Девочка, не промахнись!

Андрюша уже нарисовался рядом со мной. Им оказался тот самый субтильный субъект с мягкой грацией ленивого гепарда. Я в это время красила парню глаза и не могла отвлекаться на всякие глупости. Но Андрюша и не пытался со мной спорить. Наоборот, он с большим вниманием отнесся к моей работе и сказал амбалу:

– Передай Алевтине: накину гринов, если еще попотеет.

Несколько быстрых мазков по скулам и щеки Севки стали интригующе худощавыми. Эдакая томная, утонченная немощность. Самым сложным было, пожалуй, изобразить на лице пробивающуюся темную щетину, но тут я схалтурила, памятуя, что мальчишка будет все время в движении.

– Носовой платок имеется? Желательно чистый.

Спросила я в пространство, и Андрюша извлек из кармана шелковый надушенный треугольник.

– Очень впечатляюще, – буркнула я и посоветовала Севке. – Чир, пошарь у себя в карманах.

– Он не слишком чистый.

Парень протягивал мне тряпочку в красный горошек.

– Свое дерьмо лучше, – утешила я, раздирая ткань.

Свернутый валик устроился под верхней губой, слегка выворачивая плоть и приоткрывая зубы.

– Теперь ты немножечко эфиоп.

Я окинула свое произведение и была почти довольна: экземпляр и рядом не стоял с Севкой Ложкиным, что и требовалось обозначить. Только глаза пронзительной синевой напоминали о нем, и мне это не нравилось.

– Назвался груздем – полезай в кузов, – охнула я, вытаскивая линзы из своих глаз.

Прополоскала их в услужливо подставленном Андрюшей стакане и спросила:

– Не побрезгуешь, мон шер?

Вот теперь он был экзотически красив: глаза переливались гагатовым блеском и светились счастьем. Парень поверил, что выйдет невредимым из этой передряги.

– Если потеряешь линзы, не переживай, просто щурься и поглядывай из-под век, по чайд-гарольдовски.

Выдала я последний совет ему в спину и повернулась к зеркалу, чтобы подправить свой фейс. Вот теперь я себе не нравилась вовсе. Лишенные маскировки глазки полыхнули изумрудным светом. Танька всегда говорила, что таких глаз на самом деле не бывает.

– А Таркан? – лениво сопротивлялась я её упрекам.

– Все те же линзы, – упрямилась подруга.

В конце концов, я раскошелилась на дорогущие линзы для себя самой, приобретая вполне респектабельный карий оттенок, и наши споры сошли на «нет».

– Вы – потрясающий мастер. – Лучезарный Андрюша обхаживал меня, как лиса виноград. – Чир стал настоящей изюминкой. Еще татуировку на все левую руку – и полный улет!

– Не вздумайте портить парню шкуру. – Сказала я свирепо. – По судам затаскаю.

– Ну что вы, что вы!

Мои угрозы, конечно, были смехотворны. Мы оба это понимали. Что сейчас решают суды?

– Только временные, смываемые тату. – Успокоил меня Андрюша и улыбнулся.

Я тоже расслабилась и попросила:

– Пожалуйста, не ставьте больше его в такую тупиковую ситуацию. Парню здесь жить.

– Вы считаете наш хлеб зазорным?

– Нет. Зарабатывать можно чем угодно, лишь бы душа принимала. А у Севки душа стыдливая и характера маловато.

– Хотите взглянуть на друга?

– Он мне не друг, не брат, не любовник и даже не приятель, – уточнила я решительно. – А взглянуть, взгляну. Уверял, паршивец, что непревзойденный танцор.

Глава. 5

Андрюша провел меня в зал и устроил за крайним к эстрадке столиком. Даже сунул стакан с каким-то коктейлем в руки. На Севку я, конечно, полюбовалась… первые пять минут, а потом начала озираться по сторонам, как борзая, потерявшая след.

Беда состояла еще и в том, что я не особо-то успела разглядеть мужика с сумкой. Ну, высокий, спортивный, в чем-то светлом… сером или бежевом? Вот сумку запомнила более детально: черная, с такими ярко-красными молниями. Наверное, придется ориентироваться именно на неё…. Подходить к каждому столику и нырять в ноги посетителей с воплями «ах, где моя большая сумка» !..

Мужиков в светлом в зале хватало: погода располагает, как говорится. И я затосковала еще больше, а попутно разозлилась сама на себя: надо же, так вляпаться!

«И чего сидишь послушной овцою?! Звони Павлику, Таньке, в милицию, в конце концов!».

Пустой взгляд Креста припомнился мне, заставив кровь в жилах заледенеть. Нет, такой не простит. Ткнет где-нибудь в укромном месте перышком под ребрышки – и поминай, как звали Марианну Ивановну. Нет, придется отыскать, чертова торопыгу и произвести досмотр его личного имущества. Я с ненавистью окинула сумнящуюся в экстазе тусовку. Женщины совершено неприлично столпились у эстрады и подбадривали обрусевших «чипэндейловцев» всякими жестами, вплоть до площадного свиста. Дикость сплошная. Можно подумать, что нагую мужскую плоть увидали впервые в жизни или срочно перебросились сюда с необитаемого острова.

Вот тут он передо мной и нарисовался.

– Вам не нравится представление?

Черная водолазка с коротким рукавом и джинсы классической расцветки – в общем, совсем не то, что я надеялась отыскать. Поэтому мазнула кавалера рассеянным взглядом и лениво промямлила:

– Предпочитаю в мужчинах загадку.

Странно, он принял мою верблюжью жвачку за приглашение и присел за мой крошечный столик, едва не касаясь своими длинными ногами моих кокетливо приподнятых коленок.

– Могу соответствовать вашему идеалу на все 100%.

Одна из возбужденных поклонниц рафинированных мальчиков завизжала как-то очень восторженно и принялась топтаться по моим ногам, одетым в пятидесятидолларовую туфельку, каждая. Я пнула её в круглую задницу осознанно, заставив проскочить вперед наподобие тарана. Там её встретили тоже неласково, и я в надежде посмотрела на девочек. Может быть, небольшая потасовка даст мне возможность найти сумку? Но крашенная стерва оказалась особой злопамятной и, вырвавшись из кольца назревающего скандала, понеслась ко мне, как Чингачгук в пору охоты за скальпами, только томагавка в руке не хватало.

Конечно, я тоже – девочка не промах. При случае могу царапаться и кусаться. Вот только – у меня завтра экзамен! Я юркнула за спину своего незваного воздыхателя проворно и совершенно для него неожиданно. Похоже, созерцая мою неземную красоту, он пропустил начало конфликта и оказался перед разъяренной платиновой блондинкой неподготовленным. Мужику ничего не оставалось делать, как вернуть бабу на исходные позиции. Причем его тычок был более впечатляющ, поэтому стерва взвыла, как милицейская сирена.