Девочка-лед

— А хочешь, я сам для тебя что-нибудь выберу? — успевает поймать меня за руку. И тон его мне не нравится абсолютно. Как-то двусмысленно звучат его слова.

— Я не возьму. Не нужно! — хмуро смотрю на него и выдергиваю запястье. К счастью, в этот же момент за стеной раздается голос матери.

— Ляяяль, принеси таблетку и стакан воды, дочь.

Клянусь, иногда кажется, что она родила меня исключительно для этого…

*********

Спустя пятнадцать минут мы, наконец-то, выходим из подъезда. Дверь поддается не сразу. Надо же как замело!

Ульяна разгоняется и валится спиной в сугроб. Заявляет, что ей срочно надо сделать ангела. Приходится подождать минутку, наблюдая за ее дурачеством, а потом уже начать пробираться по темной, нечищеной аллее в сторону садика.

Уля болтает словно радиоприемник всю дорогу. Радуется снегу и, как всегда, задает бесчисленное количество вопросов, не на все из которых у меня имеется ответ. Приходится хитрить и выдумывать. А иной раз позже самой обращаться к книгам или интернету за помощью.

Через пятнадцать минут передаю сестру воспитателю из рук в руки и направляюсь на остановку. Греюсь в автобусе, разглядывая волшебство, которое царит за окном. Надо бы свозить Ульяну погулять. Пройтись по украшенной к празднику Никольской улице, посетить Красную площадь и прилегающую территорию. В прошлый раз Ульяна пришла в чистый восторг. Все же новогодняя Москва — необычайно красива.

Глава 34

АЛЕНА

Небо еще не просветлело. Во двор гимназии имени Попова я захожу в семь сорок. По меркам учащихся школы — слишком рано. Занятия начинаются с восьми тридцати, и основная масса заявляется именно к этому времени. Исключением является, пожалуй, только дежурный класс.

Что до меня… мне нравится заходить в пустой двор и спокойно оставлять в гардеробе свой старый, позорный пуховик. Ведь некому съязвить на эту тему. Змеи приползают сюда намного позже.

Направляюсь к центральному входу. Ничего не вижу из-за капюшона, снег этот настырный еще и прямо в лицо метет.

— Лисицына, стой!

Ох, нет, нет, нет…

Только не ты.

Стараюсь переставлять ноги как можно быстрее, но тот, кому принадлежит этот голос, хватает меня, вынуждая остановится.

— Ну что? — интересуюсь недовольно, поворачиваясь к нему.

Беркутов стоит напротив и часто дыша, таращится на меня. Бежал выходит за мной. И нагнал все-таки.

Я вопросительно смотрю в ответ.

Справедливости ради стоит признать, что в свете фонаря, черты его лица кажутся почти идеальными: ровные линии бровей вразлет, нос, с едва заметной горбинкой, четкая форма скул и глаза с хитрым прищуром.

— Поговорить надо, — сообщает мрачно.

Еще чего не хватало…

— Я тороплюсь, — отвечаю быстро, наблюдая за тем, как вокруг него порхают бабочки из причудливых снежинок. Ложатся на темные волосы и оседают на плечи модной, утепленной кожаной куртки.

«Упасть — не встать!» — так про него говорит Харитонова.

«Беги от него» — предупредила бы меня бабушка.

Это прям стопроцентно совпадает с моими мыслями, потому что поведение Романа на протяжении последних трех недель меня очень озадачивает.

— Успеешь, — цокает языком и смотрит на меня внимательно. Чересчур пристально. Этим своим тяжелым взглядом, от которого всегда краснеют щеки и учащается пульс. — В машине давай поговорим, ты замерзла.

Ах да, теперь он сменил мотоцикл на автомобиль. Красиво жить не запретишь. Что уж там!

— Не замерзла вовсе, — отрицаю я, стуча зубами от холода. — Не пойду я никуда.

— Ладно, — закатывает глаза.

Подходит ближе, заставляя замереть на месте. Накидывает мне на голову упавший капюшон и затягивает потуже шарф. Сказать, что я ошарашена этими его действиями, это — ничего не сказать. Даже пикнуть возмущенно не успеваю, настолько растерялась. Горячее смущение уже вовсю заливает щеки, благо полутьма вокруг…

— Заболеешь еще, — пожимая плечами, поясняет он, убирая руки, с покрасневшими от холода костяшками пальцев, в карманы.

Сам, кстати, без шапки, да и куртка нараспашку. С себя бы начал…

Так и стоим какое-то время, молча глядя друг на друга. Я не выдерживаю первой. Опускаю глаза.

— Я пойду, — хочу обойти его, но он снова меня останавливает.

— Лисицына, — произносит всего одно слово, но столько в нем муки и отчаяния, что становится как-то не по себе.

— Дай мне пройти, Беркутов, — говорю решительно.

— Не для того я тебя тут ждал, — замечает сухо.

То есть теперь он меня еще и караулит. Надеюсь, это в первый и последний раз. Мне хватает того, что я постоянно вижу его в классе. И этих наших занятий по математике дважды в неделю. Благо, Элеонора Андреевна по моей просьбе каждый раз присутствует в кабинете. Хоть она и занята своими делами, мне так все же спокойнее.

Порываюсь уйти. Не намерена я терпеть его присутствие. Оно давит на меня. Морально и физически.

— Да погоди ты! — злится, возвращая меня на место. — Как баран, честное слово.

— Просто отстань от меня, — дергаю плечом. Не нравится мне находиться так близко от него.

— Не могу.

— Что еще за «не могу»? — интересуюсь возмущенно, инстинктивно отступая на шаг назад.

Вздыхает тяжело и смотрит как-то странно. Не знаю, как объяснить этот его взгляд.

— Тут постой, — изрекает в итоге мрачно.

Мне ничего не остается кроме как последовать этой странной просьбе. Не убегать же в конце концов! Я ведь только этим и занимаюсь все три недели. В классе цепляюсь за Харитонову, как за спасательный круг, а на переменах стараюсь не отходить от Даньки и Пашки.

Потому как что-то происходит. С Ним, с моим врагом. С врагом, который почему-то практически перестал со мной воевать. Он затих, что совсем ему несвойственно. И это, если честно, пугает…

В последнее время Роман мрачнее тучи. Полагаю, отстранение от занятий в секции — так на него влияет.

О господи…

То, что я вижу, вообще не укладывается в голове.

Сердце мое по ощущениям подпрыгивает и застревает где-то в горле, не позволяя дышать.

Роман протягивает мне небольшой, аккуратно оформленный букет.