детский сад

«Цезарь не Сила. Он человек».

Теперь дальше.

Что нужно изменить?

«Марагон больше не Гарин. Цезарь…»

Что же Цезарь?

«Цезарь учится быть Светом, а не казаться им».

Вот так.

Что делать?

Для начала - поговорить с Цезарем.

Удовлетворенно захлопнул блокнот.

Егор подошел к дежурному за столом.

–  Мне нужно увидеть… Вадима. Можно как-то передать? Срочно.

Дежурный кивнул и остался сидеть. Егор посмотрел на него и пошел к себе. Проходя мимо максовой двери, замедлился. Потом все же взялся за ручку. Закрыто.

–  Нет никого, - спокойный голос дежурного.
– Не живет здесь больше.

Ну да. Егор не удивился.

Лег на диван, закрыл глаза.

В голову сразу полезли воспоминания, замельтешили картинки. Нет, нельзя. Надо переждать. Хоть бы почитать что-нибудь! Сел за стол, раскрыл блокнот, принялся рисовать. Рисовал он неважно и знал почему. На алгебре и геометрии довелось сидеть с Петей Студенниковым, так капризный Исаак Аркадьевич распорядился, давно еще. А тот вечно что-то рисовал: рыцарей всяких и свою любимую морскую свинку в разных ракурсах. Егор поневоле был вынужден наблюдать за его стараниями. И сам пробовал, хотя и не тянуло, из спортивного интереса. Кое-что получалось, по крайней мере, свинку эту чертову в студенниковской манере рисовать научился. Тот хвалил, но ревновал. И Егор сделал вывод, что труд художника - это пот. Из десяти линий - одна верная, пока руку не набьешь. Независимо от способностей, главное - желание. Желание и есть способность.

Сейчас желания особого не было, было время. Стал рисовать женские лица. Вдруг захотелось нарисовать Веру, и чтоб была похожа.

Стал вспоминать какие у нее глаза, нос, губы, подбородок. Какое у нее выражение лица. Вспоминать это было интересно.

Особенно хотелось бы зафиксировать два ее состояния. Одно - когда она, смущаясь, объясняла что делают за дверью. Егор улыбнулся. Второе - когда она потом сидела, с чашкой и растерянно улыбалась чемуто.

И третье можно. Когда она сказала, что Володя ее муж. Потом. Момент, когда она все сказала, но еще не повернулась. Тоже особенное лицо было. Такие глаза.

В дверь постучали и, как это принято, сразу вошли. Вадим. Подошел, протянул руку. Егор, привстав, пожал.

–  Ну как ты?
– поинтересовался Вадик, вглядываясь пытливо.

–  Лоб болит. И челюсть. А так ништяк вроде. И спасибо тебе, Вадик.

–  Ну так ничего выглядишь. Припухло только.

–  Зубы целы.
– отмахнулся Егор.
– Садись. Давай чаю выпьем, у меня еще осталось. Ты не спешишь?

– Да я вообще к тебе шел. По делу в общем.

– Ну давай чаю сначала, хорошо?

– Ну, давай… Егор налил остывшего чаю и подвинул Вадиму оставшиеся бутерброды с сыром. Подождал пока тот набьет рот.

–  Вадик, а тебе все здесь нравится?

Тот пожевал, подумал. Откусил еще и отрицательно покачал головой.

–  Мне нужно с Цезарем встретиться.

– Ну так я затем и шел.
– Вадим посмотрел на часы.
– Меньше часа осталось.

– Там, в зале?… Мне бы как-нибудь наедине… Главное, без Марагона. Можешь устроить?… Можно это устроить?

– Не знаю, Егор… Только если он сам захочет… Сделай так, чтоб захотел.

– А ты любишь Цезаря?

Вадим поставил чашку и серьезно, глядя в глаза, кивнул.

В ожидании аудиенции, пока ходили перед огромными, непрактичными на первый взгляд дверьми в тронный зал. Егор волновался, думал как себя вести, что сказать. Задача.

Наконец Вадим в сотый раз посмотрел на часы и шагнул к створкам.

Картина открылась та же. Та же краснозвездная синева, за которой может быть уже и Максим стоит. Не в его это характере, но…

Шашки на полу уже не было.

Цезарь сидел. Марагон стоял.

Ребята приблизились, остановились, не доходя. Исполнили приветствие. Оно давалось все легче. Цезарь в ответ удовлетворенно кивнул и посмотрел на Марагона.

–  Ну вот видишь, а ты говорил. Обычный голос, ничего звенящего. Внутри - ничего откликающегося. Егор облегченно вздохнул, все-таки боялся что ошибается, что опять подействует. Марагон смотрел внимательно, прямо в глаза. Взгляд его не давил, а скорее наоборот. Сосал. Егор отвел глаза - не время для поцелуев.

–  Ну, как ты себя чувствуешь?
– Цезарь, помедлив, встал и подошел, улыбаясь.

–  Хорошо, Цезарь. Спасибо!
– улыбнулся в ответ Егор.
– Почти ничего не болит.
– добавил, не удержавшись.

Просто мальчик. Надо быть с ним искренним. Только так. Он не виноват.

– Жду твоих приказов… Что делать дальше?

Цезарь обошел вокруг, разглядывая.

–  Дальше?… Хм… А ты интересно сражаешься… Ты мог бы… Хотя нет.
– покосился на Марагона.
– Нет. Может?… - опять покосился.
– А что бы ты сам хотел делать?

–  Я бы… - Егор задумался.

Он знал, что бы он хотел делать сейчас, но это не сейчас. Тогда…

–  Я бы хотел заниматься с детьми. Учить их. Читать, писать. Еще что-нибудь… Что нужно.

Цезарь удивился. Посмотрел недоверчиво.

–  Это же ску-у-у-чно!
– протянул он.
– Можно чтонибудь поинтереснее, а? Поактивнее? У нас сейчас столько дел!… - покосился на Марагона и осекся.

–  Как прикажешь, мой Цезарь.
– Егор поклонился.

Только это тоже нужное и важное дело. Ты спросил чего бы я хотел…

Цезарь хмыкнул и вернулся к себе, на трон. Почесал белокурые локоны.

–  Ну… Хорошо… Ладно.
– обернулся.
– Ладно. Давай тогда в школу. Вадим, отведи его… Послушай… - он немного смущенно улыбнулся.
– А ты… Хочешь увидеть Максима?

–  Хочу.
– честно сказал Егор.

–  Ага. Ну ясно… То есть, ну ладно… Он… Занят сейчас, потом тогда, хорошо?

– Я в твоем распоряжении, Цезарь.

– Угу. Тогда.
– он приосанился.
– Тогда удачи тебе, Егор. Следи, чтоб… хорошо учились. Учи.

Величаво махнул рукой. Они отсалютовали и вышли.

В принципе, Егор был доволен визитом. Единственным неприятным ощущением был взгляд Марагона, все маячивший перед глазами.

Вадим по дороге посмеивался над Егоровым решением, а тот думал, что им надо серьезно поговорить, как-то устроить. В гостинице не хотелось, а теперь, наверное, проще будет.

Школа оказалась в другом конце, в доме с куполом. Здесь учились, здесь же жили и шныряли вокруг. Разновозрастные человеческие детеныши. А на лестнице попался целый взвод взрослых, лет по пятнадцати.