…»

Отшельник оторвался от рукописи. Что-то определённо происходило: где-то вдалеке возник тонкий пронзительный свист и, стремительно нарастая, стал приближаться. Верхушки деревьев зашумели, пригибаясь, и некая тёмная масса с леденящим душу воплем, в вихре сломанных веток рухнула в озеро в нескольких шагах от Отшельника. Он вскочил, судорожно прижимая к груди рукопись. Из взбаламученных вод поднялось НЕЧТО. Это был воплощённый ночной кошмар, овеществлённый Заговор Самок собственной персоной! Перед ним, сжимая в костлявых руках обломок палки, стояла самая жуткая из всех виденных представительниц противоположного пола, лицом живо напомнившая Отшельнику его тёщу. Страшилище сплюнуло тину. Отшельник понял, что сейчас случится нечто ужасное. Он неспешно наклонялся, мучительно долго сгибая колени и продавливая тело сквозь ставший вдруг густым и упругим воздух, невероятно медленно отталкивался от земли и летел головой вперёд сквозь сплетение веток. «Только бы не сломать ногу», – мелькнула мысль. Опомнился он не скоро. Сердце бухало кузнечным молотом, спина была мокрой от пота, а вокруг расстилался незнакомый лес…

Перегнида в раздражении отшвырнула сломанную метлу. С того самого мига, как та сорвалась в штопор, она пребывала в ошеломлении. Неизвестные негодяи перехитрили её! Этого просто не могло быть! Вместо того чтобы в мгновение ока догнать мерзавцев, метла со страшной скоростью взмыла почти вертикально вверх и, описав крутую параболу, врезалась в землю. Хорошо ещё, что подвернулся этот пруд. Ведьма хрипло выругалась. Зло сорвать было не на ком – встреченный дикарь пулей бросился в кусты буквально за полсекунды до того, как её проклятие ударило в то место, где он только что стоял. Теперь там исходила вонючим дымом глубокая воронка. Перегнида разломала в мелкие щепки удочку, пнула ногой котелок и, сотрясая воздух проклятиями, похромала к себе домой.

* * *

– Как мы её! Блин! Да! Ох, как мы её! – Хлюпик подпрыгивал и потрясал кулачками, раскачивая ступу.

– Не мы, а я, – поправил его ухмыляющийся Куки.

– Как она! Пижжжуух! Бдыщщщщ! – Хлюпик ещё долго не мог прийти в себя.

Внизу неторопливо проплывали верхушки деревьев. Ступа шла на высоте птичьего полёта, и стайка любопытных сорок некоторое время держалась рядом, оживлённо обсуждая аэронавтов на своём птичьем языке.

– Покури лучше, – сказал Куки. – Тебе надо немножко успокоиться.

– Так вот как вы, городские, обделываете дела, – Хлюпик судорожно затягивался.

Табак в чашке небольшой трубочки чуть слышно шипел, выбрасывая облачка дыма, уносимые тут же ветром.

– Бывает и так, – Куки всматривался вдаль.

Он обладал каким-то неведомым Хлюпику чувством направления и, казалось, точно знал, куда надо править.

– А бывает и иначе. Знаешь, есть такая легенда: раньше над воротами Бэбилона была прибита доска с надписью: «Не думай, что ты самый умный; здесь все такие». Так что, приедем в город – держи ухо востро. Я тебя, конечно, первое время поддержу, объясню, чего и как, но дальше ты должен будешь сам за собой присматривать. Главное – не робей, будь понаглее. Там иначе нельзя.

– Ничего, справлюсь, – Хлюпик шмыгнул носом.

– Я тоже так думаю. Только ты вот что: смени-ка, друг, имя!

– Зачем?

– Ну как бы это тебе объяснить… Ваши лесные имена – они как бы отображают вашу суть. А в городе, наоборот, все стараются её скрыть, все хотят выглядеть круче, чем они есть на самом деле. Сечёшь? Так что придумай что-нибудь этакое, лучше всего короткое и хорошо запоминающееся.

Хлюпик подумал.

– А что, если я назовусь Хлю? И коротко, и запоминать долго не придётся.

– Хлю? Хлю… – Куки хмыкнул. – А что, неплохо. Даже здорово, если честно – главное, вовремя остановиться, выговаривая. Вот видишь, башка варит! Я же говорил, что ты парень не промах!

Хлюпик смущённо заулыбался, тиская в руках коробочку. Там что-то позвякивало.

– Что это у тебя? – поинтересовался Куки.

Он удобно расположился на своём рюкзаке, закинув ногу на ногу и сцепив пальцы на колене; управление ступой, как оказалось, не требует постоянного внимания.

– Это тот самый талисман, что я стырил из дома, – Хлюпик открыл коробочку и протянул своему спутнику.

Солнце уже взошло, и Куки взял вещицу, чтобы внимательно её рассмотреть. Это была довольно массивная пятиконечная звёздочка из непонятного материала – не дерево и не кость, но что-то вроде этого, тёмно-красного цвета. Концы всех лучей были слегка скруглены, а в центре располагалась ограниченная тонким ободком окружность. При ярком свете она казалась непроницаемо-чёрной, но стоило слегка наклонить талисман, как чернота обретала глубину, мутно-зеленоватую, словно кошачий зрачок.

– Вещь явно волшебная, это и дураку ясно. Говоришь, она у тебя от дедушки?

– От прадедушки.

– Значит, это может быть какой-нибудь талисман времён Великих Магических Войн. Скорее всего, уже потерявший силу, но тем не менее… Надо бы узнать наверняка. Приедем в Бэбилон – покажешь её специалисту. У меня есть один знакомый волшебник, он должен разбираться в таких штуках.

– Слушай, а ты сам, часом, не…

– Ну что ты! Я, конечно, кое-что понимаю в магии, но совсем немного. В рамках профессии, так сказать. Вот увидишь настоящих спецов и поймёшь разницу.

– Кстати! А долго нам лететь?

– Не скажу точно. Скорость у этой штуки довольно приличная, так что, думаю – один-два дня.

– Ух ты! А пешком?

– Ну, это как идти! Прямых дорог в Лесу не бывает, сам понимаешь. Может – месяц, может – два или три… Одно слово – джунгли.

– Ого!

– А ты думал! Я же не зря говорил – путь опасный. То ли дело сейчас! Летишь себе, облачка кру-гом… – Куки лениво приподнялся и оглядел горизонт. – Эй, Хлю!

– А? – Хлюпик открыл глаза. Он уже почти было задремал.

– Посмотри-ка вон туда.

Хлюпик высунулся из-за края ступы. Внизу расстилался ковёр Великого Леса. Тёмно-зелёный, с редкими бордовыми и коричневыми островками прямо под ступой, он чем дальше, тем становился светлее и прозрачнее, пока, наконец, не сливался в голубоватой дымке с горизонтом. У самой его кромки парили невесомые округлые облачка. Хлюпик перевёл взгляд левее и вздрогнул. Словно огромный белесый гриб вырос вдруг из мшистого ковра. Столб слегка колебался, вздрагивая и покачиваясь, ветер срывал с его верхушки клочья светлого тяжёлого пара.