детский сад

– И… Какой?

– А я не знаю! Я твой… слуга. Не я решаю!

– Это… обязательно?

– Это обязательно!

– Ну… - Цезарь неуверенно оглянулся на телохранителей, безмолвно ждущих приказов, поглядел на Егора.
– Пусть идет.
– наконец сказал он.
– Раз так… Он нам такой не нужен…

– Цезарь?!
– Марагон рассмеялся.
– Ну что это за приговор?!… Нет! Его надо покарать! Ты же Цезарь! А он преступник! Государственный преступник! Самый опасный! Он же вернется, если ты его отпустишь! Вернется и будет вредить! Разрушать! Ведь вернешься?!
– обернулся, глядя яростно.

– Он и тебя хочет сломать.
– сказал Егор Цезарю, зная что тот все равно не поймет.

– Молчать!
– бешено крикнул Марагон, нагнувшись к лицу.
– Ну так что, Цезарь?
– опять повернулся.

–  Каков приговор?

–  Ну… Пусть тогда сидит… Здесь…

–  Не-е-ет!
– улыбнулся Марагон.
– Все не так просто! От него все равно будет это ползти и отсюда! Не удержишь!

–  Так что же?
– на Цезаря было невозможно жалко смотреть.
– Что же?… - безмолвно зашевелил губами, наконец выдавил.
– Убить?

–  Ты сказал, мой Цезарь!
– Марагон величественно поклонился.

–  Я?… Я сказал?…

–  Итак, мой Цезарь, огласи приговор. Скажи так, чтобы этот предатель задрожал! И чтобы это стало уроком всем предателям! Цезарь затравленно озирался. Его чудные локоны болтались как накладная пакля, а от былой красоты ничего не осталось, она неуловимо исказилась.

–  Соверши возмездие!
– гремел Марагон.
– Осуществи правосудие! Давай!!!

И в этот миг Егор почувствовал, буквально услышал этот хруст. Цезарь съежился, уменьшился.

–  У-у-у-у-у-у-бить.
– пролепетал.
– У-у-у-у-бить.

Марагон наклонил ухо, показывая что не слышит.

–  У-у-у-бить! У-у-бить!

Удовлетворенно кивнул и опять величаво поклонился.

–  Итак, приговор оглашен! Все слышали!
– посмотрел на телохранителей. Повернулся к Егору, жалостливо глядевшему на него.

–  Ну и последнее… Последнее… Мы не будем тянуть с исполнением приговора! Мы все исполним! Прямо здесь! И сейчас! И заодно еще кое-что проверим!

– Ч- что?

– Они ведь были вместе!
– он указал на Максима.

–  Против него тоже выдвинуто обвинение! Тяжкое обвинение! Разве ты, Цезарь, теперь не сомневаешься в его… лояльности? В его верности тебе? Он ведь друг предателя! Которому ты вынес приговор! Они были вместе!

–  Нет!
– Цезарь пытался прикрыться от Марагона растопыренными пальцами.
– Нет! Он верный! Верный! Максим? Ты же верный?

–  Да, Цезарь!
– хрипло сказал Максим.

–  Ну так если он действительно верный, он тебе это сейчас и докажет! Да? Да, Цезарь?

–  К-как?

–  Легко! Он и приведет приговор в исполнение! Расстреляет предателя! И очистит себя от подозрений! Выполнит приказ Цезаря!

–  Но ведь он же… правда… Они же…

–  В том то и дело!… В том то и дело!… Повелевай, Цезарь!

–  Я… Я не могу… Это… Мне плохо… Я не могу…

–  Это твой долг! Долг!
– Марагон теперь уже на него смотрел с яростью.
– Долг! Перед всеми! Перед товарищами! Отдавай приказ! Это война! Отдавай приказ!

Цезарь вздрагивал и дергался от этих выкриков. Они полосовали его. И все глубже, глубже. Егора начало потряхивать. По спине бежали мурашки, сейчас творилось страшное.

–  Давай!!!

И Цезарь опять не выдержал. Он медленно повернулся к Максиму.

– П- приведи приговор в исполнение.

– Не так! Чтобы он понял!

–  П-п… Привести приговор в исполнение!
– голос Цезаря креп и наливался силой.
– Р-р… Расстрелять!

Марагон шагнул к нему и обнял, прижав к груди. Затем отстранился и преклонил колено, глядя восторженно.

–  Ты великий, мой Цезарь! Ты повелитель!

Встал. Теперь все они смотрели на Максима.

Максим медлил.

–  Ты слышал приказ, солдат?!
– коротко рубанул Марагон.

Максим посмотрел на него. Перевел вопросительный взгляд на Цезаря.

–  Расстреляй его!
– показал Цезарь.
– Это мой приказ, Максим!

Максим застыл, не двигаясь. Глаза его теперь смотрели прямо на Егора. Он пошевелил пальцами и одеревенело шагнул. Еще шагнул. Еще. Это не были шаги живого человека. Остановился в полутора метрах. Марагон встал рядом, разглядывая то одного то другого.

Дрожь била все сильнее. Уже и зубы начали мелко постукивать. Егор тяжким усилием подобрал ноги и, ползя спиной по стене, встал. Выпрямился.

Максим, не отрываясь, смотрел на него.

–  Цезарь! Цезарь!
– вдруг взволнованно крикнул чей- то новый голос.

Все, кроме Максима, посмотрели на дверь. Там в проеме стоял бледный Вадим, тяжело дыша.

–  Цезарь! Так нельзя! Нельзя! Он враг!
– сорвав очки и тыча ими в Марагона.
– Это он враг! Он! Цезарь! Прошу тебя!

–  Ч-ч-ч-то?
– растерянно спросил Цезарь. Посмотрел на Марагона. Тот криво усмехнулся.

–  А это еще один предатель!

И небрежно махнул в сторону двери рукой, в которой неожиданно оказался пистолет. В каземате гулко рвануло, и Вадим исчез. Остро и кисло запахло смертью.

–  Ну вот. На, держи!
– и, подняв руку Максима, сунул в нее оружие.
– Давай! Теперь ты бабахни!

Максим медленно приблизил пистолет к лицу, рассматривая.

–  Цезарь!
– рявкнул Марагон.

–  Максим!
– отозвался Цезарь.

Максим перевел взгляд на Егора. Затем медленно потянулся к нему рукой с зажатым в ней пистолетом. Рука дрожала, и чем дальше он тянулся, тем сильней. Она уже тряслась. Тряслась и раскачивалась.

Егор оцепенело следил за этим маленьким круглым черным тоннелем, прыгавшим перед глазами, в котором сейчас появится свет.

–  Цезарь!
– не выдержал Марагон.

–  Максим!

Рука вдруг замерла. Взгляды встретились. Внезапно, резким движением, Максим поднес пистолет к виску и нажал спуск.

Что было дальше, Егор плохо запомнил. Цезарь бился на полу, стуча кулаком, и кричал, кричал.

–  Ты!!! Ты!!! Ненавижу! Ты!!! Ненавижу! Никогда!!! Никогда больше!!! Нет!!! Ненавижу!!!

Марагон с отвисшей челюстью, прижатый к стене и безумно переводящий взгляд. Рыцарь и Пантера медленно шли к нему. Он посмотрел на них. На всех. На Егора. Как будто что-то вспомнил. Рот закрылся. Он как-то зарычал, заревел и бросился вон, захлопнув дверь и лязгнув засовом.